Чертоги разума ― это огромный лабиринт, за каждым поворотом которого таятся воспоминания о прожитой жизни. У всех так, лишь у истинно бессмертных демонов, или же столь замысловатый путь перерождения достался только ей, Бьяри не знала. Она словно попала в мир тысячи зеркал, каждое из которых отражало события её собственного прошлого ― от недавних к более ранним.
Бой с нечистью в тёмной пещере со стороны выглядел совсем не так, как запомнился. Тогда барьер на входе внезапно исчез. Элай бросился защищать тех, кого поклялся оберегать ценой своей жизни, а Лао… Это он нанёс тот смертельный удар, который отнял у лисички Фэй её последнюю лисью жизнь. Бьяри было бы приятнее осознавать, что она была убита нечистью, а не старым другом.
Бунт во дворце тоже теперь воспринимался иначе. Глупая павлиниха Минлан, оказывается, не подзадоривала своих прихвостней, а призывала их остановиться. Она желала погибели лишь сопернице. Эта надменная птица даже не осознавала, что желающих занять трон владыки во дворце и владениях клана Вэй куда больше, чем хотелось бы. Бунт подняли Вэи, а не преданные клану Ньяо слуги. Люди воспользовались переполохом, учинённым бестолковой королевой. Именно Вэи были повинны в случившемся. И даже те стрелы, которые пронзили сердце владыки, пустил человек, а не оборотень, хотя Бьяри казалось, что она тогда этого не видела ― должно быть, угасающее сознание всё же успело запечатлеть этот момент.
Служанка Нань… Это она подсыпала в завтрак своей госпожи серый порошок, после чего проявились признаки демонической ауры. Это была не омела, а демонический яд, оттого и симптомы получились схожими. Кто заставил служанку так поступить? Понимала ли она, что творит? Или её обманули? Теперь уже поздно размышлять об этом ― правду может показать только магическое зеркало дракона-императора Эдриана Дайлу.
Жизнь в клане Шуэ Ху и назойливость влюблённого Лао, все прошлые лисьи жизни, прощание с братом Шэнли перед разделением мира, Эсмар, дворец владыки демонов, несостоявшаяся помолвка с Дамианом Вэем, споры, разговоры, бесконечное переписывание «Трактата о добродетелях» в наказание за проступки, безрадостное существование клана демонов в Огненных Пустошах и войны с бессмертными небожителями… Память возвращала принцессу всё дальше и дальше в давно ушедшее прошлое, пока её сознание не зацепилось за знакомый образ ― красивый беловолосый демон с бесцветными зрачками невидящих глаз сидит на краю утёса над Огненными Пустошами и играет на флейте. Линлэ. Это был последний день его жизни, оборванной безжалостными подданными Облачного Царства. Бьяри видела, как он умер. Рвалась к нему, но пострадала сама. Она забыла об этом, но не потому, что прошли века, а по милости своего отца, решившего, что для неё так будет лучше.
Линлэ… Бестелесное состояние не предполагает сердечной боли, но душа тоже способна болеть. Перерождение вернуло Бьяри все воспоминания, которые были у неё отняты. Она любила. Любила по-настоящему, а не принимала за любовь сострадание и дружеские чувства. Линлэ был недостающей частью её души. Её счастьем. Её истинной судьбой. Но память сохранила и кое-что ещё. Незадолго до той бойни в Огненных Пустошах старуха-обрядница тайно провела для Линлэ и Бьяри ритуал единения духа. Линлэ не был бессмертным и не мог рассчитывать на перерождение. Ему было отпущено не больше двух веков жизни, но обрядница сказала, что это можно изменить. Связанная ритуалом душа не покинет мир живых до тех пор, пока существует вторая. Для истинно бессмертной дочери владыки демонов это означало, что в случае смерти любимого она сможет рассчитывать на его возвращение. Линлэ не останется прежним и, возможно, обретёт новую жизнь даже не в теле демона. Его будет очень сложно отыскать и вернуть, но он не исчезнет из этого мира полностью. «Дух твоего возлюбленного развеется, девочка. Тысячи мельчайших его частиц будут проявляться то в одном живом существе, то в другом. Ты можешь потратить всю жизнь на поиски, которые окажутся бесполезными. А если и найдёшь, то он тебя не вспомнит, хотя и сможет быть счастливым только рядом с тобой». Бьяри рискнула. Родители ни за что не позволили бы ей участвовать в таком ритуале, потому он и был проведён тайно. Отец отнял и эти воспоминания тоже, даже не подозревая об их существовании. Разум забыл, а душа помнила, поскольку какая-то её часть осталась навсегда связанной с Линлэ.
Он вернулся. Спустя десятки столетий возродился в теле простого смертного. Не понимая, что именно ищет, принцесса демонов всё же нашла своего Линлэ, но только для того, чтобы снова его потерять. Был ли Дамиан Вэй счастлив с ней? Сложно судить. Они провели вместе всего несколько дней, но этот человек готов был доверить ей судьбу целого царства. Он ничего не помнит, как и было предсказано, но на протяжении всей неоправданно долгой жизни его сердце оставалось холодным, поскольку та единственная, кто могла его согреть, находилась очень и очень далеко.
Лабиринты памяти продолжали отматывать события и образы назад, но Бьяри уже утратила к ним интерес. Она поняла, что потеряла своего Линлэ дважды. Истинно бессмертный, её дух вернёт к жизни и тело, но сколько ещё тысячелетий пройдёт, прежде чем судьба снова сведёт две половинки одной души вместе? Сколько ещё будет встреч, неоправданных надежд и разочарований? Дамиан Вэй умер. Тайян тоже не удалось уберечь от гибели. Вряд ли нечисть, хлынувшая тогда в пещеру, пощадила кого-то из живых. Стоит ли продолжать этот путь? Есть ли смысл возвращаться к жизни, если там, за пределами чертогов разума, снова будет только боль?
― Бьяри! ― негромко, но отчётливо позвал знакомый голос и снова: ― Бьяри!
Сознание принцессы неосознанно потянулось к этому голосу, хотя он и не мог быть реальным. Образы из прошлого снова заскользили мимо, но уже в обратном направлении.
― Бьяри! ― прозвучало уже более отчётливо. ― Иди сюда! Я здесь!
― Линлэ! ― выкрикнула она в ответ.
― Я здесь! ― ответил голос, эхом отразившись от зеркальных стен лабиринта.
Чертоги разума вздрогнули. Зеркала треснули и взорвались миллионами крупных стеклянных капель, которые теперь парили в воздухе, медленно опускаясь вниз подобно ленивому дождю. В каждой из этих капель были отражения лиц ― всех, кого Бьяри когда-либо знала или просто видела мельком. Мать, отец, братья и сёстры, дракон Лун и его родственники, полубогиня Эни и другие полубоги, которых давно нет в живых, люди, оборотни, духи…
― Бьяри, сюда! ― снова позвал тот, кто тоже остался в памяти.
― Линлэ!
Она ощущала себя птицей, летящей к родному гнезду под грозовой тучей и струями ливня, больно бьющими по крыльям души.
― Линлэ!!!
Капли разбитых воспоминаний градом осыпались вниз, увлекая за собой ослабленный дух. Бьяри упала. С головой ушла под воду, которая сомкнулась над её головой и мгновенно заполнила лёгкие. «Боги! Я снова жива!» ― поняла принцесса и отчаянно рванулась вверх. Сильные руки подхватили её, потянули, вытащили из воды и бережно уложили на сочную зелёную траву берега. Принцесса закашлялась и села, прижимая руку к груди, но не почувствовала биение своего сердца. Да и кашлять тоже не хотелось, поскольку не было потребности дышать. Прямо перед ней на корточках сидел тот, кого она несколько мгновений назад записала в мертвецы.
― Я… снова умерла? ― спросила недоверчиво, ощупывая свои конечности и пристально глядя на мужчину, чьи белые волосы весело трепал тёплый ветерок.
― Не совсем, ― прозвучало в ответ. ― Формально мы сейчас оба мертвы, но если принимать во внимание истинное бессмертие, то о смерти можем только мечтать. И я не Линлэ, уж прости.
― Господин Вэй?
― Да.
― Где мы? И что означают твои слова «не совсем мертвы»?
Вокруг них буйно цвели персиковые деревья, растущие на небольших зелёных островках, а всё остальное пространство занимало бескрайнее озеро с необычно-лазурным цветом воды. Ветер создавал рябь на воде, но вверху не было неба, а в ветвях не щебетали птицы. Всё казалось пугающе ненастоящим, но и реальным одновременно.
― Мы в иллюзии, созданной твоим отцом, ― ответил мужчина. ― Мир пяти царств обречён. Никто не знает, сколько он ещё просуществует, но его гибель неизбежна. Пока дракон-император мечется в попытках спасти то, что сохранить невозможно, Лерой Нитаэн основательно подготовился к финалу. Он создал несколько артефактов с такими вот иллюзорными мирами внутри. В них нельзя поместить плоть или духовную силу, но можно сохранить саму душу того, кто истинно бессмертен. Мы с тобой теперь не демоны и даже не люди. Просто две души, запертые внутри неприметной безделушки, о назначении которой никто и никогда не догадается.
― Только мы двое? ― нахмурилась Бьяри.
― Увы, да. Все твои братья и сёстры уже имеют собственные семьи и наверняка предпочтут встретить гибель рядом с близкими, а владыка демонов не оставит свой народ. Есть ещё такие же артефакты, но морской дух Тао Джу сказал, что твой брат Шэнли уже отказался от этого шанса на собственное спасение и решил провести остаток дней с женой и детьми. Полагаю, другие поступят также.
Бьяри посмотрела на него долгим взглядом и ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что не спит.
― Наш мир правда погибнет?
― Да.
― Но почему?
― Всё живое когда-нибудь умирает, Ваше Высочество. Это нормально и для людей, и для демонов, и даже для целого мира.
― Я тебе не верю, ― заявила Бьяри. ― И ты не Дамиан Вэй. Я собственными глазами видела, как умер мой муж.
― Ты собственными глазами видишь сейчас эти цветы и озеро, но на самом деле их нет, ― возразил он.
За этими словами последовало долгое объяснение. Принцесса внимательно слушала, пытаясь поймать собеседника на лжи, но не нашла ни одного слова, к которому можно было бы придраться. Из рассказа Дамиана Вэя она узнала даже о том, как Лао очутился на пиратском корабле. Его похитили Вэи и убедили в том, что королева Фэй Вэй околдовала владыку ― использовали в своих мятежных целях, но не убили, а предусмотрительно решили спрятать на острове-тюрьме Айо на случай, если он им ещё пригодится. Оттуда лисёнка и забрали пираты.
― Если ты знаешь о его судьбе, то и о Тайян тоже? ― спросила Бьяри, чувствуя, как имя дочери болью отдаётся в несуществующем сердце.
― И о ней знаю, ― подтвердил Дамиан Вэй. ― Тогда в пещере погибли только лисичка Фэй и волк Элай. Драконы успели спасти Лао и Тайян. Сейчас они живут во дворце владыки духов Динтина Хуо в Заповедных Землях. Бьяри, нашей дочери уже двадцать три года. И она полноценная лисица-оборотень. Если этому миру повезёт просуществовать дольше тысячи лет, то Тайян сможет прожить свою жизнь среди тех, кто относится к ней достойно. Это хорошая судьба. Лучше той, какая была у тебя и меня. Мы всё равно не сможем спасти её, потому что души оборотней крепко связаны с телом и духовным ядром. Тао Джу свободно перемещается между царствами. Он передаст Тайян артефакт, в котором мы сейчас находимся. Так мы всегда будем рядом с ней. Я понимаю, что тебе больно это слышать, но не знаю, как тебя утешить.
― А выпустить меня отсюда ты можешь? ― с надеждой в голосе спросила расстроенная мать.
― Нет. Но даже если бы и мог, смысла в этом нет никакого. Дракон Дайлу в ярости от осознания собственного бессилия. Твой отец подозревает, что очень скоро их давней дружбе придёт конец, и гнев бога-императора обрушится на Эсмар. В сложившихся обстоятельствах тебе даже не сказали бы, что Тайян выжила. У демонов сейчас и так забот хватает.
― Это немыслимо, ― со вздохом произнесла Бьяри.
Услышанное никак не хотело укладываться в её голове. Так много всего произошло, что сразу и не поверишь. Шаэн всё ещё существует, но превратился в бесплодное гиблое место, каким прежде были Огненные Пустоши. Нет больше ни Вэев, ни клана Шуэ Ху, ни оборотней или людей в принципе. От царства смертных остались только воспоминания, но это лишь начало. Одна за другой со временем погибнут и другие части этого беспокойного мира. Как можно поверить в подобное? Мир пяти царств существовал многие сотни тысяч лет, а разрушится вот так в одночасье? Эсмара тоже не будет? И Заповедных Земель? Тайян, мать, отец, братья, сёстры…
― Почему боги Занебесья не вмешиваются? ― спросила принцесса, всё ещё отказываясь принимать такую правду. ― Они ведь порождения этого мира, и если он погибнет, Занебесье тоже сгинет. Отец говорил, что раньше боги жертвовали собой, чтобы восстановить магический баланс и спасти разрушающиеся миры. Почему не хотят сделать это сейчас?
― Они не могут, ― ответил Дамиан. ― Если бы магическая основа мира оставалась в своём первозданном состоянии, шанс имелся бы, но Эдриан Дайлу изменил её тысячи лет назад. Боги жертвовали свои божественные силы, но сейчас ими здесь нечего уравновешивать. Для того, что разрушает этот мир, противовеса не существует, потому что разрушительная сила происходит из самой основы, которая давно изменена.
― Хочешь сказать, что дракон Дайлу не подвиг совершил, а только всё испортил?
Дамиан Вэй задумался ненадолго и ответил:
― Не мне судить о правильности его решений, потому что я тоже совершал ошибки, за которые пришлось поплатиться невинным. Он подарил Пятицарствию ещё несколько тысячелетий существования. Это большая заслуга. И в том, что мир рушится, нет его вины. Просто сейчас происходит то, что должно было случиться раньше. Он лишь отсрочил неизбежное.
― Но если мир в итоге распадётся на магию порядка и хаоса, этот артефакт тоже исчезнет. Мы с тобой тоже растворимся в потоках Вселенной. В чём смысл, господин Вэй? Почему отец снова принял решение за меня? И как ты мог на это согласиться?
Этот вопрос интересовал Бьяри больше, чем судьба целого мира. Десять дней осталось жить или десять тысячелетий ― неважно. Владыка демонов дал другим своим детям право выбора, но этой дочери в собственном мнении снова было отказано.
Дамиан Вэй сорвал с ветки крупный розовый цветок, покрутил его в пальцах и произнёс:
― Смотри.
Бьяри подняла голову, и в её глазах блеснули слёзы обиды, но мужчина улыбался. Он накрыл цветок ладонью, постоял так немного и отвёл руку в сторону. С его пальцев вспорхнула пёстрая бабочка.
― Твоя мать всего лишь обычная демоница с бесконечно долгой судьбой, но в отце течёт кровь богов. Он ведь не родился демоном и ещё не забыл то, чему учился в детстве. В этот артефакт вложены все его знания. Мы с тобой лишены духовной силы и не можем использовать прежние навыки, но всё здесь подчиняется нашей воле. Сейчас этот иллюзорный мир выглядит так, но ты и я можем изменить его и сделать совсем другим. Это подарок тебе от отца в качестве извинений за его ошибку, а не наказание или попытка от тебя избавиться. Мир пяти царств рушится, но Лерой Нитаэн подарил тебе другой. И он не исчезнет, когда всё остальное превратится в чистую энергию Вселенной.
― Как это? ― недоверчиво нахмурилась Бьяри.
― Я и сам не всё понимаю, ― признался Дамиан. ― Тао Джу сказал, что артефакт наполнен сохранённой энергией омута перерождения. Природа этой магии не демоническая, а изначальная. Она управляется волей живой души. Когда Пятицарствие сгинет, потоки порядка и хаоса разрушат лишь оболочку артефакта, а то, что находится внутри, станет новым полноценным миром. Пока это не произошло, мы можем менять здесь всё на своё усмотрение. Можем создавать горы и реки, силой мысли возводить дворцы или выращивать сады.
― Как боги?
― Да. Как боги. Когда этот иллюзорный мир превратится в настоящий, он перестанет нам подчиняться и станет самостоятельным.
― Получается, мой отец создал новый мир вопреки всем законам мироздания?
― Думаю, он сделал это как раз в соответствии со всеми законами небес, если решился сделать такой подарок тебе. Он любит тебя, принцесса. И заботится о тебе в меру своей отцовской любви. Уверен, Лерой Нитаэн сделал бы гораздо больше для всех своих детей, если бы мог.
― А ты? ― спросила Бьяри. ― Ты меня любишь?
― Я не Линлэ, ― напомнил ей господин Вэй, и улыбка исчезла с его лица.
― Я знаю, что ты не Линлэ. Ответь на вопрос.
Ласковый ветерок всколыхнул его волосы и бросил длинную белую прядь на лицо. В красивых карих глазах застыла неуверенность. Собственная магия иллюзорного мира вернула Дамиану Вэю зрение, но, похоже, не придала уверенности в себе.
― Последние двадцать лет я жил только ради тебя, ― произнёс он нерешительно. ― Охотился на нечисть, чтобы напитать твоё ядро демонической силой. Тысячи раз представлял, каким будет твоё пробуждение. Боялся даже надеяться на то, что ты захочешь остаться со мной в гиблых пустошах Шаэна. Знал, что должен вернуть твоё духовное ядро владыке демонов, дракону-императору или Луну, которые регулярно уговаривали меня перебраться в Эсмар, но отчаянно не желал расставаться с этой единственной ценностью. Бьяри, я не знаю, что такое любовь, но мне больно думать о разлуке с тобой. Когда полагал, что лисичка Фэй мертва, а принцесса демонов вернулась в Эсмар, убеждал себя, что это лучший исход, Часто размышлял о том, как ты отнеслась бы к тому или иному моему решению. Вспоминал те несколько дней, что мы провели вместе. В моей жизни было много женщин, но ни одна из них не смогла тронуть мою душу, а ты… Не заставляй меня продолжать. Я не умею говорить красивых слов. И в любви признаваться не стану, пока не буду уверен, что испытываю именно это чувство.
― Чурбан бессердечный, ― подытожила Бьяри, недовольно поджала губы и скрестила руки на груди. ― Я тебе дочь родила, а ты простых слов сказать не можешь. Кстати, как так вышло, что Тайян родилась с духовной силой? Ты говорил, что Вэи её не наследуют.
― На этот вопрос у меня тоже нет ответа. Если можно спрятать целый магический мир внутри маленькой нефритовой подвески, то почему бы Вэю не родиться одарённым? У магии свои причуды.
Бьяри помолчала немного и со вздохом произнесла:
― Я хочу увидеть дочь.
― Это невозможно.
― Знаю. Если не можешь сказать что-нибудь хорошее, лучше помолчи. Мы всё ещё женаты, но я пока не готова простить тебя за всё случившееся.
Брови господина Вэя медленно поползли на лоб.
― Простить меня? Я разве перед тобой в чём-то провинился?
― А разве нет? Всего лишь позволил павлинихе отравить меня и бросить на растерзание толпы. И это после того, как я предала клан Шуэ Ху ради твоего благополучия. Не совестно? Да, ты тоже пострадал, но если знал, что у тебя так много врагов, то почему не начал избавляться от них раньше? Чего ждал? Если бы не был таким беспечным, мы бы сейчас для Тайян достойного жениха подыскивали, а не сидели в окружении этих цветущих персиков без возможности выбраться отсюда. Не говори ничего больше. Я пока не готова смириться с тем, что проведу вечность рядом с мужчиной, неспособным признать свои ошибки. Невероятно! Вот так умрёшь неожиданно, а потом такие новости! И ты ещё… Боги, ну за что мне это всё? В чём я перед вами провинилась?
Теперь она злилась ― так было легче принять новый поворот судьбы. Дамиан Вэй послушно отошёл на несколько шагов, чтобы не раздражать её ещё сильнее, но принцесса предпочла бы, чтобы он поступил иначе. Её душа разрывалась на части от боли разлуки с теми, кого больше не доведётся увидеть. В такой ситуации ласковые объятия и слова утешения были бы полезнее терпеливого молчания, но уж таков господин Вэй. Он не Линлэ, и это хорошо, потому что давно погибший слепой демон в подобных обстоятельствах искал бы способ положить конец своим мучениям, а не строил планы на будущее. Дамиан Вэй другой. И как же всё-таки замечательно, что судьба сохранила его для Бьяри. Им обоим теперь нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу, ведь иного способа не сойти с ума от безысходности просто нет.
* * *
― Твоих рук дело? ― хмуро поинтересовался Эдриан Дайлу, сунув магическое зеркало владыке демонов под нос.
Некоторое время назад он наведался в Шаэн снова, чтобы ещё раз попытаться запечатать духовные каналы Дамиана Вэя, но обнаружил на утёсе над Огненными Пустошами два тела в странном состоянии ― самого Дамиана и принцессу Бьяри. Оба были ещё живы и даже не утратили свою магию, но при этом казались пустыми оболочками, лишёнными души.
― Что тебя не устраивает? ― невозмутимо осведомился Лерой Нитаэн. ― Они пара, предназначенная друг другу самими небесами. Им было суждено жить и умереть вместе.
― Издеваешься? ― разозлился дракон-император. ― Лерой, тебя вообще не заботит происходящее? Если я уничтожу Шаэн полностью и этих двоих заодно, чтобы остановить распространение разрушительной силы, тоже останешься спокоен?
Владыка демонов отложил в сторону книгу, которую читал, и поднял на друга усталый взгляд.
― Уничтожишь Шаэн, чтобы остановить разрушение всего мира? Дайлу, ты сам себя слышишь? Может, хватит уже разрушений? Чуму невозможно вылечить, отрезая больному конечности одну за другой. С тех пор, как в основе нашего мира проявилось дыхание смерти, Занебесье от тебя отвернулось. Если тебе нравится быть игрушкой богов, можешь продолжать в том же духе, но я в этом участвовать отказываюсь. Сколько бы ни осталось лет или столетий, я проведу их с семьёй и со своим кланом, не тратя время на попытки предотвратить неизбежное. Да, это я забрал души Дамиана Вэя и Бьяри, чтобы соединить их в вечности. С телами поступай на своё усмотрение. Вся их духовная сила осталась, я её не касался. Детям она больше не понадобится.
― Что ты с ними сделал?
За вопросом последовало долгое молчание, а потом прозвучал ответ:
― У тебя есть жена, дети и трое внуков, Дайлу. Перестань совать нос в мои дела и займись своими. Твоя династия могущественна. В вашем наследии присутствуют изначальные божественные силы воды, огня, небесных светил и жизни. Этого достаточно, чтобы создать новый мир. Пусть он и не будет таким совершенным, как этот, но у тебя хотя бы есть время и возможность сотворить нечто новое взамен разрушающегося старого. Всех не спасёшь, но свою семью уберечь от гибели сможешь. Ты всегда ставил чужие интересы выше своих собственных. Не пора ли подумать и о себе тоже? Если не сделаешь это сейчас, потом сожалеть будет поздно. Пятицарствие обречено, и не в твоих силах это изменить.
― На совете владык ты рассуждал иначе, ― заметил дракон.
― А ты предпочёл бы, чтобы все царства узнали о том, что их ждёт судьба Шаэна? Паника не приведёт ни к чему хорошему. Шэнли всё знает, но не говорит об этом даже своей жене, а ты трезвонишь на весь мир о грядущем бедствии. Какой в этом смысл? Кому от этого знания станет лучше? Кто сможет избежать судьбы? Угомонись, Дайлу. Дамиан Вэй больше не представляет угрозы, потому что точно не будет совершенствоваться, но источником проблемы и прежде был не он. Забудь о Шаэне и о том, что ты в ответе за всеобщее благополучие. От тебя уже ничего не зависит, но спасти самого себя и свою семью ты пока ещё можешь.
Они поссорились впервые за века крепкой дружбы. Эдриан Дайлу упорно не желал отказываться от своих обязанностей императора всего мира и не понимал, почему владыка демонов не хочет ему помогать. А Лерой Нитаэн принял решение уже давно. Теперь он просто шёл намеченным путём к поставленной цели и не имел намерения отвлекаться на то, что не в его власти. Драконам по силам сохранить для себя хотя бы часть этого мира, если они перестанут пытаться спасти все народы разом. Демоны тоже могут уберечь от беды Эсмар. Все царства можно сохранить, если отсечь их от магической основы. Тогда в потоках мироздания развеется только сама основа, а Заповедные Земли, Облачное Царство, Океан, драконьи острова и Эсмар станут независимыми мирами ― лишёнными магии, но всё же живыми. Духи превратятся в зверей. Бессмертные и демоны станут обычными людьми. Все, чья жизнь сейчас измеряется веками или даже тысячами лет, будут ограничены во времени точно так же, как самые простые смертные. Это решение лежит на поверхности, но оно рискованное и требует жертвы. Эдриан Дайлу в лепёшку разобъётся, ища другие пути, и ни за что не согласится на подобное, поскольку в этом случае его семья станет обычной драконьей стаей ― без магии, без божественных сил и без возможности принять человеческий облик. Он не готов отказаться от того, что имел на протяжении более тридцати тысячелетий. И не способен отнять это у других. Он хочет сохранить мир пяти царств неизменным. А раз так, то остаётся только готовиться к худшему варианту развития событий, ведь Лерой Нитаэн при всём желании не может сделать то, что по силам только богам.