“Мистер Рипли под землёй” (Ripley Under Ground) – это вторая часть истории Томаса Рипли, или Риплиады, как называют ещё цикл романов об этом мошеннике.
Патриция Хайсмит очевидно очень любит своего вымышленного героя, потому что всегда оставляет тех, кто способен его разоблачить, хотя бы на полшага, но позади. Потому Рипли непременно остаётся на свободе, невидимым для закона и способным выбраться буквально из-под земли.
Этот роман вышел в 1970 году, то есть через 15 лет после “Талантливого мистера Рипли” (1955). С одной стороны, новый роман создаёт ощущение совершенно новой истории, которая не имеет отношения к тому молодому человеку, кто решил присвоить себе личность и жизнь другого молодого человека. Первый роман получился каким-то совершенно особенным – смелым и отталкивающим из-за главного героя. Продолжение всё же попроще. С другой же стороны, всё же прошло шесть лет, Том Рипли повзрослел, он получил ту жизнь, о которой мечтал в 25 лет, прозябая в обшарпанном нью-йоркском углу, куда стеснялся приглашать кого-либо. Теперь у Тома есть свой дом, есть доход, есть любимые дела, на которые он отвлекается (сад и рисование). Справедливости ради, призрак Дикки Гринлифа всё же витает над Томом – его постоянно упоминают в связи с таинственным исчезновением и в гости к Тому приезжает юный кузен Дикки Крис. Фамилия Гринлиф – это, безусловно, фирменная связующая нить между двумя частями.
Но опять же – этот роман не просто заканчивается, а внезапно обрывается. Переворачивая очередную страницу, я не ожидала, что уже дочитала историю о том, как Том пытался избежать наказания за очередное своё тёмное дело. Как будто Патриция Хайсмит и сама не придумала, как завершить свой же роман.
Сюжет романа “Мистер Рипли под землёй”
Том Рипли женился на француженке Элоизе Плиссон, они поселились в небольшом городке Вильперс-на-Сене в поместье Белль-Омбр, которое им подарил очень богатый отец Элоизы к свадьбе. Это двухэтажное здание из серого камня, почти квадратное, с четырьмя башнями над четырьмя круглыми угловыми комнатами на верхнем этаже. “Благодаря башням дом немного напоминал замок. Вокруг раскинулся обширный сад, и вся усадьба стоила целое состояние – даже по американским меркам”.
Как пишет Патриция Хайсмит, до женитьбы Том нуждался в дополнительных средствах – денег Гринлифов не хватало на тот образ жизни, к которому он уже успел привыкнуть, и потому он с радостью ухватился за аферу с Дерваттом.
Дело в том, что художник Филипп Дерватт шесть лет назад умер в Греции – он то ли утонул, то ли утопился. Местные рыбаки заметили, как он пошёл купаться однажды утром, но не помнили, чтобы он возвращался. Его друзья – Джефф Констант, Бернард Тафтс, Эдмунд Банбери и Цинтия – были в шоке. А незадолго до таинственного события Дерватт прислал из Греции письмо своему ближайшему другу Бернарду – оно было длинное и пропитано безысходностью.
Тело Дерватта так и не было найдено, и это стало отправной точкой для криминального разума. Том познакомился с друзьями Дерватта в тот момент, когда они распродали почти все имеющиеся работы и пребывали в унынии, что источник хорошего заработка иссякает. Том в шутку предположил, что выдавать копии работ Дерватта может его друг-художник Бернард Тафтс. И не нужно никому раскрывать подробностей, даже больше – можно пустить слух, что Дерватт дал о себе знать. Он живёт отшельником в крохотной мексиканской деревушке и присылает по почте новые работы.
Со временем была организована компания “Дерватт лимитед”, включающая производство художественных материалов и инструментов, также Школу искусств в Перудже. От общего дохода Том стал получать определённый процент, который в совокупности с выплатами от наследства Дикки Гринлифа позволял Тому жить комфортно. Это могло продолжаться бесконечно, если бы не Томас Мёрчисон, американский производитель труб и страстный поклонник живописи, в том числе ценитель картин Дерватта, который понял, что последнее время Дерватта кто-то подделывает.
Томас Мёрчисон стал реальной угрозой для существования “Дерватт лимитед”, и Тому пришлось идти на крайние меры, чтобы защитить то, что удалось с таким трудом создать.
Сначала Том боролся за место под солнцем, теперь он должен его удержать
Пожалуй, это основная идея новой части. В первом романе Том не проявлял какого-либо сочувствия к окружающим. Эта его черта была отличительной, выдающей в нём психопата, способного на убийства. Да и совершающего их. В этой же части очень много места посвящено его душевным мучениям и размышлениям относительного того, что ему придётся совершить, а потом – над тем, что он совершил.
В этой части Патриция Хайсмит сделала из Тома Рипли более приземлённого человека. Она прописала его отношения с женой Элоизой, в которых нет чего-то возвышенного, они вполне себе нормальные и сдержанные. Том и Элоиза уважают друг друга, принимают и дают собственное пространство – у них обоих есть своя комната в доме. Это говорит не об их эмоциональной дистанции, а в данном случае показывает как раз их желание иметь свою территорию. Ведь Том обозначает, что в интимном плане у них всё в порядке, они не сторонятся друг друга.
Но есть оговорка, что Том всё ещё вспоминает Дикки. Эти мысли усиливаются, когда в гости приезжает Крис, очень похожий внешне на Дикки. И мысли эти отдают какой-то возвышенной тоской, как о ком-то более особенном, чем Элоиза. Но и это тоже понятно – Том учится быть мужем, для него это не такое уж обыденное дело. Вообще он впервые задался вопросом: "Что такое любовь".
В поместье Белль-Омбр Тому и Элоизе по хозяйству помогает мадам Аннет. Через отношение Тома к мадам Аннет тоже видна разница между Томами из первой и второй частями. Том, оказывается, умеет ценить людей.
Как бы то ни было у Тома Рипли появился тесный круг “своих”, состоящий из фотографа Джеффа Константа, неудачливого непризнанного художника Бернарда Тафтса (к кому Том тоже проявлял симпатию), журналиста Эдмунда Банбери и Цинтии, бывшей подруги Бернарда. И у них есть дело, которое их объединяет, даже цементирует воедино, потому что дело незаконное. Нужно доверять друг другу, чтобы дело продолжало жить. Речь идёт о “Дерватт лимитед”, существующей на мифе о том, что Филипп Дерватт стал отшельником, творящим свои шедевры в мексиканской деревушке.
Такая мелочь, как выбор Бернардом цвета для новых “Дерваттов” (как тут называют картины Филиппа, написанные Бернардом) чуть не разрушила миф. Как размышляет Том, раскрытие аферы стало бы катастрофой для него в первую очередь. Он бы потерял доход, раскрылись бы его прошлые дела и, конечно, исчезла бы “Дерватт лимитед”. То есть Том бы улетел в пропасть, из которой бы и он, при всей своей находчивости, не смог бы выбраться.
Размышления о подлинниках и подделках
Интрига закрутилась в этой части из-за того, что американец Томас Мёрчисон обнаружил, что последние картины Дерватта – подделки. Мёрчисон объяснил Тому Рипли, что Дерватт на протяжении последних пяти лет использует смесь ультрамарина и красного кадмия. И вдруг в двух картинах вернулся к старой технике – чистому кобальту. Художники никогда не возвращаются к старой технике, от которой однажды отошли. Мёрчисон доказывал это Тому, подкрепляя это тем, что он изучил всю существующую литературу о живописи и художниках, потому так твёрдо уверен. Мёрчисон был уверен, что кто-то копирует стиль Дерватта, выдавая подделки за подлинники.
Между Мёрчисоном и Томом Рипли завязался интересный – занявший довольно много страниц и без того не особого большого по объёму романа – спор о подлинниках и подделках.
Как пишет Хайсмит, Том упорно держался своего курса, решив использовать все шансы до последнего. Он привёл Мёрчисону в пример Хана ван Меегерена, о котором Мёрчисон знал. Подделки Вермеера, принадлежащие кисти ван Меегерена, постепенно приобрели самостоятельную ценность. Первоначально это было, возможно, просто озорством со стороны ван Меегерена, стремлением доказать своё мастерство, но эксперименты ван Меегерена с Вермеером, без сомнения, доставляли людям эстетическое удовольствие.
Но и Томас Мёрчисон не уступал. Он считал, что манера художника – это его истина, его честность в искусстве; как нельзя подделать подпись человека, так и нельзя копировать манеру художника, чтобы заработать на его репутации.
Мёрчисон не знал, с кем он спорит. Перед ним был человек, который имеет за плечами опыт копирования подписей, который сейчас всеми силами пытается защитить своё настоящее, потому готов отстаивать честь подделок как подлинников.
В момент спора на ум приходит и сам Том Рипли, кто отобрал жизнь Дикки Гринлифа. Он копировал его голос, подделывал его подпись, некоторое время назывался его именем, носил его вещи, а сейчас и вовсе живёт на деньги семьи Гринлиф. Тот Томас Рипли из Вильперса-на-Сене – подлинник или подделка? Это, безусловно, интересная тема для размышления.
То же касается и Бернарда Тафтса, кто усердно копировал стиль Филиппа Дерватта. Бернард уже потерял себя, рисуя картины за другого художника – он уже потерял границы реального и лживого. Он был как ван Меегерен, который тоже разочаровался в том, как его воспринимали друзья и коллеги. Это уже другой тип “безумия”. Искусство, изначально призванное созидать, ради выгоды превратилось в оружие против творца.
Конечно, формально Том Рипли Бернарда не убивал. Но это не вполне так. Он не толкал его с обрыва, но он предложил идею, а она в свою очередь запустила необратимую цепь событий, окончившихся плачевно для Бернарда. По сути, в “Мистере Рипли под землёй” Патриция Хайсмит снова возвращается к идее из своего же романа “Бестолочь” (The Blunderer) 1954 года, в котором изучала что есть убийство (когда ты непосредственно прикладываешь руки или бездействие тоже таковым считается). Тогда сюжет “Мистера Рипли под землёй” – это подлинник или подделка, если уже есть подобный сюжет того же автора? С этой точки зрения Патриция Хайсмит здорово закрутила.
В качестве заключения
Я считаю второй роман послабее первого, который был полным и самодостаточным, но в этой части есть своё обаяние. Патриция Хайсмит всё же хорошо делает описания городов (а здесь есть прекрасная часть с Зальцбургом) и внутренних мыслей Тома Рипли (такое ощущение, что он говорит именно с читателем). При неких недостатках и этот роман меня увлёк. Я тут же взялась за чтение третьей части.
