Алексей стоял у покосившейся калитки родительского дома и смотрел на знакомые с детства окна. В кармане всё ещё звонил телефон – Лена наверняка пыталась дозвониться после того, как бросила трубку. Но он не спешил отвечать.
Дом выглядел запущенным. Краска на наличниках облезла, в палисаднике росли сорняки, а крыльцо покосилось набок. Алексей толкнул калитку – она скрипнула точно так же, как и двадцать лет назад, когда он последний раз переступал через этот порог.
Дверь открылась, не дожидаясь стука. На пороге стояла Лена. Сестра постарела, располнела, седые волосы были небрежно собраны в хвост. На лице удивление сменилось гневом.
– Ты что здесь делаешь? Я же сказала...
– Привет, Лена.
– Не привет! Мать умерла, а ты только сейчас объявился!
Алексей прошёл мимо сестры в дом. Пахло лекарствами и чем-то кислым. В прихожей висела та же старая куртка отца, хотя его не было уже десять лет.
– Когда это случилось? – тихо спросил он.
– Позавчера утром. – Лена захлопнула дверь. – В пять утра. Сердце остановилось.
– Почему не позвонила сразу?
– А зачем? Ты же всё равно не приехал бы.
Алексей прошёл в кухню. На столе лежали какие-то бумаги, стояли пустые стаканы из-под чая. Всё было точно так же, как он помнил, только кухонный гарнитур ещё больше обветшал.
– Где она?
– В больнице. В морге. – Лена села за стол. – Завтра хоронить будем.
– Почему так быстро?
– А что, тянуть что ли? Никого же нет. Ты не приехал, родственников почти не осталось. Соседи помогают.
Алексей сел напротив сестры. Лена избегала смотреть ему в глаза.
– Лена, прости меня.
– За что прощать? За то, что мать двадцать лет ждала, когда ты приедешь? За то, что она каждый праздник накрывала на стол и ставила тебе прибор? За то, что я одна с ней мучилась все эти годы?
– Я не знал, что ей плохо.
– Не знал? – Лена вскочила из-за стола. – Я тебе сто раз звонила! Говорила, что мама болеет!
– Ты говорила, что всё нормально. Что просто возраст.
– А что мне было говорить? Что она лежит и плачет, потому что сын забыл дорогу домой? Что спрашивает каждый день, почему ты не звонишь?
Алексей молчал. Он действительно помнил Ленины звонки. Короткие, натянутые разговоры. "Как дела? Как мама? Нормально, не волнуйся." И он не волновался. Жил своей жизнью в Москве, работал, растил детей, строил карьеру.
– А как она... как это произошло?
Лена вытерла глаза рукавом.
– Как обычно. Встала утром, сказала, что болит в груди. Я таблетку дала, думала, пройдёт. А она легла и больше не встала.
– Ты была с ней?
– Конечно, была. Где же мне ещё быть? Я всю жизнь с ней была, пока ты в столице карьеру делал.
– Лена, не надо. Не сейчас.
– А когда надо? Когда мы её закопаем?
Сестра достала из пачки сигареты и закурила. Алексей удивился – раньше она не курила.
– Давно куришь?
– Года три. Нервы сдали.
– Из-за мамы?
– Не только. Из-за всего. Муж ушёл, работу сократили. Осталась одна с мамой и её болячками.
– Почему не говорила?
– А что говорить? Ты же всё равно не поможешь. Живёшь в другом мире.
Алексей встал и подошёл к окну. Во дворе ничего не изменилось. Та же покосившаяся сарайка, те же грядки, заросшие сорняком.
– Можно посмотреть на маму?
– В больнице уже поздно. Завтра с утра.
– Хорошо.
– А где остановишься? В гостинице?
– Можно здесь, если не против.
Лена фыркнула.
– Не против. Твоя комната так и стоит. Мама не разрешала ничего трогать.
Алексей поднялся на второй этаж. Его комната действительно почти не изменилась. На столе лежали старые тетради, на полке стояли книги, которые он читал в школе. Даже постельное бельё было свежим.
Он сел на кровать и впервые за день почувствовал, что сдерживать слёзы больше нет сил. Мама умерла, а он даже толком не попрощался с ней. Последний раз они виделись на отцовских похоронах. Тогда он обещал приезжать чаще, но обещание так и не выполнил.
Вниз он спустился только к вечеру. Лена сидела на кухне, перебирала какие-то фотографии.
– Для панихиды отбираю, – объяснила она. – Надо же что-то поставить.
Алексей сел рядом и посмотрел на снимки. Вот мама молодая, с младенцем на руках – это он. Вот она с двумя детьми постарше – он и Лена. Вот семейное фото – мама, папа и двое подростков.
– Красивая была, – сказал он.
– Была. До болезни.
Лена отложила одну фотографию – маму лет пятидесяти, улыбающуюся, в красивом платье.
– Это на твою свадьбу фотографировалась. Всё спрашивала, позовёшь ли.
– Я хотел позвать...
– Хотел, но не позвал. Как всегда.
– Света была против. Говорила, что родители не впишутся в компанию.
– А ты не мог жене объяснить, что это твоя мать?
Алексей молчал. Действительно не мог. Тогда ему казалось важным произвести впечатление на Светиных родителей, показать себя успешным, современным человеком. А родная деревня с её бытом и проблемами казалась чем-то постыдным.
– Как дела у Светы? У детей?
– Нормально. Дочка в университете учится, сын в школе.
– А внуков маме хоть показал?
– Показывал. Фотографии присылал.
– По телефону не считается.
– Лена, хватит. Я понимаю, что был неправ. Но что теперь изменишь?
Сестра собрала фотографии в кучку.
– Ничего не изменишь. Мама умерла, так и не увидев внуков живьём.
– Она могла приехать к нам.
– На что? На твои деньги? Ты же ни копейки не присылал.
– Если бы попросила...
– Мама никогда бы не попросила. У неё гордость была.
Лена встала и поставила чайник.
– Ужинать будешь?
– Если есть что.
– Картошка в погребе осталась. Консервы мамины.
Они поужинали молча. Алексей думал о том, как быстро пролетели эти годы. Казалось, только вчера он уезжал из дома молодым, амбициозным, полным планов. А теперь ему сорок три, и мамы больше нет.
– Лен, а ты как жить будешь? Одна в таком доме?
– А как жила. Работу найду какую-нибудь. Дом продам, может быть.
– Кому он здесь нужен?
– Дачники покупают иногда. За копейки, конечно.
– А сама куда?
– В город перееду. Комнатку какую-нибудь сниму.
Алексей посмотрел на сестру. Она постарела не по годам. В её сорок лет она выглядела на все пятьдесят.
– Лена, а может, ко мне переедешь? В Москву?
– Что я в Москве буду делать? И потом, ты же меня не звал все эти годы.
– Зову сейчас.
– Поздно зовёшь, Лёша. Поздно.
Утром они поехали в больницу. Мама лежала в белом халате, закрыв глаза. Лицо было спокойным, но очень бледным. Алексей не сразу узнал её – настолько она изменилась с их последней встречи.
– Похудела сильно, – сказала Лена. – Последний месяц почти не ела.
– Болела?
– Сердце, суставы, давление. Букет полный.
Алексей стоял у гроба и не знал, что чувствует. Горе? Вину? Пустоту? Всё сразу.
– Мам, прости меня, – прошептал он.
– Не слышит уже, – сухо сказала Лена.
– А может, слышит.
– Могла бы слышать живая. А мёртвые не слышат.
После больницы они поехали на кладбище выбирать место. Отца похоронили на старом погосте, рядом было свободное место.
– Вместе будут лежать, – сказала Лена. – Всю жизнь вместе прожили.
– Да, всю жизнь.
– А ты один останешься. В Москве, среди чужих людей.
– У меня семья.
– У тебя жена и дети. А семья – это здесь было. И больше не будет.
К вечеру начали приезжать люди. Соседи, дальние родственники, мамины подруги. Все они с укором смотрели на Алексея.
– Сыночек приехал, – сказала одна из соседок. – Хоть на похороны успел.
– Мария Петровна всё спрашивала: "Когда Алёша приедет?" А мы ей: "Приедет, обязательно приедет." Вот и приехал.
– На похороны все приезжают. Даже самые занятые.
Алексей молчал и принимал эти уколы. Он понимал, что заслужил их.
Панихида прошла тихо. Народу пришло немного – деревня почти опустела, молодёжь разъехалась, старики один за другим умирали. Священник говорил о покое души, о вечной жизни, но Алексею казалось, что слова звучат формально.
– Последнее слово хочешь сказать? – спросила Лена.
Алексей встал перед гробом.
– Мама, я знаю, что подвёл тебя. Знаю, что был плохим сыном. Прости меня, если можешь.
Он замолчал. Больше сказать было нечего.
Хоронили под дождём. Мелкий, противный дождь превратил дороги в грязь, и машины еле добрались до кладбища. У могилы собралось человек двадцать – почти вся деревня.
Когда гроб опустили в землю, Лена заплакала в голос. Алексей обнял сестру за плечи, и она не оттолкнула его.
– Одна остались, – прошептала она. – Совсем одна.
– Не одна. Я есть.
– Ты в Москве.
– Но я есть. И буду помогать.
После кладбища устроили поминки в доме. Соседки накрыли стол, принесли салаты и пирожки. Говорили о маме, вспоминали её добрые дела, рассказывали истории из жизни.
– Хорошая женщина была, – сказала старая учительница. – Всем помогала, никого не осуждала.
– Только сыном не нагляделась, – добавила соседка. – Всё ждала, всё надеялась.
К вечеру гости разошлись. Алексей и Лена остались одни.
– Завтра уезжаешь? – спросила сестра.
– Не знаю. А ты хочешь, чтобы я уехал?
– Не знаю. Привыкла уже, что тебя нет.
– Лена, давай не будем ссориться. Мамы больше нет. Остались только мы.
– Я не ссорюсь. Просто говорю, как есть.
Алексей подошёл к окну. На улице стемнело, в окнах домов зажегся свет. Деревня жила своей размеренной жизнью, и смерть ещё одного человека мало что в ней изменила.
– Лен, а ты помнишь, как мы в детстве играли?
– Помню.
– А как мама пироги пекла по воскресеньям?
– Помню.
– А как папа учил нас на велосипеде кататься?
– Лёша, зачем ты это всё вспоминаешь?
– Хочу понять, когда я всё потерял.
Лена села на диван.
– Ты ничего не потерял. Ты сам от всего отказался.
– Может быть.
– Не может быть. Точно так. Тебе стало стыдно за нас. За деревню, за простых родителей, за бедность.
– Не стыдно. Просто...
– Просто что?
– Просто хотел другой жизни.
– Ну и получил. Другую жизнь, другую семью. А мы остались в прошлом.
Алексей сел рядом с сестрой.
– Лена, что нам теперь делать?
– Не знаю. Ты решай сам. Как всегда.
– Я хочу, чтобы мы остались семьёй.
– Какая из нас семья? Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Двадцать лет мы чужие люди.
– Но мы брат и сестра.
– По крови. А не по жизни.
Алексей понимал, что сестра права. Они действительно стали чужими людьми. У них разные интересы, разные проблемы, разные взгляды на жизнь.
– А может, попробуем узнать друг друга заново?
– Зачем? Ты завтра уедешь и забудешь про меня. Как забывал про маму.
– Не забуду. Обещаю.
– Обещания ты давать мастер. А выполнять их не очень.
Алексей встал и прошёлся по комнате. Лена была права. Он действительно не умел выполнять обещания. Всегда находились более важные дела, более срочные проблемы.
– Лена, а если я останусь на неделю? Помогу с документами, с домом?
– Как скажешь. Твоё дело.
– Останусь. И потом буду приезжать. Часто.
– Посмотрим.
– Нет, не посмотрим. Буду приезжать. И ты ко мне приедешь. Познакомишься с детьми.
– Лёша, не надо строить планы. Мама умерла, ты приехал на похороны. Всё. Больше нам друг от друга ничего не надо.
– Мне надо.
– Зачем? Совесть замучила?
– Не только совесть. Я понял, что остался один. Совсем один.
Лена посмотрела на брата.
– А жена? Дети?
– Это другое. Они мне дороги, но они не знают меня настоящего. А ты знаешь.
– Знала. Давно.
– Тогда узнай заново.
Лена долго молчала. Потом встала и пошла на кухню ставить чайник.
– Ладно, – сказала она. – Оставайся на неделю. Поговорим.
И впервые за много лет Алексей почувствовал что-то похожее на надежду.
Самые популярные рассказы среди читателей: