Глава 90
– И чего с ним теперь делать? – откуда-то послышался надтреснутый мужской голос. – Может, отнесём подальше в лес и…
– И чего? – перебил женский. Судя по всему, говорила пожилая женщина лет 80-ти, но явно обладающая, и возраст не помеха, по-прежнему сильным характером. – Мало тебе было, что пятнадцать лет проторчал за решёткой?
– Мать, ну что ты вспоминаешь…
– А чего надо, то и вспоминаю! – старуха повысила голос. – Был бы ты умный, так не проторчал бы столько лет на зоне. Дружки-то твои, вон, намного раньше повыходили.
– Да, и где они теперь? – с ехидством спросил мужчина. – Я из всех один остался.
– Вот и цени, балбес, что Господь тебе столько лет отвёл! – заключила старуха. – А насчёт этого выбрось всю дурость из головы, слышишь?! Видел его ксиву?
– Видел, как не видеть, – усмехнулся мужской голос. – Вот ты говоришь: «Не трогай». Ты хоть знаешь, кого мы с тобой в хату притащили?
– Полковник вроде какой-то, пенсионер, – сказала старуха.
Мужчина хмыкнул саркастически.
– Полко-овник! – протянул. – Между прочим, это он банду Женьки Шпыня выследил и всю арестовал. В одиночку, представляешь? Ввалился к ним на хату со стволом и как гаркнет: «Замерли все! Я Дорофеев!»
– И что?
– Как это что? – удивился мужской голос. – Сам начальник Ленинградского уголовного розыска! Они как его узнали, так все и лапки кверху. Знали: этот бесстрашный. Ну, а потом, как стали их колоть одного за другим, до нашей бригады добрались, и я загремел. Короче, мать: вон он, – тот самый, кто сделал так, что я присел на пятнашку!
– Я тебе, сынок, вот что скажу, – произнесла старуха рассудительно. – Он для тебя благое дело сделал. Ты вернулся, с прошлым навсегда завязал. На лесопилке работаешь, у нас всё хорошо. Две дочки подрастают у тебя, внученьки мои любимые. Жалко, что Надюша не дожила до этого времени, – последовал короткий вздох. – Но если бы не полковник этот, ты с ней бы не встретился. Так что скажи: «Спасибо Богу за всё» и давай думать, как спасать его будем. Вон, как побило его, бедолагу…
Голоса замолчали, послышались удаляющиеся шаги, и полковник Дорофеев наконец-то смог прислушаться к себе, попробовал пошевелить руками, ногами и головой. Каждое движение отдавалось болью, но была она наружной, не внутренней. Его не тошнило, во рту не было металлического привкуса, удалось даже ощупать себя. Обнаружил, что живот перевязан, левая нога, – та самая, что когда-то получила бандитскую пулю, на голове повязка, на правой ладони. Ощущения были такими же, как после драки с хулиганами: возвращался курсант Лёха Дорофеев из увольнительной в милицейское училище, да нарвался на пьяную компанию. Вступил с ними в неравный бой, и накостыляли ему будь здоров, – две недели потом в госпитале провалялся с гематомами, ссадинами и тремя сломанными рёбрами.
Наконец Алексей Иванович раскрыл глаза. Осмотревшись, понял, что лежит в исподнем на кровати в маленькой комнате с бревенчатыми стенами. За окошком хмурый день, виднеются стволы сосен. В помещении довольно тепло, на стене тикают ходики. Слышится шуршание тапочек по деревянному полу. Хотел подняться и сесть, но едва попробовал, как всё тело заломило разом. Со стоном опустился обратно.
– О, в себя уж пришёл? – спросил женский голос.
Дорофеев перевёл взгляд и увидел перед собой опрятную старушку лет 80-ти, как и предположил раньше. В ситцевом платочке, грубые натруженные руки, морщинистое лицо, серо-зелёные изучающие глаза.
– День добрый, – Алексей Иванович с трудом разлепил губы. – Где я?
– На этом свете, – ответила старуха с доброй усмешкой. – Меня Аксинья Ивановна зовут, а кто вы, я уже знаю: полковник полиции Дорофеев.
– В отставке.
– Ясное дело, раз пенсионное при вас нашли. А, ну да. Вы у нас дома. Мы живём недалеко от станции Кереть, у Валасозера.
– Вы – это кто?
– Я, Аксинья Ивановна, сын мой Слава и двое внучек, Юленька и Тошенька, но они теперь не здесь, у родни нашей в Чупе. Это село неподалёку, по прямой километров десять будет. Мой сын вас рядом с железной дорогой нашёл. Повезло вам, Алексей Иванович, с насыпи прямо в болотце маленькое угодили, на моховые кочки. Если б чуть дальше, то расшибло бы о стволы деревьев, и всё. Тут зверья всякого много, – растащили бы по косточке, ищи-свищи.
– Так это вы меня спасли?
– Ну да. Слава нашёл и приволок на себе. А вы, поди, и разговор наш давешний слышали?
– Да, – не стал отнекиваться Дорофеев.
– Так вы насчёт сына моего не бойтесь. Он глупостей не наделает.
– Да я и не боюсь, – ответил полковник. – Давно уже отучился. Что со мной? Осматривали?
– Ну а то ж! Уж простите, но раздели и оглядели, как есть. Побило вас маленько, но ничего серьёзного. Шишки да синяки и ссадины. Я всё мазью целебной на травах, сама делаю, заклеила и забинтовала. Через недельку всё заживёт, и сможете…
– Я долго здесь уже? – перебил Алексей Иванович.
– Так третий день.
– Чёрт…
Старуха нахмурилась и перекрестилась.
– Негоже поминать врага рода человеческого.
– Простите, вырвалось, больше не повторится, – обещал полковник. – Нельзя мне тут долго, понимаете? Я брата с женой ищу.
– Как же вы с поезда-то упали? Ну, сын так говорит. По пьяной лавочке, поди?
– Нет, с приятелем поссорились. Поругались, и он меня «уронил».
– Вот же изверг… – и Аксинья Ивановна снова перекрестилась на образ в углу комнаты, прикрытый по краям кружевными маленькими занавесочками.
– Водички можно?
– Конечно, сейчас принесу, – сказала старуха и ушла.
Дорофеев устало закрыл глаза – разговор его неожиданно утомил. Он подумал, как совершил, пожалуй, одну из самых больших и нелепых ошибок в своей жизни, оставив наградной пистолет в купе с Пименовым. Знал ведь, что тот каким-то мутным типом стал, чутьё подсказывало! Так нет, расслабился, пошёл в туалет, забыв оружие. И вот результат. «Он не должен найти Печерских раньше меня, – твёрдо решил полковник. – Не знаю, на кого Пименов работает, но я должен оказаться рядом с ними раньше, чтобы успеть защитить. Но я даже не знаю, где они!»
Вошла Аксинья Ивановна, принесла чашку с водой. Дорофеев долго пил, получая удовольствие, – водичка оказалась чистейшей, колодезной, и приятно прокатывалась по пищеводу прохладным потоком, прибавляя сил.
– А вы куда же ехали-то, Алексей Иванович? – спросила старуха, когда тот наконец утолил жажду.
– В Кандалакшу, – и он рассказал о поисках Печерских. Как поначалу отправился за ними на Соловки, но там они побывали, да вернулись обратно в Кемь и купили билет на поезд до Кандалакши. Что ему непонятно до сих пор, отчего они совершают свой вояж. Вроде как ищут какого-то святого старца. То ли физические недуги лечить, то ли душевные, кто их знает?
– Так им отец Варсонофий, видать, нужен, – неожиданно сказала Аксинья Ивановна, и Дорофеев уставился на нее широкими глазами.
– Кто-кто?
– Старец, отец Варсонофий, божий угодник. Говорят, он чудеса совершает. К нему паломники ходят, и все, кто усердно молится вместе с ним, исцеляется. Только официальная церковь его не признаёт, считает шарлатаном.
«Старца Исихия напоминает», – подумал Дорофеев и уточнил:
– Может, его Исихий зовут, и вы что-то путаете?
– Ничего я не путаю, не такая уж и старая, – ответила Аксинья Ивановна. – Он живёт на речке под названием Стрельна, это на самом юге Кольского полуострова, там даже посёлок такой имеется. От того посёлка надо вверх по реке пройти километров двадцать, островок будет махонький, вот на нём старец Варсонофий и обжился.
– Вы думаете, мой брат с женой к нему отправились?
– А куда ж еще-то? – удивилась вопросу старуха. – Я, к примеру, других-то окрест и не знаю никого. Разве на Соловках? Но вроде они там повывелись все, только монахи, но про чудесные деяния не слышала. Я по молодости лет сама к Варсонофию ходила. Мы с мужем зачать не могли, десять лет прожили. А как сходила, попросила у Господа и Пресвятой Богородицы, в источнике святом окунулась, так вернулась и вскоре понесла. Сынок-то наш, Слава, – намоленный.
– Это ж когда было? – поднял брови Дорофеев. – Старец тот, возможно, уже и помер давно.
– Давно, правда. Славе-то почти сорок годков. Но Варсонофий живой, недавно только слышала, как одна женщина к нему ходила. Нога у нее отнималась, с превеликим трудом добралась в такую глушь, и он ее исцелил.
– Откуда вам известно? Здесь, наверное, и сотовой связи нет.
– А чего ж нет? – удивилась старуха. – Вон, мобильный на столе в большой комнате лежит. Слава по нему звонит, когда надо с дочками пообщаться. А ты думал, у нас тут угол медвежий?
– Честно говоря, да, – согласился полковник.
Аксинья Ивановна рассмеялась, утёрла выступившие слёзы уголочками платка.
– Вы есть, поди, хотите, Алексей Иванович?
– Да пока не очень.
– Ну ничего, я вам сейчас отвара принесу укрепляющего. Полежите, придёте в себя, а дальше отправитесь дальше, на поиски своих родных.
– Спасибо, я вам очень благодарен.
– Господа благодарите и своего ангела-хранителя, что отвёл беду, – сказала старуха и снова ушла.
***
Вернувшись в купе один, Пименов вдруг понял, что крупно вляпался. Если заглянет проводница, то как ей объяснить, куда подевался его попутчик? Поезд ведь шёл без остановок, и тут раз, и пропал пассажир. Смекнув, что надо быстро заметать следы, Руслан быстро запихнул вещи Пименова в свой рюкзак, решив избавиться от них по прибытии. Сделать это оказалось нетрудно: достаточно было свернуть всё в тугой рулон, барахла у Дорофеева оказалось мало.
Его наградной пистолет Руслан сунул за пояс брюк на спине, затем выключил свет, запер дверь и замер, напряжённо прислушиваясь к звукам вне купе. В течение нескольких часов состав несколько раз останавливался. Пименов провёл это время в страшном напряжении, но к нему никто не стучался, и это его успокаивало.
В Кандалакшу поезд прибыл в половине девятого утра, Руслан вышел из купе, а поскольку постельное бельё не брал (Дорофеев просто не успел этого сделать), то и надобности в общении с проводницей не было. Пименов прошёл мимо нее.
– Мужчина, а ваш спутник где? – спросила она внезапно.
– Который? – сделал Руслан удивлённое лицо.
– С которым вы вместе в Кеми садились.
– Ах, этот! – Пименов улыбнулся. – Так он вышел раньше.
– Да? Странно, я его не видела.
Руслан пожал плечами и вышел из вагона. Пройдя через здание вокзала, прошёл по широкой площади до стоящего на постаменте танка Т-34, достал телефон и позвонил Деко. Кратко доложил о том, где находится теперь и по какой причине. Про Дорофеева решил не сообщать во избежание… не хотелось получать нагоняй за несанкционированные действия. Шеф выслушал, сказал держать его в курсе и отключился.
Пименов осмотрелся. Всё бы хорошо, но где тут искать Печерских? «Наверное, рано я от полковника избавился, – подумал он. – Надо было его прихлопнуть в момент, когда их отыщет». Но сокрушаться о содеянном было поздно, и Руслан пошёл в сторону здания, над крышей которой красовалась большая надпись «Белогорье», а на первом этаже, прямо над входом, синело слово «Гостиница».