Начать следует с того, что, конечно же, никакая коралловый риф не «тварь». Это колония крошечных организмов принадлежащих к типу стрекающих. Колония же, в принципе, может быть неограниченно велика, так что в «сотнях миллионов тонн» нет ничего странного. Интересен, однако, в данном случае вопрос появившийся в комментариях к статье о предельных размерах животных. А что если бы коралловый риф был, именно, единым организмом? Так – можно?
Можно. Примеры известны. Например, самый массивный организм из известных на настоящий момент – опёнок. Примеры, когда роща оказывается одним деревом, бесконечно клонирующим себя, известны среди растений. Водоросли теперь уже не все относятся к царству растений, но в и их случае принцип тот же. Примитивный организм может иметь грандиозный размер…
Но – примитивный. Просто устроенный. Комментаторы, в частности, обращали внимание, что супергигант не может иметь центральной нервной системы. Она просто не будет работать, ввиду огромного времени прохождения сигнала… Ну так у стрекающих центральной нервной системы и нет.
То есть, – можно представить коралловый риф, как единый грандиозный организм. Моделью могут служить реально существующие мшанки. Те же полипы, в принципе, но соединённые системой трубопроводов, позволяющих обмениваться питательными веществами. Такой принцип организации, в свою очередь, открывает возможности для специализации зооидов на решении определённых задач, – как и сифонофор.
И да. Совершенно точно подмечено, что роковой для гигантов закон квадрата-куба против гипотетического рифа не силён. Толщина живой ткани в нём в любом случае около миллиметра. Следовательно, и масса, и доступ к ресурсам, растут пропорционально площади.
...Соответственно, возникает вопрос, какие преимущества получит риф, ставший единым организмом? Одно из таковых уже было упомянуто выше. Однако, именно примеры сифонофор и мшанок показывают, что предпосылки для разделения труда создаёт и колония. Но больше пищи риф не получит, и в смысле защищённости единство ничего не даст. Даже заметив (для чего, однако, нужна центральная нервная система) что где-то его едят, что риф сможет сделать?
Однако, защищённость и не нужна. Риф-организм в любом случае неуязвим. Целиком его съесть немыслимо, – ни один риф пока не был съеден. Погрызенные же рыбами и раками части восстановятся… и вот здесь обозначается реальное преимущество. Они восстановятся быстрее, так как для этого могут быть использованы питательные вещества накопленных в сохранившихся участках. Возможность перераспределения ресурсов – существенный козырь.
...Главное же, будучи по-сути бессмертным, существуя тысячами или десятками тысяч лет, пока некие глобальные процессы связанные с изменением уровня моря или температуры воды его не уничтожат, риф, производя личинки, растиражирует свою ДНК в невообразимых объёмах. Скорее всего, в достаточных, чтобы заселить всю пригодную для него акваторию мирового океана.
Следовательно, теперь уже пришло время задать правильный вопрос. Преимущества… не фонтан, конечно, но они, определённо, наличествуют. Это бесспорно. Недостатков же на первый взгляд концепция не имеет. Так почему же мы не наблюдаем риф-организм? Сложно? До что там сложного? Все решения уже найдены и воплощены.
Значит, дело не в сложности.
Присмотревшись, можно обратить внимание и на то, что концепция «организм без границ» в природе, как бы, одновременно, и работает, и нет. С одной стороны, – тот же «безграничный» опёнок. То есть, примеры есть. Но их – мало. И не просто мало, а, в определённом смысле, и ноль. Существует грибница, опутавшая целый лес, однако такая найдена одна, и вообще для тёмных опят это отнюдь не типично. В норме, площадь грибницы ограничена квадратными метрами, а масса – даже с плодовыми телами, – сотнями граммов.
То же касается и деревьев, и водорослей. С одной стороны, ясно, что организм не может расти вечно, и в большинстве случаев дерево, потенциально способное стать рощей, сделать этого не успевает. Но с другой-то рощи и леса из не клонированных и даже вообще не родственных растений могут существовать тысячами лет… А значит, тысячи лет на рост у «безграничного» организма вполне могут быть.
Так почему же эволюция не озаботилась использованием преимуществ «безграничного организма», сделав ставку на деревья-леса и вечно живые рифы?
Потому что это то самое направление, в котором эволюции, в силу особенностей её механизмов, трудно идти технически. Приводные ремни эволюции – мутации и отбор. Вечный же организм очевидно отбору не подвержен. Более того, если вспомнить про риф, заполоняющий своим ДНК океан, приходит мысль, что у этого организма будут проблемы и с половым размножением. Без последнего же, мутации не будут перетасовываться в популяции… Да и в какой «популяции», если в любую сторону на сотни километров он – один?
Погибнув из-за изменения климатических условий в одном месте, «безграничный риф» может уцелеть в других, не затронутых районах, и даже заселить новые участки, ранее бывшие непригодными. Но это нисколько ему не поможет. Способностью адаптироваться к изменениям других видов, с которыми он находится в экологическом взаимодействии, бессмертное существо не обладает. Как следствие, комплекс мутаций превращающих колонию полипов в единый организм, отбором будет устранён.