Глава 87
Гардемарина, кроме бесконечной тяги к женскому полу, всегда отвечали две вещи: высочайший профессионализм и упрямство. Никто не стал бы спорить с утверждением, что доктор Жигунов – хирург с золотыми руками, и особенно – те, кого он спас и там, на гражданке, и особенно здесь, в прифронтовой полосе, где дыхание смерти порой ощущается особенно сильно.
Что насчёт упрямства, то эту черту характера мог бы подтвердить разве что его близкий друг доктор Соболев. Если бы его спросили, он бы так сказал: «Да, Денис порой превращается в упёртого осла. Хотите увидеть какого? Пересмотрите «Кавказскую пленницу». В начале фильма показывают: если куда и идёт, то исключительно за юбкой. Но уж если пошёл, – не остановишь». Вот и теперь настал такой момент. Довольно быстро позабыв о существовании в Саратове семьи с двумя детьми, Гардемарин полностью переключился на доктора Комарову, и особенно его интерес к ней полыхнул после того случая после церемонии награждения, когда она встретилась с генерал-майором и после ушла, ничего не пожелав рассказать.
На следующий день он сунулся было к ней с приватным разговором, но Ольга Николаевна отказалась общаться, сославшись на большую занятость. Потом было ещё несколько дней, ставшие для прифронтового госпиталя испытанием на прочность: раненые шли бесконечным потоком из-за наступления нацистов. Но потом они, понеся огромные потери, прекратили своё безумие, и медицинскому персоналу значительно полегчало: появилась возможность отдохнуть, просто отоспаться хотя бы.
Жигунов несколько дней не приближался к Ольге Николаевне, она же словно не испытывала потребности в общении. На приветствия отвечала вежливо, но отчего-то стала отвлечённо-холодна. Гардемарин с ума сходил от желания понять причину. Поначалу ему казалось, что она заключается в его неловком или даже грубом поступке, неправильно сказанных словах, но это быстро прошло: он всегда был самоуверен, потому самоедством не страдал. Решил, что виноват всё-таки тот генерал-майор.
Желая узнать, кто он такой, доктор Жигунов даже сходил к начальник госпиталя полковнику Романцову, но тот повёл себя как-то странно. Сначала сказал, что слышал о генерале Рукавишникове очень мало. Что ему около 60-ти, строг, порой даже суров, но в целом справедлив. За должностями и званиями не гонится, его считают старым служакой, для которого на первом месте военное дело, всё остальное – потом. Про то, что доктор Комарова – дочь генерал-майора, Олег Иванович подчинённому не сказал ни слова.
Удивил же он тем, что сообщил о подписанном на днях приказе о предоставлении капитану медицинской службы Жигунову отпуска сроком на две недели.
– Тебе нужно отдохнуть, Денис, – по-отечески улыбнулся Романцов. – Съездишь домой, в Саратов, навестишь семью. В Волге искупаешься, сейчас там самый сезон, наверное. Детишек на природу свозишь, супругу свою и её родителей.
Гардемарин слушал с приподнятыми бровями. Не замечал он что-то прежде от товарища полковника такой отеческой заботы.
– Простите, Олег Иванович, но у меня по графику отпуск только в середине осени.
– Ничего, я передвинул. Когда график составляли, ты был холостым и бездетным, а теперь у тебя двое ребятишек. По Трудовому Кодексу положено первыми давать время на отдых родителям, – прозвучало в ответ.
– Да, но мы тут не по этому кодексу живём, а по Уставу… – начал было Жигунов, но полковник неожиданно возмутился.
– Денис! Сказано в отпуск, значит, в отпуск! – воскликнул он. – Развёл тут, понимаешь, диспут! Сам сказал: мы в армии, вот и получи приказ!
– Есть отправиться в отпуск, – поникшим голосом произнёс Гардемарин.
– Свободен!
Денис развернулся не по-уставному и вышел, погрузившись в неприятные мысли. Разумеется, он бы очень хотел побывать дома, повидаться с детьми, сыном Богданом и дочерью Ниночкой. Мысль отправиться с ними на Волгу, пожарить шашлыки на берегу реки, искупаться и позагорать, – всё это, само собой, представлялось очень приятным и хорошим. Но вот всё остальное… Жигунов ещё чувствовал свою обиду на Катю, дважды отказавшуюся выйти за него замуж. И к чему это привело? К его роману с Ольгой Комаровой, и потому теперь Гардемарин не ощущал особого чувства вины за своё предательство. «Если отказала, значит, не любит, и раз так, то никакой измены не было», – рассуждал он.
«Но что насчёт меня самого? – продолжал изводить себя Денис вопросами. – Я её люблю?» Походив и подумав, он пришёл к неутешительному выводу: любит, по-прежнему, только… ещё и Ольгу. Нет, то было не простое мужское влечение, уж его-то Жигунов научился определять, как отделяют зёрна от плевел. Он в самом деле влюбился в Комарову буквально с первого взгляда, и теперь никак не мог решить, в какую сторону смотреть.
Надумал всё-таки, что полковник Романцов хорошее дело предложил. «Надо поехать и решить вопрос с Катей, – рассудил Гардемарин. – Предлагать ничего не буду, мне гордость не позволит. Вот если сама, то… подумаю ещё. Нечего было ломаться! Тоже мне, нашла мальчика. Предлагают – бери, сама далеко не девочка романтического возраста, пора уже семью строить, – злился он на Катю. – Да и эта тоже хороша. Королева, блин. Четыре дня лезу к ней с желанием поговорить, а она, видите ли, слишком для этого занята!» – проворчал он в сторону доктора Комаровой.
Потом вернулся в административный блок и расписался в приказе на отпуск. Бюрократическая машина заработала, и уже к вечеру капитан медицинской службы Жигунов знал, что с завтрашнего утра, ровно с девяти часов, он на две недели находится в законном отпуске. «Отвальную» решил не делать. Просто пошёл к своему другу Соболеву, который теперь жил вместе с Катериной в чуть более, чем остальные сотрудники госпиталя, комфортных условиях, – Романцов, осознав, что эти двое теперь пара, выделил им комнату рядом, и у них получилось нечто вроде двухкомнатной малогабаритной квартиры.
Новость об отпуске Гардемарина Дмитрия не удивила, – он сразу признался, что недавно разговаривал об этом с начальником госпиталя и даже убедил его подписать приказ.
– Так это твоя работа? Но зачем? – поднял брови Жигунов, удивляясь хитрости дружеского шага.
– Моя, скрывать не стану, – кивнул Соболев. – А сделал я это из тех соображений, что ты, дорогой мой Денис, запутался в женском лабиринте. С одной стороны у тебя Катя, которая ждёт и любит, с другой – доктор Комарова, которая… не знаю, что она к тебе испытывает. В любом случае, ты, если не потерял остатки совести и офицерской и мужской чести, должен поехать в Саратов и поговорить с Романенко насчёт вашего будущего.
– Ты не друг, Димка, – горько усмехнулся Денис, – ты свекровь.
– называй хоть караваем, только в печку не клади, – отозвался поговоркой Соболев. – Но ты же умный мужик, дружище. Сам понимаешь: нельзя просто так бросать семью. Да, и не спорь. В тот момент, когда ты предложил Кате переехать с родителями и сыном в Саратов, они стали твоей семьёй, и ты теперь несёшь за них ответственность.
– Да понимаю я… – обречённым голосом сказал Гардемарин, просто… Ты прав, конечно. Запутался я. Слушай, – в его взгляде блеснула надежда. – Ты не знаешь, случайно, что тот генерал-майор Оле сказал, а?
– Я чужие разговоры не подслушиваю, – холодным тоном произнёс Соболев.
– Да ладно… просто так спросил. Ну… до встречи, – они пожали друг другу руки, обнялись на прощание, и Жигунов поспешил в свой модуль готовиться к поездке. Много вещей брать с собой не планировал, они могли бы уместиться в рюкзак. Звонить в Саратов и предупреждать о своём скором приезде тоже не стал, решив сделать приятный сюрприз, а подспудно ему очень хотелось посмотреть на реакцию Кати. Тот, как она примет его появление, решил про себя Гардемарин, и станет мерилом всего остального.
Поздно вечером, когда госпиталь стал понемногу засыпать, и Жигунов уже лежал на койке, убрав телефон на тумбочку и постепенно погружаясь в дрёму, в дверь внезапно постучали. Денис устало зевнул, подошёл, открыл… и тут же дрёму как ветром сдуло: на пороге стояла доктор Комарова.
– Можно? – спросила она, и Гардемарин тут же сдвинулся в сторону, пропуская женщину внутрь.
– Тебе всегда можно, Оля, – проговорил удивлённо. Очень хотелось поёрничать, сказав нечто вроде «это откуда ж к нам такую красивую тётеньку занесло?» Сдержался, поняв, что это будет неуместно, к тому же лицо у Ольги Николаевны было серьёзное.
– Денис, нам нужно поговорить.
– Согласен. Проходи, присаживайся.
– Нет, я ненадолго. Нам нужно… прекратить наше общение.
– Почему? Что случилось? Всё-таки тот генерал виноват, он тебе кто? Муж, отец, любовник?
– Он мой отец, – печально сказала доктор Комарова. – И он не знал, что я поехала сюда. И вообще…
– Что «вообще», Оля? – Гардемарин подошёл к женщине, взял её прохладные ладони в свои, приблизившись так, чтобы ощущать дыхание на своей коже. Его голос стал тихим и вкрадчивым.
– Вообще, Денис… Папа очень зол за то, что я уехала сюда, никого не предупредив. У него всегда была жёсткая установка: «На фронте бабам делать нечего».
– Ты не баба…
– Не цепляйся за слова, пожалуйста, – попросила доктор Комарова, ощущая, как от больших и сильных ладоней Жигунова по рукам и дальше распространяется тепло, по которому она очень соскучилась, но боялась себе в этом признаться. – Просто ты не знаешь моего отца. Если он узнает, что мы с тобой состоим… в связи…
– Так вот как ты это называешь, – немного с обидой усмехнулся Гардемарин.
– … неважно, как это называть, как ты не понимаешь! – с отчаянием произнесла Ольга Николаевна и отстранилась. – Если он узнает, то отправит тебя в такое место, где ты пожалеешь вообще, что стал со мной встречаться!
Жигунов отрицательно помотал головой.
– Всё это звучит, как, ты уж прости, бред какой-то. Не девятнадцатый век на дворе, я – не безродный офицеришка, а ты – не дочь влиятельного аристократа-генерала! И не нужно меня пугать своим папой, я совершенно его не боюсь и здесь, в госпитале, такое повидал, что…
– Я не пугаю, – Ольга Николаевна снова вернулась на мягкий тон. – Предупреждаю просто.
– Ты главного мне сказать не хочешь: отчего твой отец будет против моей кандидатуры? Если что, формально не женат, а насчёт детей я тебе говорил уже. Да, живут в моей квартире в Саратове, но с матерью сына у меня дружеские отношения, а Ниночку я удочерил после того, как вывез из Перворецкого.
– Да, я помню, ты говорил, и ещё раз спасибо за честность, – заметила доктор Комарова. – Но проблема не в тебе, Денис. Она – во мне. Это я… замужем.
Тишина в комнате повисла, словно густой туман перед рассветом. Гардемарин почувствовал, как под ногами внезапно исчезла твёрдая почва, но его лицо осталось каменным – годы хирургической практики научили его справляться с эмоциями.
– Замужем? – медленно переспросил он, растягивая слово, будто проверяя, не ослышался ли. – То есть… прямо сейчас?
Ольга Николаевна кивнула, не поднимая глаз. Её пальцы нервно переплелись, выдавая внутреннюю борьбу.
– Формально – да. Геннадий Комаров – командир полка ВДВ, бывший подчинённый отца... – она резко выдохнула. – Я сбежала от него, потому что он... – её голос дрогнул, – превратил нашу жизнь в ад. Грубый, чёрствый, не хотел детей... Но отец, человек старой закалки и моральных принципов, идущих от времён Домостроя, до сих пор считает, что я должна вернуться. Для него Артём – идеальный офицер, а наш разрыв – позор для семьи и для него лично.
Жигунов резко рассмеялся – сухо, без тени веселья.
– Ага, понятно! – он провёл рукой по лицу, смахивая невидимую усталость. – Твой папаша предпочёл бы видеть тебя с этим... деспотом, чем со мной? И только сейчас ты решила об этом сказать?
– Денис... – она сделала шаг вперёд, но он сознательно отступил.
– Нет, давай начистоту. Ты – дочь генерала Рукавишникова. Законная жена его бывшего подчинённого, которому он импонирует. И думаешь, что если отец узнает обо мне, просто капитане медслужбы, то решит, будто недостаточно хорош для его кровиночки?
– Не упрощай! – в голосе Ольги зазвенела сталь. – Ты не представляешь, на что способен мой отец, когда дело касается его принципов. Артём – его гордость, его «идеальный солдат». А наш разрыв он воспринял как личное предательство.
– И что? Он угрожает тебе? – Денис скрестил руки на груди, изучая лицо собеседницы.
– Он... – доктор Комарова замолчала, подбирая слова. – Он найдёт способ нас разлучить. Или даже…
– Или что? – Жигунов язвительно ухмыльнулся. – Расстреляет? Оля, давай честно. Ты настолько боишься его, что ищешь повод порвать со мной?
Она замерла, будто он ударил её. Глаза вспыхнули – то ли от гнева, то ли от боли.
– Ты действительно так думаешь?
– Я думаю, – Денис сделал шаг вперёд, – что если ты скрывала от меня свой брак, значит, у тебя были причины. Но теперь мне важно понять: это твой страх перед отцом... или ты просто не хочешь быть со мной?
– Я не знаю! – она вдруг повысила голос, что было на неё не похоже. – Ты ворвался в мою жизнь и перевернул всё с ног на голову! Я полгода была одна, боялась даже думать о новых отношениях... а теперь... – Ольга резко отвернулась к окну, сжимая кулаки.
Жигунов подошёл сзади, но не прикоснулся. Просто стоял, чувствуя, как дрожит её плечо.
– Я уезжаю завтра. В Саратов. На две недели.
Она резко обернулась:
– Это... из-за меня?
– Нет. Приказ Романцова.
Ольга молчала.
– Две недели – хороший срок, – продолжил Денис. – Чтобы разобраться. И тебе... и мне.
– А что ты будешь «разбирать» в Саратове? – спросила она с лёгкой ревностью.
– Свою жизнь, – прямо ответил он. – Ты не единственная, у кого есть нерешённые вопросы.
Доктор Комарова кивнула, будто ожидала этого. Потом неожиданно развернулась, протянула руку и коснулась его щеки легко, почти невесомо.
– Возвращайся, – прошептала. – Пожалуйста.
Денис не ответил. Просто накрыл её ладонь своей и закрыл глаза, запоминая этот момент. Завтра всё изменится. А пока только тишина, тёплая ладонь в его руке и предвкушение счастья.