– Людмила Ивановна, подождите, – Вика замерла. – Как это… поселитесь?
Свекровь, Людмила Ивановна, стояла в дверях их городской квартиры, гордо выпрямив спину, словно генерал, объявляющий о новом стратегическом плане. Её тёмно-синие глаза сверкали решимостью, а в руках она держала огромную сумку, набитую какими-то свёртками. За её спиной маячил муж Вики, Сергей, с виноватым выражением лица, будто уже знал, что сейчас начнётся буря.
– Ну а что такого? – Людмила Ивановна небрежно махнула рукой, стряхивая невидимую пылинку с рукава своего идеально выглаженного жакета. – Дача у вас просторная, воздух свежий, речка рядом. Зачем нам тратить деньги на эти курорты? Адлер, Сочи – всё одно и то же, а тут свой угол, свой огород.
Вика почувствовала, как внутри что-то сжалось. Их дача – небольшой двухэтажный домик в часе езды от города – была их с Сергеем убежищем. Место, где они проводили выходные, где пили кофе на веранде, слушая пение птиц, где их пятилетняя дочка Маша бегала босиком по траве. Это был их маленький рай, который они с таким трудом обустраивали: красили стены, сажали яблони, чинили старый деревянный забор. И вот теперь свекровь, не спросив, уже всё решила.
– Людмила Ивановна, – Вика старалась говорить спокойно, хотя голос дрожал, – мы же с Серёжей договаривались, что дача – это наше место. Для отдыха. Для нас троих.
– Ой, Вика, не начинай, – свекровь закатила глаза, проходя мимо неё на кухню и ставя сумку прямо на стол, который Вика только что вытерла. – Семья – это не только вы трое. Семья – это все мы! Я, Славик, Танюша с детьми. Все вместе, как раньше бывало. Помнишь, Серёжа, как мы на старой даче у бабушки собирались?
Сергей неловко кашлянул, переминаясь с ноги на ногу.
– Мам, ну это же было давно, – пробормотал он, избегая взгляда Вики. – И дача у нас… не такая уж большая.
– Ерунда! – отрезала Людмила Ивановна. – Места всем хватит. Я уже всё продумала: мы со Славиком на втором этаже, Танюша с детьми в гостиной, а вы с Машей в своей спальне. И не спорь, Вика, я уже всем сообщила.
– Кому всем? – Вика почувствовала, как пол уходит из-под ног.
– Ну как кому? – свекровь посмотрела на неё с лёгким удивлением, будто Вика задала глупый вопрос. – Танюше, Славику, тёте Нине. Они все в восторге! Таня уже детям сказала, что они этим летом будут жить на даче, как в лагере.
Вика медленно опустилась на стул, чувствуя, как кровь стучит в висках. Таня – сестра Сергея, с двумя шумными сыновьями-погодками, которые в прошлом году умудрились сломать их садовые качели. Славик – младший брат Людмилы Ивановны, вечно угрюмый, но с удивительной способностью съедать всё, что есть в холодильнике. А тётя Нина… Вика даже не хотела думать, что эта дальняя родственница, любительница бесконечных рассказов о своих болячках, тоже будет жить у них.
– Вы… адрес им дали? – выдавила Вика, надеясь, что это шутка.
– Конечно! – Людмила Ивановна расплылась в улыбке. – Я ещё вчера вечером разослала всем в семейном чате. Сказала, что вы будете рады. Правда, Серёжа?
Сергей, стоявший у двери, выглядел так, будто хотел провалиться сквозь землю. Он бросил на Вику умоляющий взгляд, но она уже не могла остановиться.
– Людмила Ивановна, – её голос стал твёрже, – вы не спросили нас. Ни меня, ни Серёжу. Это наш дом. Наша дача. Мы её покупали для себя, а не для… для всей родни!
В кухне повисла тишина. Только тикали старые настенные часы, которые Вика нашла на блошином рынке и с любовью отреставрировала. Людмила Ивановна поджала губы, её лицо стало похожим на грозовую тучу.
– Вика, – начала она, понизив голос, – я думала, ты понимаешь, что такое семья. Мы же не чужие. Я, между прочим, всю жизнь для Серёжи старалась, а теперь, значит, я должна в стороне стоять?
– Мам, – Сергей наконец решился вмешаться, – Вика права. Надо было хотя бы спросить.
– Спросить? – Людмила Ивановна всплеснула руками. – Да я для вас же стараюсь! Вы знаете, сколько путёвка в Адлер стоит? А я её продала, чтобы не тратить деньги зря. И, между прочим, на эти деньги ремонт в своей квартире сделала. Теперь там всё как надо – окна новые, обои свежие. А вы мне тут про «своё место»!
Вика замерла.
– Вы… продали путёвку? – переспросила она, чувствуя, как внутри закипает гнев. – И уже потратили деньги?
– Ну да, – свекровь пожала плечами, будто это было само собой разумеющимся. – А что такого? Всё равно на даче лучше. Свежий воздух, своя картошка. Я уже договорилась, чтобы нам грядки вскопали.
Вика посмотрела на Сергея. Его лицо покраснело, а руки сжались в кулаки. Но он молчал. Как всегда, молчал.
– Серёж, – тихо сказала Вика, – скажи что-нибудь.
Он открыл рот, но тут же закрыл, словно слова застряли в горле. Людмила Ивановна, заметив его замешательство, тут же пошла в наступление.
– Серёжа, ты что, против матери? – её голос стал почти трагическим. – Я же для всех нас стараюсь! Для Маши, для её здоровья. Она же в городе всё лето задыхаться будет!
Вика почувствовала, как слёзы жгут глаза. Маша – их дочка, их маленькое солнышко – была слабым местом Вики. Она знала, что Людмила Ивановна это понимает и использует.
– Не надо прикрываться Машей, – резко сказала Вика. – Это не о ней. Это о том, что вы решили за нас. За меня. За Серёжу. Без единого вопроса!
– Вика, успокойся, – Сергей наконец заговорил, но его голос звучал устало. – Мам, давай мы обсудим это вечером, хорошо? Без спешки.
– Обсудим? – Людмила Ивановна фыркнула. – Да что тут обсуждать? Я уже всё спланировала. Славик везёт рассаду, Таня обещала мангал привезти. Всё лето будем как одна большая семья!
Вика встала, бросив тряпку на стол. Её руки дрожали.
– Я пойду к Маше, – сказала она, не глядя ни на свекровь, ни на мужа. – Мне нужно… подумать.
Она вышла из кухни, чувствуя, как сердце колотится. В гостиной Маша сидела на полу, раскрашивая картинку с котиками. Её светлые кудряшки подпрыгивали, пока она старательно водила карандашом по бумаге.
– Мам, смотри, какой кот! – Маша подняла рисунок, улыбаясь. – Я назову его Пушок!
– Красивый, – Вика заставила себя улыбнуться, опускаясь рядом с дочкой. Но внутри всё кипело. Она представила, как их тихая дача превращается в шумный лагерь: Танины дети носятся по участку, сбивая её цветы, Славик храпит на веранде, а Людмила Ивановна командует, как генерал, указывая, где и что сажать.
Вика глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Это был их дом. Их мечта. Они с Сергеем два года копили на эту дачу, брали кредит, отказывали себе во многом. Каждую доску, каждый гвоздь они выбирали вместе, с любовью. И теперь всё это должно стать общественным достоянием?
Она услышала, как на кухне продолжают спорить. Голос Людмилы Ивановны гремел, как гром, а Сергей что-то тихо отвечал. Вика знала этот тон – он опять уступит. Как всегда.
– Мам, а бабушка тоже поедет с нами на дачу? – вдруг спросила Маша, не отрываясь от рисунка.
Вика замерла. Что ответить? Сказать правду – что бабушка уже всё решила за них? Или соврать, чтобы не расстраивать дочку?
– Не знаю, солнышко, – наконец сказала она. – Мы с папой ещё подумаем.
Маша кивнула, будто её это вполне устроило, и вернулась к своему котику. А Вика почувствовала, как внутри нарастает решимость. Она не позволит превратить их дачу в коммунальный лагерь. Но как это сделать, не разрушив мир в семье?
К вечеру дом затих. Маша уже спала, укрытая мягким пледом с ромашками. Вика сидела на кухне, глядя на остывший чай в кружке. Сергей вошёл, устало потирая шею.
– Вика, – начал он, садясь напротив, – я понимаю, что мама перегнула.
– Перегнула? – Вика вскинула брови. – Серёж, она продала путёвку, разослала всем адрес нашей дачи и уже грядки копать собралась! Это не «перегнула», это… вторжение!
Сергей вздохнул, глядя в пол.
– Она всегда такая, – тихо сказал он. – Ты же знаешь. Ей кажется, что она делает лучше для всех.
– Для всех, кроме нас, – отрезала Вика. – И ты молчал. Опять молчал.
– Я не молчал, – он поднял глаза, и в них мелькнула обида. – Я пытался её остановить. Но ты же знаешь маму – её не переспоришь.
– А ты и не пробовал, – Вика почувствовала, как голос дрожит. – Ты никогда не пробуешь, Серёж. Когда она в прошлом году решила, что Маша должна ходить на танцы, хотя Маша хотела рисовать, ты промолчал. Когда она переставила мебель в нашей гостиной, потому что «так лучше фэншуй», ты промолчал. А теперь… теперь она просто захватывает нашу дачу!
Сергей опустил голову, и Вика увидела, как его плечи напряглись.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил он тихо. – Выгнал её? Сказал, что она не имеет права приезжать? Это моя мама, Вика.
– А я твоя жена, – она посмотрела ему прямо в глаза. – И Маша – наша дочь. Мы имеем право на свой дом. На своё лето.
Он молчал, теребя край скатерти. Вика ждала, надеясь, что он наконец-то выберет их. Но вместо этого он сказал:
– Давай попробуем… хотя бы на пару недель. Может, не так всё страшно будет?
Вика почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Она встала, не сказав ни слова, и вышла из кухни. В спальне она легла поверх одеяла, глядя в потолок. Ей хотелось кричать, плакать, что-то разбить. Но вместо этого она просто лежала, слушая, как за окном шелестят листья.
На следующий день Людмила Ивановна явилась снова. На этот раз с огромной коробкой, из которой торчали пакеты с семенами и садовыми перчатками.
– Вика, я тут рассаду привезла, – бодро объявила она, ставя коробку прямо в прихожей. – Помидоры, огурцы, кабачки. Будем сажать!
– Людмила Ивановна, – Вика старалась говорить спокойно, – мы ещё не решили, как будет с дачей.
– Ой, да что там решать? – свекровь отмахнулась. – Я уже с соседом вашим, дядей Колей, договорилась. Он трактор подгонит, грядки вскопает.
Вика почувствовала, как кровь прилила к лицу. Дядя Коля – их сосед по даче, добродушный старик, который всегда угощал Машу яблоками из своего сада. Теперь и он втянут в этот план?
– Вы… с дядей Колей говорили? – переспросила Вика, сжимая кулаки.
– А как же! – Людмила Ивановна сияла. – Хороший мужик, всё понимает. Сказал, что давно пора ваш участок в порядок привести. А то, говорит, у вас там только цветочки да трава.
Вика повернулась к Сергею, который молча стоял в дверях.
– Серёж, – сказала она тихо, но твёрдо, – скажи что-нибудь. Пожалуйста.
Он кашлянул, глядя на мать.
– Мам, – начал он неуверенно, – может, ты правда поторопилась?
– Поторопилась? – Людмила Ивановна вскинула брови. – Да я для вас же стараюсь! Вы знаете, сколько сейчас помидоры на рынке стоят? А у нас свои будут, свежие!
Вика закрыла глаза, считая про себя до десяти. Она понимала, что спорить бесполезно. Свекровь уже всё решила, и Сергей, как всегда, не станет ей перечить.
Но в этот момент раздался звонок в дверь. Вика открыла и замерла. На пороге стояла Таня, сестра Сергея, с двумя сыновьями, которые тут же начали снимать кроссовки, разбрасывая их по прихожей.
– Привет, Вика! – Таня улыбнулась, протягивая пакет с пирожками. – Мамуля сказала, что вы нас ждёте. Мы вот решили заскочить, обсудить планы на лето.
Вика посмотрела на Сергея. Его лицо стало белым, как мел.
– Таня, – начала Вика, стараясь держать себя в руках, – мы… ещё не обсуждали планы.
– Как не обсуждали? – Таня нахмурилась, глядя на мать. – Мам, ты же сказала, что всё согласовано!
Людмила Ивановна пожала плечами, будто это была мелочь.
– Да какая разница? – сказала она. – Всё равно все на дачу поедем.
Вика почувствовала, как внутри всё кипит. Это был не просто спор. Это была война за их дом, за их семью, за их право решать. И она поняла, что больше не может молчать.
– Нет, – сказала она, и её голос прозвучал неожиданно твёрдо. – Никто на дачу не поедет.
Все замолчали. Даже Танины сыновья, которые уже начали возиться в прихожей, замерли, глядя на Вику.
– Что ты сказала? – Людмила Ивановна посмотрела на неё, как на бунтовщицу.
– Я сказала, – Вика сделала шаг вперёд, – что это наш дом. Наша дача. И мы с Серёжей будем решать, кто и когда туда поедет.
Сергей смотрел на неё, и в его глазах мелькнуло что-то новое – смесь удивления и… гордости?
– Вика, ты что, серьёзно? – Людмила Ивановна наконец нашла слова, её голос сочился обидой. – Я для семьи стараюсь, а ты… ты так со мной?
– Это не о вас, – Вика старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. – Это о том, что вы не спросили. Ни меня, ни Серёжу. Вы просто решили за нас.
Таня кашлянула, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
– Мам, может, мы правда поторопились? – она посмотрела на Людмилу Ивановну, но та лишь фыркнула.
– Поторопились? – свекровь всплеснула руками. – Да я всё для вас продумала! Дача пустует, денег на курорты тратить не надо, дети на свежем воздухе. А ты, Вика, вместо благодарности…
– Благодарности? – Вика почувствовала, как щёки горят. – За то, что вы продали путёвку, не спросив нас, и пригласили половину родни жить в нашем доме?
В прихожей повисла тишина, тяжёлая, как летний зной. Даже мальчишки перестали шуршать, почуяв напряжение. Сергей шагнул вперёд, словно решив наконец вмешаться.
– Мам, Вика, давайте без криков, – сказал он тихо. – Может, сядем, обсудим всё спокойно?
– Обсудим? – Людмила Ивановна посмотрела на сына с таким видом, будто он предал её. – Что тут обсуждать, Серёжа? Я уже всё спланировала. Славик завтра приедет с рассадой, тётя Нина обещала на следующей неделе. А вы тут с Викой устраиваете… цирк!
Вика глубоко вдохнула, чувствуя, как сердце колотится. Она посмотрела на Сергея, надеясь, что он поддержит её. Но он лишь опустил глаза, теребя край рубашки.
– Серёж, – сказала она, понизив голос, – скажи что-нибудь. Пожалуйста.
Он поднял взгляд, и в его глазах мелькнула борьба. Вика знала этот взгляд – он появлялся, когда Сергей разрывался между ней и матерью.
– Мам, – начал он, – Вика права. Это наша дача. Мы её покупали для себя, для Маши. Надо было… хотя бы спросить.
Людмила Ивановна открыла рот, но не успела ничего сказать. Артём, старший сын Тани, вдруг вмешался:
– А можно мы всё-таки поедем? – спросил он, глядя на Вику большими глазами. – Мама сказала, там речка, и можно рыбу ловить!
Вика почувствовала, как внутри что-то сжалось. Она любила племянников, несмотря на их шум и шалости. Но мысль о том, что их дача превратится в круглосуточный детский лагерь, была невыносима.
– Артём, – мягко сказала она, – на даче правда здорово. Но мы с дядей Серёжей ещё не решили, как всё будет этим летом.
– Ну вот, – буркнул Данил, младший, пнув кроссовку. – Опять взрослые всё решают.
Таня шикнула на сыновей, но Вика видела, что она тоже растеряна.
– Вика, я правда думала, что вы в курсе, – сказала Таня, глядя на мать. – Мамуля, ты же сказала, что всё согласовано!
– Да какая разница? – Людмила Ивановна отмахнулась. – Всё равно все на дачу поедем. Места хватит, я уже всё прикинула.
Вика почувствовала, как терпение лопается, как мыльный пузырь. Она повернулась к Сергею.
– Серёж, – сказала она тихо, но твёрдо, – я не буду это обсуждать при всех. Пойдём в кухню.
Он кивнул, и они вышли, оставив Людмилу Ивановну с Таней и детьми в прихожей. На кухне Вика закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, словно отгораживаясь от мира.
– Вика, – начал Сергей, но она подняла руку, останавливая его.
– Не надо, – сказала она. – Я устала. Устала от того, что твоя мама решает за нас. Устала от того, что ты молчишь. Устала чувствовать себя чужой в собственной жизни.
Сергей опустился на стул, потирая виски.
– Я знаю, – тихо сказал он. – Я виноват. Но… это же мама. Она всегда такая.
– Это не оправдание, – отрезала Вика. – Мы семья, Серёж. Ты, я, Маша. А твоя мама… она как будто хочет стать главным человеком в нашем доме.
Он молчал, глядя в стол. Вика ждала, надеясь, что он наконец-то скажет что-то, что покажет – он на её стороне. Но вместо этого он пробормотал:
– Может, правда попробовать? Пару недель, а там посмотрим?
Вика почувствовала, как слёзы жгут глаза. Она отвернулась, глядя в окно. За стеклом темнело, фонари бросали мягкий свет на мокрый асфальт. Ей вдруг вспомнилось, как они с Сергеем впервые увидели дачу – старый домик с покосившимся забором, но с таким видом на речку, что у Вики перехватило дыхание. Они тогда стояли, обнявшись, и мечтали: о том, как будут жарить шашлыки, как Маша будет бегать по траве, как они наконец-то обретут свой уголок тишины. А теперь этот уголок хотят забрать.
– Я не хочу, чтобы наша дача стала коммуналкой, – сказала она наконец. – Если ты не можешь сказать «нет», я скажу.
Сергей посмотрел на неё, и в его глазах мелькнула тревога.
– Вика, давай не рубить сгоряча, – сказал он. – Мы найдём компромисс.
– Компромисс? – она горько усмехнулась. – Это когда все довольны, Серёж. А я сейчас чувствую, что меня просто стирают из нашей жизни.
На следующий день дача стала реальностью. Вика, Сергей и Маша приехали туда утром, чтобы, как сказал Сергей, «осмотреться и подумать». Но Вика знала: он просто хотел увести её из квартиры, где Людмила Ивановна продолжала строить планы, как полководец перед битвой.
Дача встретила их тишиной. Сосны шелестели за забором, речка блестела под утренним солнцем, а в воздухе пахло свежескошенной травой. Маша тут же побежала к качелям, которые Сергей смастерил прошлым летом, и её звонкий смех разнёсся по участку. Вика стояла на веранде, держа в руках кружку с кофе, и пыталась вдохнуть эту тишину, пока она ещё принадлежала им.
– Красиво, правда? – Сергей подошёл сзади, обнимая её за плечи.
– Очень, – тихо ответила Вика, но в её голосе не было тепла. – Поэтому я и не хочу, чтобы сюда приехала вся родня.
Сергей вздохнул, отпуская её.
– Вика, я поговорю с мамой, – сказал он. – Обещаю. Просто… дай мне время.
– Время? – она повернулась к нему. – Серёж, она уже всё решила. Рассаду везёт, грядки копать собралась, Таня с детьми вот-вот нагрянет. Какое время?
Он открыл рот, но не успел ответить. По грунтовой дороге, ведущей к даче, зашуршали шины. Вика напряглась, увидев знакомую синюю машину – это был Славик, младший брат Людмилы Ивановны. Он вылез из машины, держа в руках ящик с рассадой, и широко улыбнулся.
– Привет, хозяева! – крикнул он, подходя к забору. – Мамуля сказала, что вы ждёте. Я вот помидоры привёз, самые лучшие сорта!
Вика почувствовала, как кровь стучит в висках. Она посмотрела на Сергея, но тот лишь развёл руками, словно говоря: «Я же говорил, её не остановить».
– Славик, – Вика вышла на крыльцо, стараясь держать себя в руках, – мы ещё ничего не решили.
– Да ладно тебе, Вика, – Славик махнул рукой, ставя ящик у забора. – Мамуля всё рассказала. Лето на даче – это же мечта! Я уже прикинул, где грядки сделаем. А ещё можно баньку поставить, я знаю одного мужика, он недорого строит.
Вика повернулась к Сергею, её глаза пылали.
– Это и есть твой «поговорить с мамой»? – прошипела она.
– Вика, я… – начал он, но она уже не слушала.
Она вошла в дом, хлопнув дверью. Внутри всё кипело. Она прошла в маленькую кухню, где на подоконнике стояла их с Машей поделка – глиняный горшок, который они раскрасили в прошлом году. Вика провела пальцем по неровным узорам, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. Это был их дом. Их с Сергеем и Машей. Почему она должна его отдавать?
Через окно она видела, как Славик о чём-то оживлённо говорит с Сергеем, показывая на участок. Маша подбежала к ним, держа в руках одуванчик, и Славик потрепал её по голове. Вика знала, что он не плохой человек. И Таня не плохая. И даже Людмила Ивановна, при всех её замашках, просто хотела, чтобы семья была вместе. Но это не их мечта. Это её мечта. А Вика… Вика просто хотела тишины.
К вечеру на дачу приехала Таня с детьми. Они ввалились в дом с рюкзаками и шумом, как ураган. Артём тут же побежал к речке, крича, что видел лягушку, а Данил принялся исследовать чердак, громко топая по лестнице. Таня, увидев Вику, неловко улыбнулась.
– Вика, прости, что так вышло, – сказала она, ставя на стол пакет с продуктами. – Я правда думала, что ты в курсе. Мамуля сказала, что вы рады.
– Таня, – Вика устало потёрла виски, – никто нас не спрашивал.
Таня замялась, глядя в пол.
– Я поговорю с мамой, – наконец сказала она. – Она… она иногда перегибает.
– Иногда? – Вика горько усмехнулась. – Она продала путёвку в Адлер, чтобы сделать ремонт в своей квартире, и теперь хочет, чтобы мы все жили тут, как в коммуналке.
Таня посмотрела на неё с удивлением.
– Она что, правда продала путёвку? – переспросила она. – Сказала же, что просто передумала ехать…
Вика замерла.
– Передумала? – её голос стал тише. – Таня, она сказала, что потратила деньги на ремонт.
Таня нахмурилась, явно озадаченная.
– Это странно, – сказала она. – Она мне говорила, что ремонт ещё весной сделала. А про путёвку… я думала, она просто не захотела ехать.
Вика почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. Она вдруг поняла, что Людмила Ивановна, возможно, не всё рассказала. И это открытие было как холодный душ – смесь гнева и любопытства. Что ещё скрывает свекровь?
– Таня, – сказала Вика, – ты можешь узнать у неё, что на самом деле с этими деньгами?
Таня кивнула, но в её глазах мелькнула тревога.
– Попробую, – сказала она. – Но ты же знаешь маму. Она не любит, когда её допрашивают.
Вика кивнула, чувствуя, как решимость внутри нарастает. Она не просто будет защищать свой дом. Она выяснит правду.
На следующий день Людмила Ивановна появилась на даче с новой партией рассады и дядей Колей, который притащил лопаты и грабли. Вика наблюдала за ними из окна, чувствуя, как внутри всё кипит. Маша сидела рядом, рисуя очередной шедевр – на этот раз речку с лягушками.
– Мам, а почему бабушка всё время что-то сажает? – спросила Маша, не отрываясь от рисунка.
– Потому что она хочет, чтобы у нас было много овощей, – ответила Вика, стараясь говорить спокойно.
– Но ты же не любишь помидоры, – Маша посмотрела на неё. – Ты всегда их мне отдаёшь.
Вика невольно улыбнулась. Её дочка, такая маленькая, но уже такая наблюдательная.
– Ты права, солнышко, – сказала она. – Но бабушка думает, что знает лучше.
В этот момент в дом вошла Людмила Ивановна, сияя, как генерал после победы.
– Вика, ты видела, какие грядки дядя Коля сделал? – воскликнула она. – Теперь осталось только посадить, и к августу у нас будут свои огурцы!
Вика встала, чувствуя, как внутри всё сжимается. Это был её шанс.
– Людмила Ивановна, – сказала она, – нам надо поговорить. Без Тани, без Славика, без детей. Только мы с вами.
Свекровь посмотрела на неё с удивлением, но кивнула.
– Хорошо, – сказала она. – Пойдём на веранду.
Они вышли на веранду, где пахло свежескошенной травой и речной прохладой. Вика закрыла дверь, чтобы их никто не услышал.
– Людмила Ивановна, – начала она, – я знаю, что вы продали путёвку в Адлер. Но Таня говорит, что ремонт в вашей квартире был сделан ещё весной. Куда делись деньги?
Лицо свекрови изменилось. Улыбка исчезла, а глаза сузились.
– Это не твоё дело, Вика, – отрезала она. – Я распоряжаюсь своими деньгами, как хочу.
– Моё, – твёрдо сказала Вика. – Потому что вы используете эти деньги как оправдание, чтобы захватить нашу дачу. Я хочу знать правду.
Людмила Ивановна молчала, глядя на речку. Вика ждала, чувствуя, как сердце колотится. Это была кульминация. Момент, когда всё могло либо рухнуть, либо измениться.
– Хорошо, – наконец сказала свекровь, и её голос был неожиданно тихим. – Я не делала ремонт. Я… я отдала деньги Славику. Он в долгах, Вика. Больших долгах.
Вика замерла. Это было неожиданно. Славик, вечно угрюмый, но добродушный Славик, в долгах?
– Почему вы не сказали? – спросила она.
– Потому что это моя семья, – Людмила Ивановна посмотрела на неё, и в её глазах мелькнула боль. – Я хотела защитить его. И думала, что, если мы все будем вместе на даче, это как-то поможет.
Вика молчала, переваривая услышанное. Это меняло всё. Но не отменяло того, что свекровь переступила их границы.
– Людмила Ивановна, – сказала она наконец, – я понимаю, что вы хотели помочь. Но вы не имели права решать за нас. Это наш дом. И я не хочу, чтобы он стал местом, где мы прячем чужие проблемы.
Свекровь посмотрела на неё долгим взглядом.
– Ты права, – неожиданно сказала она. – Я… я перегнула.
Вика не верила своим ушам. Людмила Ивановна, которая никогда не признавала своих ошибок, только что извинилась?
– Но что теперь? – спросила свекровь. – Славик уже едет, Таня с детьми здесь…
– Мы найдём решение, – сказала Вика. – Но оно будет нашим. Моим и Серёжи.
К вечеру Вика и Сергей созвали семейный совет. Таня, Славик, Людмила Ивановна и даже дядя Коля, который пришёл «за компанию», сидели за столом на веранде. Маша спала в доме, а мальчишки играли у речки, их смех доносился сквозь вечернюю тишину.
– Мы с Викой поговорили, – начал Сергей, и Вика почувствовала, как он сжал её руку под столом. – И решили, что дача останется нашим домом. Для нас с Викой и Машей.
Людмила Ивановна открыла рот, но Сергей поднял руку, останавливая её.
– Мам, подожди, – сказал он. – Это не значит, что мы не хотим вас видеть. Вы можете приезжать в гости. Но не жить тут всё лето.
Таня кивнула, глядя на Вику с пониманием.
– Я согласна, – сказала она. – Прости, Вика, я правда не знала, что мама так всё закрутила.
Славик кашлянул, глядя в стол.
– Я тоже… не хотел навязываться, – пробормотал он. – Просто думал, что так будет проще.
Вика посмотрела на него. Она знала, что он не врёт. И всё же…
– Славик, – сказала она, – если у тебя проблемы, мы можем помочь. Но не так, чтобы жертвовать нашим домом.
Людмила Ивановна вздохнула, глядя на речку.
– Я хотела, чтобы мы были вместе, – тихо сказала она. – Как раньше. Но… я понимаю, что ошиблась.
Вика почувствовала, как напряжение отпускает. Это не было полной победой, но это был шаг вперёд.
– Мы придумаем, как быть, – сказала она. – Может, вы с Таней и Славиком найдёте дачу в аренду неподалёку? А мы будем приезжать друг к другу в гости.
– Это мысль, – оживилась Таня. – Я знаю пару мест, можно посмотреть.
Сергей улыбнулся, сжимая руку Вики.
– А ещё, – добавил он, – мы с Викой хотим устроить большое новоселье. Пригласим всех, но на один день. Чтобы все увидели наш дом, но он остался нашим.
Людмила Ивановна кивнула, и в её глазах мелькнула тень улыбки.
– Хорошо, – сказала она. – Я… я постараюсь больше не лезть.
Прошёл месяц. Дача снова стала их убежищем. Вика сидела на веранде, глядя, как Маша бегает по траве, собирая одуванчики. Сергей чинил забор, напевая что-то под нос. Где-то вдалеке журчала речка и в воздухе пахло летом.
Для вас с любовью: