9 февраля 2001 года, Тихий океан, примерно в 17 километров южнее острова Оаху. Волны мягко покачивают японское учебное судно Ehime Maru. На борту — 35 человек. Среди них семнадцатилетние студенты, мечтающие стать рыбаками, и их учителя. Морская практика, солнце, гавайский воздух — всё кажется частью беззаботного будущего. Никто не знает, что через несколько минут их накроет волна, но не с моря, а снизу, из глубины, с той стороны, откуда не ждёшь.
Иллюзия контроля
Подводная лодка Greeneville покинула порт Перл-Харбор в 7:57 утра. На борту находились 106 членов экипажа и 16 гостей – бизнесмены, спонсоры и состоятельные туристы. Этот день был не столько службой, сколько шоу. Программа называлась Distinguished Visitor Embarkation (DVE) – демонстрация для приглашённых гостей. Красивое название для презентации смертоносной машины.
Для командира подлодки, капитана-лейтенанта Скотта Уоддла (Scott Waddle), это была не первая подобная миссия. Он знал, как удивить. Показательные манёвры, «экстренное всплытие» — то, что обычным людям казалось невероятным. Но день пошёл не по расписанию. Обед с гостями затянулся. Капитану приходилось одновременно быть военным, гидом и дипломатом. И где-то между этим командиром атомной подлодки.
Подготовка, которой не было
Около 13:10 подлодка начала выполнять серию маневров: резкие повороты, наклонные погружения, и кульминационная часть — один из самых зрелищных и опасных маневров. «Экстренное всплытие». Это когда подлодка стремительно уходит на глубину около 120 метров, а затем, выдувая балластные цистерны, буквально выстреливает вверх, прорывая толщу воды носом. Это впечатляет. Это опасно. И требует чёткой координации. Экипаж действовал слаженно, но всё происходило в ускоренном темпе: расписание было сдвинуто, время поджимало.
Перед выполнением этого манёвра стандартные процедуры требуют полной оценки обстановки: многократная проверка данных сонаров, наблюдение через перископ, круговой осмотр поверхности и, главное, подтверждение отсутствия любых судов в радиусе подъема. Но капитан Уоддл, зная, что время поджимает, дал команду начать процедуру быстрее.
Оператор гидроакустической станции, техник Патрик Сименсак, следил за ситуацией. Он отметил на экране три контакта: S12, S13 и S14. По данным сонаров, они находились на безопасной дистанции. Однако экран, с которого он считывал информацию, был аналоговым и не давал точного направления движения целей.
Сименсак продолжал наблюдение. Один из объектов, контакт S14, немного сместился и привлёк внимание. Но капитан сообщил, что в перископе чисто. Не заметив судов визуально, Уоддл решил, что всплытие можно начинать.
Проблема была в том, что один из контактов, S13, не отдалялся, а наоборот, приближался. Это и было судно Ehime Maru.
Всплытие, которого никто не ждал
В 13:43 Greeneville вылетел из воды. Буквально. Его массивный корпус, весом почти 7000 тонн, пробил поверхность океана в том самом месте, где шёл Ehime Maru. Подлодка ударила японское судно в корму. Удар был точным, а последствия катастрофическими.
Судно длиной в 58 метров разломилось почти пополам. Те, кто находился на палубе, падали в воду. Те, кто был внутри, оказались в ловушке. Судно начало тонуть мгновенно. Всего несколько минут и его уже не было видно. Только обломки, крики, тела. Вода, которая была местом учёбы и будущего, стала тюрьмой и могилой.
Командир и вина
Скотт Уодделл смотрел в перископ. Он увидел, как корпус Ehime Maru разлетелся на части и как через несколько минут он исчез под водой. Он замер. В этот момент каждое мгновение становилось чьей-то смертью.
С первых минут после столкновения возник вопрос: что теперь? Можно ли помочь? Можно ли кого-то спасти?
Greeneville не смог принять на борт выживших, его конструкция и размеры не позволяли безопасно открыть люки при таких волнах. Кроме того, каждый манёвр субмарины только усугублял ситуацию на поверхности: гигантское водоизмещение создавало бурлящую волну, способную опрокинуть спасательные плоты. Командир, сжав зубы, отдал, возможно, самый болезненный в своей жизни приказ — отойти от места трагедии.
Это было правильно, необходимо и мучительно. И это было не то, к чему готовят на тренировках. Потому что командиру пришлось уйти, зная, что в воде люди.
Позже выяснится: погибли 9 человек. Среди них четверо семнадцатилетних школьников, двое преподавателей, трое членов экипажа.
Спасение, которое не спасло
Береговая охрана прибыла быстро. Уже через полчаса после сигнала бедствия к месту крушения устремились корабли и вертолёты. Но даже они были бессильны перед реальностью Тихого океана в это время года. Высокие волны, порывистый ветер, ограниченная видимость — всё это делало спасательную операцию крайне сложной. Первые, кто добрался до места катастрофы, увидели лишь обломки, перевёрнутые плоты и редкие фигуры в воде, цепляющиеся за всё, что ещё держится на поверхности.
Вертолётам пришлось вытаскивать людей из воды на тросах. Один из пилотов позже признался:
"Мы подбирали тех, кто уже почти не двигался. Их руки едва касались обломков. Но даже этот жест был хваткой за жизнь".
Из 35 человек, находившихся на борту Ehime Maru, удалось спасти только 26. Остальные ушли под воду вместе с судном или погибли от переохлаждения.
Суд и признание
Военно-морской суд признал: капитан допустил грубые нарушения процедуры. Он не дал достаточно времени на повторную проверку. Он сократил временной буфер между манёврами и всплытием. Он не завершил круговой обзор через перископ, ограничившись секторальным осмотром. Он не убедился, что воды вокруг действительно свободны от других судов. А главное, он пренебрёг базовым правилом безопасности в угоду расписанию и желанию произвести впечатление.
Отчёт суда указал на ещё одну тревожную деталь: видеосистема, визуализирующая данные сонаров, была сломана задолго до рейса, но капитан посчитал это некритичным. Вместо того чтобы перенести выход или ограничить демонстрацию, он решил действовать по привычке, полагаясь на личный опыт и интуицию. Это решение стало роковым.
Скотт Уоддл ушёл с флота. Его отставка была почётной, но сопровождалась официальным взысканием. Однако он не ушёл от ответственности, по крайней мере внутренней. Спустя двадцать лет после трагедии он написал письмо, восемь страниц, адресованное семьям погибших. В нём не было ни защиты, ни юридической эквилибристики. Только признание. Только вина.
«Я один несу полную ответственность за произошедшее. С тех пор я каждый день несу на себе груз стыда, печали, бремени и раскаяния и буду нести его до самой смерти».
После
С тех пор прошло больше двадцати лет. Программа DVE не была отменена, она продолжает действовать, но в изменённом формате. После трагедии были введены новые протоколы безопасности, ужесточён порядок подготовки, и любые демонстрации теперь проходят с множеством ограничений. Greeneville не стал последним кораблём, принимающим на борт гражданских, но каждый подобный рейс теперь сопровождается тенью Ehime Maru.
Тень, которая висит не только над каждой всплывающей подлодкой, но и в сознании всех, кто помнит этот день. Потому что катастрофа произошла не от злого умысла, а от самоуверенности, спешки и желания произвести впечатление.
Капитан Скотт Уоддл жив. Он не пишет мемуары, не ходит по ток-шоу, не становится героем документальных фильмов. Он не строит карьеру на покаянии. Он не ищет оправданий. В редких случаях, когда он выступает публично, он повторяет одну и ту же мысль: «Я виноват. Только я».