Людмила Николаевна сидела в кресле у окна, вязала внучке шарфик и изредка поглядывала на двор. День выдался пасмурный, осенний. Листья кружились на ветру, укладываясь жёлтым ковром под деревьями. Тишина в квартире нарушалась только стуком спиц и тиканьем старых часов на стене.
Десять лет она жила одна в этой трёхкомнатной квартире. Десять лет с того дня, как похоронила мужа Виктора. Сначала было очень тяжело — привыкнуть к тишине, к тому, что не нужно готовить обед на двоих, что некому рассказать о прошедшем дне. Но потом жизнь наладилась. Появился свой ритм, свои привычки.
Утром — зарядка и завтрак. Потом хозяйственные дела, покупки, уборка. После обеда — вязание или чтение. Вечером — телевизор и чай с печеньем. По выходным приезжала дочь Анна с внучкой Дашей. Они проводили время вместе, готовили, разговаривали, смотрели семейные фотографии.
Людмила Николаевна была довольна своей жизнью. Ей хватало пенсии и накоплений, квартира содержалась в порядке, здоровье пока не подводило. Она чувствовала себя нужной — помогала дочери с внучкой, участвовала в жизни семьи, была опорой и советчицей.
Звонок в дверь нарушил привычную тишину. Людмила Николаевна отложила вязание, подошла к двери. В глазок была видна женщина средних лет в дорогой шубе.
— Кто там? — спросила Людмила Николаевна.
— Марина Петровна. Мать Дмитрия.
Людмила Николаевна открыла дверь. На пороге стояла её свекровь — мать Виктора. Они не виделись несколько месяцев, хотя жили в одном городе. После смерти сына Марина Петровна словно отдалилась от невестки, редко звонила, ещё реже навещала.
— Проходите, — Людмила Николаевна отступила в сторону.
Марина Петровна прошла в прихожую, сняла шубу, повесила её на крючок. Выглядела она хорошо — подтянутая, ухоженная, с новой стрижкой. На руках сверкали золотые браслеты, на шее — дорогая цепочка.
— Как дела? — спросила она, проходя в гостиную.
— Спасибо, нормально, — ответила Людмила Николаевна. — Чай будете?
— Да, давайте.
Пока Людмила Николаевна хлопотала на кухне, Марина Петровна осматривала квартиру. Ходила по комнатам, заглядывала в шкафы, трогала вещи. Людмила Николаевна видела это краем глаза и удивлялась такому поведению.
— Хорошо у вас тут, — сказала Марина Петровна, возвращаясь в гостиную. — Уютно.
— Стараюсь поддерживать порядок.
— Одной не тяжело в такой большой квартире?
— Привыкла уже.
Марина Петровна села в кресло, приняла чашку чая. Несколько минут они пили молча. Людмила Николаевна чувствовала, что свекровь приехала не просто так, но ждала, когда та сама заговорит о цели визита.
— Людочка, — наконец начала Марина Петровна, — у меня к вам серьёзный разговор.
— Слушаю.
— Дмитрий возвращается.
Людмила Николаевна поставила чашку на стол. Дмитрий — младший сын Виктора от первого брака. Они с Людмилой Николаевной никогда не были близки. После смерти отца он уехал за границу с женой и детьми, изредка звонил, на похороны не приехал.
— Возвращается? — переспросила она.
— Да. Дела у него там не заладились. Решил вернуться в Россию, здесь бизнес открыть.
— Ну и хорошо. Вы же по нему скучали.
— Скучала, конечно. Только вот проблема у него с жильём. Сами понимаете, приехать с семьёй, да ещё с двумя детьми — это не шутки. Снимать квартиру дорого, а покупать пока не на что.
Людмила Николаевна начала понимать, к чему ведёт разговор, но молчала.
— Вот я и подумала, — продолжила Марина Петровна, — эта квартира ведь по праву принадлежит Дмитрию. Он же сын Виктора.
— Квартира оформлена на меня, — спокойно сказала Людмила Николаевна. — Виктор при жизни переписал её.
— Но по справедливости она должна достаться детям. Дмитрий — кровный сын, у него семья, дети. А вы... вы ещё молодая, найдёте себе жильё.
— Мне шестьдесят три года, — Людмила Николаевна поставила чашку точно в центр блюдца. — Какая я молодая?
— Ну, в сравнении с нами, — засмеялась Марина Петровна. — Мне семьдесят семь. Но речь не об этом.
Людмила Николаевна встала, подошла к окну. Во дворе играли дети, их матери сидели на лавочке, обсуждая что-то своё. Обычная жизнь, которая вдруг стала казаться хрупкой и ненадёжной.
— Что конкретно вы предлагаете? — спросила она, не оборачиваясь.
— Тебе придётся съехать, мой сын возвращается с семьёй из-за границы, — заявила Марина Петровна, и в её голосе прозвучали железные нотки. — Им нужно жильё, а эта квартира по праву принадлежит Дмитрию.
— По какому праву? — Людмила Николаевна повернулась к свекрови. — Виктор при жизни оформил квартиру на меня. Есть документы, есть завещание.
— Завещание можно оспорить. Дмитрий имеет право на наследство отца.
— Своё право он имел сразу после смерти Виктора. Где он был тогда? Где был на похоронах? Кто ухаживал за больным мужем последние два года?
— Дмитрий работал, строил карьеру. Не мог же он бросить всё и приехать.
— А я могла. И ухаживала, и лечила, и на руках носила. А теперь, когда мужа нет, квартира вдруг не моя?
Марина Петровна встала, подошла к Людмиле Николаевне.
— Послушайте, милочка, — сказала она тоном, которым разговаривают с непослушным ребёнком. — Я не хочу устраивать скандал. Хочу решить всё по-хорошему. Дмитрий — мой единственный сын, у него семья, дети. Ему нужна эта квартира больше, чем вам.
— А мне что, на улицу идти?
— Зачем на улицу? Найдёте себе что-нибудь поменьше. Или к дочери переедете.
— У Анны однокомнатная квартира. И своя семья.
— Ну, тогда снимете что-нибудь. У вас же пенсия есть.
Людмила Николаевна смотрела на свекровь и не узнавала её. Та женщина, которая раньше называла её дочкой, которая просила заботиться о сыне, сейчас говорила с ней как с чужой.
— Марина Петровна, — сказала она медленно, — я тридцать лет прожила с вашим сыном. Родила ему дочь, вырастила её. Ухаживала за Виктором, когда он болел. Эта квартира — мой дом.
— А Дмитрий что, не сын Виктора? Он меньше имеет прав?
— Он имел права. Но не воспользовался ими, когда надо было. А теперь поздно.
— Ничего не поздно, — голос Марины Петровны стал жёстче. — Дмитрий уже связался с юристами. Завещание можно оспорить, особенно если доказать, что вы принуждали больного мужа переписать квартиру.
— Что?! — Людмила Николаевна побледнела. — Как вы смеете?!
— А как смеете вы оставлять моего сына без наследства отца?
— Я никого не принуждала! Виктор сам решил оформить квартиру на меня!
— Кто это докажет? Виктор умер, свидетелей нет.
Людмила Николаевна опустилась в кресло. Ей стало плохо от такой наглости, от такого цинизма. Женщина, которую она считала почти матерью, угрожала ей судом и клеветой.
— Зачем вы так со мной? — тихо спросила она. — Что я вам сделала плохого?
— Ничего не сделали, — пожала плечами Марина Петровна. — Просто так сложились обстоятельства. Дмитрию нужно жильё, а у меня квартира маленькая, всех не помещу.
— А раньше где он жил? До отъезда?
— Комнату снимал. Но теперь у него семья, дети школьного возраста. Им нужно постоянное жильё.
— И поэтому я должна уступить свой дом?
— Не свой. Виктора. А Дмитрий — его законный наследник.
Людмила Николаевна встала, подошла к комоду, достала папку с документами. Нашла завещание, протянула свекрови.
— Читайте. Всё написано чёрным по белому. Квартира завещана мне.
Марина Петровна взяла документ, пробежала глазами.
— Завещание составлено, когда Виктор уже болел. Может, он был не в себе.
— Он был в полном сознании. У нас есть справка от врача.
— Справки можно подделать.
— Марина Петровна, остановитесь! — Людмила Николаевна не выдержала. — Что с вами происходит? Почему вы так жестоко со мной разговариваете?
Свекровь положила завещание на стол, посмотрела на невестку.
— Потому что речь идёт о моём сыне. О моих внуках. А вы для меня теперь чужой человек.
— Чужой? После тридцати лет?
— После смерти Виктора вы мне никто. Я помогала вам только из жалости.
Слова били как пули. Людмила Николаевна чувствовала, как внутри всё рвётся на части.
— Значит, все эти годы вы только терпели меня?
— Терпела. Ради сына. А теперь сын умер, и мне незачем притворяться.
— Уходите, — тихо сказала Людмила Николаевна.
— Что?
— Уходите из моего дома. Немедленно.
— Людочка, не горячитесь. Подумайте спокойно...
— Уходите! — крикнула Людмила Николаевна. — И больше сюда не приходите!
Марина Петровна пожала плечами, встала, надела шубу.
— Зря вы так, — сказала она у двери. — Всё равно Дмитрий получит свою квартиру. Лучше бы отдали по-хорошему.
Дверь захлопнулась. Людмила Николаевна осталась одна в квартире, которая вдруг перестала казаться уютной и надёжной. Она села в кресло, закрыла лицо руками и заплакала.
Плакала от обиды, от боли, от понимания того, что близкий человек предал её. Тридцать лет она считала Марину Петровну почти матерью, а та оказывается всё это время её терпела.
Вечером приехала Анна. Увидев покрасневшие глаза матери, сразу забеспокоилась.
— Мама, что случилось?
Людмила Николаевна рассказала о визите свекрови. Анна слушала, и лицо её становилось всё мрачнее.
— Она что, совсем с ума сошла? — взорвалась Анна. — Как она смеет требовать, чтобы ты съехала из собственной квартиры?
— Говорит, что по праву квартира должна принадлежать Дмитрию.
— Какое право? Папа при жизни всё оформил на тебя. И правильно сделал. Где был этот Дмитрий, когда папа болел? Где был на похоронах?
— Марина Петровна говорит, что он работал, карьеру строил.
— А ты что, не работала? Ты и на работе была, и дома за папой ухаживала, и в больницы с ним ездила. А он даже не позвонил узнать, как дела.
Анна села рядом с матерью, обняла её.
— Мам, не расстраивайся. Никто тебя отсюда не выгонит. Квартира твоя по закону.
— А если они подадут в суд?
— Пусть подают. У нас есть завещание, есть документы о том, что папа был в здравом уме. Справка от врача, свидетели. Ни один суд не отнимет у тебя законное наследство.
— Но Дмитрий всё-таки сын Виктора...
— И что с того? Папа сам решил, кому оставить квартиру. Он выбрал тебя, потому что ты была рядом, когда было трудно. А Дмитрий пусть сам себя обеспечивает.
Людмила Николаевна вытерла глаза:
— Знаешь, что больше всего обидно? Не то, что они хотят квартиру отнять. А то, что Марина Петровна сказала — всё это время она меня только терпела.
— Мама, не верь ей. Она сейчас говорит со зла, потому что ты не соглашаешься отдать квартиру. А раньше она тебя любила, я это помню.
— Не знаю... Может, и притворялась.
— Не притворялась. Просто сейчас у неё другие интересы. Сын вернулся, внуки, она хочет им помочь. Но это не повод отнимать у тебя дом.
Анна осталась на ночь. Они долго разговаривали, вспоминали отца, строили планы на будущее. Постепенно Людмила Николаевна успокоилась, поняла, что не одна, что дочь её поддержит.
На следующий день они вместе поехали к юристу. Тот изучил документы, заверил, что завещание составлено правильно и оспорить его будет очень сложно.
— Если они подадут в суд, мы легко выиграем дело, — сказал он. — У вас есть все необходимые документы.
Дмитрий так и не появился. Марина Петровна больше не звонила и не приходила. Через месяц Людмила Николаевна узнала от соседей, что Дмитрий снял квартиру в другом районе и устроился на работу в строительную компанию.
Жизнь постепенно вошла в прежнее русло. Людмила Николаевна снова вязала у окна, ходила в магазин, встречалась с дочерью. Но что-то изменилось навсегда. Она поняла, что нельзя полностью доверять даже самым близким людям, что у каждого есть свои интересы, и в критический момент эти интересы могут оказаться важнее родственных чувств.
Но поняла она и другое — что у неё есть настоящая семья. Дочь, которая не задумываясь встала на её защиту. Внучка, которая любит её просто так, безо всяких условий. И этого достаточно для счастья.
А квартира осталась её домом. Домом, где она прожила тридцать лет с любимым мужчиной и где собиралась прожить остаток жизни в окружении действительно близких людей.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Самые обсуждаемые рассказы: