— Понимаешь, в чем затык: я думал, моя семья… типа… идеальная, что ли. Никаких ссор и скандалов, никаких упреков. Меня даже за оценки никогда не ругали, а тут выясняется…
Сбитый прицел (4)
И сейчас начнется песня про новую любовь. Вот так, сходу. Я уверена в этом настолько, что мне хочется развернуться и рысью рвануть обратно в дом. Не желаю слушать!
Денис ждет, что я спрошу, что у него случилось, но я не спрашиваю и даже на него не смотрю.
— Тебе не интересно? — уточняет Адамов безрадостно.
Мы редко остаемся с ним наедине. Видимо, и он не совсем понимает, как себя вести. Мне было куда проще общаться на притворно-агрессивном, чем поддерживать этот странный вежливый тон, но деваться некуда. Он ведь специально зашел за мной. Я чувствую себя вроде как обязанной его выслушать.
— Просто задумалась, — быстро говорю я. — Интересно, конечно.
Ну, мочи. Раскроши мое сердце, как овсяное печенье!
— Твои ругаются? — неожиданно спрашивает Денис.
— А?
— Твои родители. В смысле, мама с отчимом. Бывают у них скандалы?
— Чаще, чем мне бы хотелось, — честно отвечаю я.
В отличие от Сэма, у мамы взрывной характер. Она – далеко не спокойный человек. Сэм говорит, что мама порой не видит берегов и каждую муху превращает в слона, но такая уж она есть. Человека либо принимаешь со всеми изъянами, либо нет. По его словам, это и есть любовь.
— А что?
— А мои вот в жизни не ругались, — после длительной паузы признается Денис и снова умолкает, глядя себе под ноги.
Когда тишина затягивается, и я уже открываю рот, чтобы задать какой-нибудь уточняющий вопрос, парень поворачивает голову в мою сторону и говорит:
— Понимаешь, в чем затык: я думал, моя семья… типа… идеальная, что ли. Никаких ссор и скандалов, никаких упреков. Меня даже за оценки никогда не ругали, а тут выясняется… Так, стоп. Не с того начал. Сорян, я немного не в себе.
Денис адресует мне вымученную улыбку. Мы почти дошли до кованой калитки, ведущей на его участок, откуда доносятся глубокие басы и женский высокий вокал. Похоже, день рождения в самом разгаре.
— Давай не пойдем? — вдруг предлагает он.
Не понимаю, что чувствую. Волнами накатывает радость от того, что Денис хочет провести время только со мной, при этом грудь сковывает страхом перед неизвестностью. Вдруг я что-то не так поняла? Вдруг он от чего-то бежит, и время со мной для него – лишь отсрочка какой-то неприятности?
Я так не хочу.
— Как не пойдем? У твоего брата днюха, как-то нехорошо получится.
— Ага, — соглашается Денис со вздохом, — днюха. Тут ты права. С нее-то всё и началось.
Вместо того чтобы открыть калитку, он увлекает меня дальше по тротуару. Его ладонь едва прикасается к моей лопатке, чтобы указать направление, и этого оказывается достаточно, чтобы мое дыхание сбилось.
— Двадцатилетие Марка – целое событие. Уж родители постарались. Он мне – сводный брат, по отцу. От его первого брака. Не особо удачного.
— Да? — переспрашиваю я, хотя в этом нет необходимости.
Естественно, я это знаю, потому что как-то раз Денис об этом обмолвился, а я схватываю на лету каждое произнесенное им слово. Но ему об этом знать ни к чему.
— Угу. Мама к нему относится хорошо, это была ее идея – праздновать дэрэ Марка у нас. Я… я слышал, как они это обсуждали. Не специально подслушивал, просто так получилось, и, если по чесноку, я до сих пор не могу выбросить из головы этот их разговор. С тех пор живу, как в тумане.
Мы идем бок о бок вдоль по тротуару вглубь поселка, и я с большим трудом сдерживаю улыбку. Дело не в девчонке! Просто у Дениса какие-то проблемы в семье. Радоваться этому, конечно, отстойно, но я ничего не могу с собой поделать. Как будто с плеч свалилась груда камней!
— Они не кричали, — продолжает Денис мрачно, — даже не повышали друг на друга голос, но напряжение было такое, что я чувствовал его из коридора. Обсуждение праздника резко сменилось кринжово спокойным выяснением отношений. Мама сказала, что не допустит, чтобы ситуация повторилась, что Марк рос в нездоровой атмосфере, и это трагедия. С ее ребенком, то есть, со мной, такого произойти не должно. «Делай, что хочешь, но Денис будет окружен любовью и теплотой, пока живет с нами. Я не позволю калечить его психику. Так что будь добр, продолжай играть роль счастливого семьянина и прекрати жаловаться» — что-то в этом роде она сказала отцу. Классно, да?
Стараюсь не смотреть на Дениса с таким уж явным сочувствием. По опыту знаю, как это неприятно.
— В тот день до меня дошло, что моя идеальная семья – фальшивка, понимаешь? — с горечью произносит Денис и досадливо морщит лоб, глядя куда-то вдаль.
— Это непросто, — бормочу я.
— Еще как! — живо отзывается Денис и тут же вздыхает, останавливаясь на месте и поворачиваясь лицом ко мне. — Извини, что загрузил. Просто надо было выговориться, а ты – хороший слушатель.
— Ты поэтому решил поделиться именно со мной? — спрашиваю, задумавшись. — Потому что я – хороший слушатель?
Денис останавливает взгляд на моих губах, затем быстро перескакивает к глазам и тихо говорит:
— Да. И… — он сосредоточенно стряхивает невидимую пылинку со своей рубашки, а потом вдруг выдает, возвращая мне серьезный взгляд: — Просто ты мне нравишься.
Мне кажется, что в этот момент останавливается время. Даже птицы перестают щебетать.
Я смотрю на Дениса, точно загипнотизированная: не зная, как реагировать на это признание, не понимая, какой смысл он вложил в эти слова. А когда ко мне возвращается дар речи, момент уже упущен. Из-за соседнего дома выруливает Танька Корягина и, размахивая в воздухе маленькой сумочкой, несется к нам через дорогу.