Зима сорок третьего подкралась к Тернополю на волчьих лапах — серая, голодная и злая. Она принесла с собой не только пронизывающий ветер и колючий снег, но и новый, леденящий душу слух.
Слово «ликвидация» перестало быть просто словом. Оно висело в морозном воздухе, цеплялось за стены домов, заглядывало в глаза обреченных. Гетто, этот остров горя и унижения, доживало свои последние дни.
Ирена узнала об этом не из слухов. Она услышала свой смертный приговор — и приговор для двенадцати ее подопечных — из уст самого дьявола. Вечером в казино было людно и дымно. Офицеры, вернувшиеся с облавы в окрестных лесах, где они вылавливали остатки партизанских отрядов, пили шнапс и громко хвастались своими «подвигами».
Ирена разносила напитки, двигаясь между столами, как тень, ее лицо было непроницаемой маской. Она подошла к столу, где сидел комендант гестапо со своим адъютантом.
— …полностью очистить город к концу недели, — говорил комендант, вертя в пальцах бокал. — Фюрер требует, чтобы жизненное пространство было свободно от этой заразы. Никаких больше рабочих команд. Всех. До последнего.
— А прачечная вермахта? — спросил адъютант. — Майор Рюгемер будет недоволен, если у него отнимут рабочую силу.
Комендант злобно усмехнулся.
— Майор Рюгемер может чистить свои подштанники сам. Приказ есть приказ. В пятницу, на рассвете, гетто должно перестать существовать.
Поднос в руках Ирены дрогнул. Несколько капель шнапса плеснули на пол. Она замерла, ожидая окрика, но никто не обратил на нее внимания. Она медленно попятилась назад, на кухню. Там, прислонившись к холодной стене, она пыталась дышать. Пятница. Сегодня вторник. У них осталось два дня. Два дня до конца.
Мысли метались в голове, как обезумевшие птицы в клетке. Лес? Бежать в лес? Но она видела, с какой жестокой методичностью немцы прочесывают эти леса. Зимой, на снегу, они будут видны, как на ладони. Лес — это не спасение, это могила. Другой город? Но как им выбраться из оцепленного Тернополя? Куда идти?
Она мыла посуду, ее руки двигались автоматически, а в голове билась одна-единственная мысль: «Выхода нет. Это конец». И вместе с этой мыслью пришло отчаяние, холодное и липкое. Она вспомнила доктора Михальского: «Жалость убьет тебя». Он был прав. Она привязалась к этим людям, она дала им надежду, и теперь она поведет их на смерть.
В ту ночь она не спала. Она сидела на своей кровати в маленькой каморке и смотрела в темноту. И вдруг, среди этого отчаяния, родилась мысль. Безумная, немыслимая, самоубийственная. Мысль, от которой у нее самой перехватило дыхание. А что, если самое безопасное место — это самое опасное? Что, если спрятать их не где-то далеко, а совсем рядом? Там, где никто и никогда не будет искать. В пасти у зверя.
***
На вилле майора Рюгемера, куда ее недавно перевели экономкой после того, как казино закрыли, а офицеров расселили по частным домам, был большой, сухой подвал. Майор жил один, был человеком привычки, и никогда туда не спускался. Вход в подвал был отдельный, с заднего двора, заросший диким виноградом…
Нет. Это безумие. Полное безумие. Если их найдут — убьют всех. И ее первую. Она отогнала эту мысль. Но та возвращалась снова и снова, настойчивая, как стук дятла. Других вариантов не было. Либо верная смерть в лесу, либо этот призрачный, безумный шанс.
Утром она пришла в прачечную. Ее лицо было серым, под глазами залегли тени. Она подозвала Фанку.
— Мне нужно поговорить со всеми. Срочно.
Они собрались в дальнем углу, за горой белья, сбившись в тесную, испуганную кучку. Ирена, не тратя слов на предисловия, рассказала им все, что слышала.
— В пятницу — ликвидация.
Повисла тишина. Тяжелая, как могильная плита. Кто-то тихо всхлипнул. Абрам, старый профессор, закрыл лицо руками.
— Значит, это все, — прошептал Лазарь, обнимая жену.
— Нет, — твердо сказала Ирена. И ее голос, прозвучавший в этой мертвой тишине, заставил всех вздрогнуть. — Лес — это смерть. Но есть одно место. Одно-единственное.
И она рассказала им свой план.
Они слушали ее, и на их лицах отражалась вся гамма чувств: от недоверия до ужаса.
— В доме у немца? — выдохнул Абрам. — Пани Ирена, вы сошли с ума! Это ловушка!
— Она хочет нас всех выдать! — крикнул кто-то.
— Замолчите! — резко оборвала их Фанка. Она смотрела на Ирену долгим, пронзительным взглядом. — А какие у нас есть варианты? Ждать, пока нас, как овец, погонят на станцию? Я видела, как это бывает. Я не пойду. Лучше пуля здесь и сейчас.
Она повернулась к Ирене.
— Ты уверена?
— Нет, — честно ответила Ирена. — Я не уверена ни в чем. Я знаю только, что это наш единственный шанс. Один из тысячи. Но он есть.
Всю среду и весь четверг они готовились. Это была лихорадочная, тайная подготовка к самому главному побегу в их жизни. Ирена изучила каждый сантиметр виллы и прилегающего сада. Она выяснила, что майор уезжает ужинать к генералу и вернется не раньше полуночи. Она нашла слабое место в ограде гетто — несколько досок, которые можно было отодвинуть. Она рассчитала время. У них будет несколько часов темноты.
***
Ночь на пятницу была безлунной и черной. Легкий снежок припорошил землю, приглушая звуки. Ирена, одетая во все темное, проскользнула из дома. Ее сердце билось о ребра, как птица о прутья клетки. Каждый шорох, каждый скрип ветки заставлял ее вздрагивать.
У дыры в заборе ее уже ждали. Первыми шли Ида и Лазарь с двумя своими двоюродными братьями. Их лица были белыми от страха.
— Тихо. За мной. Ни звука, — прошептала Ирена.
Они двигались тенями, прижимаясь к стенам домов, перебегая через темные дворы. Ирена вела их по маршруту, который заучила наизусть. Вот старая церковь, вот аптека… Улица, на которой стояла вилла, была тихой и респектабельной. Здесь жили высшие чины оккупационной власти. Один неверный шаг, один крик — и все кончено.
Вот и сад. Тяжелая кованая калитка, к счастью, была не заперта. Они проскользнули внутрь. Задний двор. Вот и заветная дверь в подвал, скрытая замерзшими плетями дикого винограда. Ирена достала ключ, который заранее выкрала у майора. Ее руки так дрожали, что она не сразу смогла попасть в замочную скважину. Наконец, замок щелкнул.
Она открыла дверь. Из подвала пахнуло сыростью и холодом.
— Спускайтесь. Быстро. И ждите. Я вернусь за остальными.
Она сделала еще два рейса. Дважды она возвращалась к этому страшному забору, за которым оставались люди, доверившие ей свои жизни. Дважды она вела их по этим смертельно опасным улицам. Напряжение было нечеловеческим.
Во время последней перебежки где-то рядом залаяла собака. Они замерли, вжавшись в стену, их сердца остановились. Но все обошлось. Проехал патрульный мотоцикл, его фара выхватила из темноты кусок стены, и он умчался дальше.
Последними она вела Фанку и Абрама. Старик едва передвигал ноги. Фанка почти тащила его на себе.
Когда последняя группа скрылась в подвале, Ирена закрыла дверь, повернула ключ и спрятала его под камнем. Она прислонилась к холодной стене дома, пытаясь отдышаться. Все. Они здесь. Все двенадцать. Двенадцать душ в ее подвале.
Она вошла в тихий, теплый дом. Сняла пальто, привела себя в порядок. Она должна была выглядеть как ни в чем не бывало. Она заварила чай и села ждать. Незадолго до полуночи вернулся майор. Он был в хорошем настроении, немного выпивший, насвистывал какой-то марш.
— Не спишь, Ирена? — спросил он, проходя в свой кабинет. — Хорошая девочка. Принеси-ка мне стакан воды.
Она принесла ему воду. Ее руки не дрожали. Ее лицо было спокойным. Он выпил воду, пожелал ей доброй ночи и поднялся наверх, в спальню.
Ирена осталась одна в тишине. Она слышала, как наверху скрипят половицы под шагами майора. А под ней, под этими же половицами, затаив дыхание, сидели двенадцать человек.
Она заперла себя в клетке вместе с ними. А их тюремщик, ничего не подозревая, спал прямо у них над головой.
P.S. Комментарии к роману можно оставить в последней главе.