Суббота начиналась одинаково уже третий год подряд. Елена стояла у окна кухни, наблюдая, как сосед по двору выгуливает собаку, и завидовала его свободе.
Этот человек мог провести выходные как угодно: проспать до полудня, съездить на рыбалку, встретиться с друзьями во дворе и гудеть до самого утра.
А она вынуждена была каждую субботу собирать семью в дорогу к свекрови на дачу, словно исполняя какой-то священный ритуал.
Валентина Ивановна называла эти поездки семейной традицией, но Елена чувствовала в них что-то принудительное, навязанное.
Свекровь умела так искусно вплетать в разговор упоминания о своем одиночестве, о том, как редко видит внука, о своих старческих недугах, что отказаться было невозможно.
Любая попытка пропустить выходные встречалась ливнем упреков.
В прихожей уже стояли собранные сумки с продуктами. Елена знала, что на даче есть свой огород, но Валентина Ивановна всегда просила привезти что-то особенное: то импортный сыр, то хорошую колбасу, то фрукты не по сезону.
— Мишка, быстрее одевайся, а то опоздаем на электричку в девять двадцать, — крикнула Елена сыну, который неторопливо завязывал шнурки.
Игорь появился из спальни с рюкзаком через плечо, проверил билеты в телефоне и взглянул на часы.
— Мам, а можно я не поеду сегодня? У Димки день рождения, он всех ребят из класса позвал, — попросил Михаил, натягивая куртку.
— Нельзя, сынок. Бабушка будет расстроена, если ты не приедешь. Она для тебя пельменей налепила, обидится.
Елена знала, что говорит неправду. У Валентины Ивановны действительно будут пельмени, только магазинные, но не из любви к внуку, а чтобы показать, насколько она незаменима.
Дорога до Савеловского вокзала заняла сорок минут на метро. В вагоне электрички пахло застарелым табачным дымом и чьими-то бутербродами с вареной колбасой.
Михаил устроился у окна с планшетом, Игорь читал новости, а Елена смотрела на мелькающие за стеклом деревья и думала о том, как бы она провела эти два дня.
Можно было бы съездить к своим родителям, которых они видели от силы раз в месяц. Мать никогда не жаловалась, не устраивала сцен.
Наоборот, всегда спрашивала, не лучше ли отдохнуть дома после трудной недели.
От станции до дачного поселка шли пешком минут двадцать по разбитой грунтовой дороге. Валентина Ивановна встретила их у калитки в тренировочном костюме и резиновых сапогах, испачканных землей. Её лицо прямо сияло такой радостью, словно семья вернулась из длительного путешествия.
— Вы не представляете, как я соскучилась! Всю неделю одна-одинешенька, только с соседкой Зинаидой пару слов перекинулась да с почтальоном поздоровалась.
На участке пахло дымом от соседского костра и свежескошенной травой. Дом казался еще более обветшалым, чем в прошлый раз.
Елена каждый раз удивлялась, как Валентина Ивановна умудряется обращать внимания, что ее дом разрушается на глазах.
— Мишка, иди быстрее, покажу тебе, какие огурчики выросли! И помидорчики уже краснеть начали! — она сразу же увлекла внука вглубь участка, не дав ему даже снять рюкзак.
Елена осталась разбирать привезенные продукты, раскладывая их в старенький холодильник, который работал с подозрительным гудением.
Игорь отправился проверять водопровод. На прошлой неделе Валентина Ивановна жаловалась на слабый напор, хотя на самом деле просто хотела обратить на себя внимания, вот и выдумывает причины.
— Валентина Ивановна, помните, что у Миши аллергия на клубнику? — крикнула Елена, заметив, как свекровь протягивает мальчику горсть красных ягод прямо с грядки.
— Что ты выдумываешь?! Какая аллергия! Посмотри, какой богатырь растет! Я своего Игорька всем подряд кормила, и ничего, вырос же нормальным мужиком. В наше время дети не капризничали по поводу еды.
Валентина Ивановна говорила это с таким видом, словно современная медицина была модной блажью, а не достижением науки.
***
Обед проходил на веранде за старым деревянным столом, который Валентина Ивановна накрывала лучшей, по ее мнению, скатертью.
Она металась между кухней и верандой, принося блюда, и явно наслаждалась ролью гостеприимной хозяйки.
— Дети мои дорогие, — начала она торжественно, разливая компот из крыжовника по стаканам, — хочу с вами одним важным делом поделиться. Уже давно об этом думаю, все взвешиваю.
Елена напряглась. Такие вступления обычно предшествовали каким-то требованиям или просьбам, замаскированным под семейные советы. Валентина Ивановна умела создавать иллюзию того, что решение было принято совместно.
— Вот смотрю я на соседские участки и думаю — не пора ли нам тоже баньку поставить? У всех давно есть, а мы все в летнем душе моемся. Неудобно как-то, особенно когда гости приезжают.
Игорь отложил вилку и посмотрел на мать с удивлением.
— Дорого очень выйдет.
— Да я уже все разузнала! Виктор Петрович всю жизнь бани строит. Говорит, что за сто двадцать тысяч все сделает под ключ. Материалы хорошие подберет и печку сложит как положено.
Елена поперхнулась картофелем. Сумма показалась ей астрономической, учитывая их ежемесячные расходы.
— Сто двадцать тысяч? Мы вообще-то ипотеку платим, Мишке скоро форму школьную покупать.
— А что тут такого? — удивилась свекровь, словно речь шла о покупке килограмма картошки. — Вы же каждые выходные приезжаете, будете в баньке париться и здоровье укреплять. Внука к русским традициям приобщите. Да и мне на старости лет хочется в нормальной бане попариться, а не в тазу мыться как нищенке.
Елена знала, что сейчас начнутся рассказы о трудностях дачной жизни, о том, как неудобно пользоваться летним душем, о неодобрительных взглядах соседок, у которых бани были уже давно.
— Мама, — осторожно начал Игорь, явно не желая расстраивать мать, — мы сейчас просто не можем выделить такую сумму. Может, через год-два, когда с кредитом разберемся...
Лицо Валентины Ивановны мгновенно изменилось. Радостное оживление сменилось выражением глубокой обиды и разочарования.
— Вот так всегда получается. На себя денег хватает, на отпуски заграничные, на машину новую, а для родной матери жалко. Игорь, ты забыл, как я тебя одна поднимала после того, как твой отец нас бросил? Работала на двух работах, чтобы тебе все самое лучшее дать. Университет оплачивала, одевала, кормила. А теперь даже баньку построить не можешь для матери.
— Мама, при чем здесь это? Мы же не отказываемся помочь, просто сейчас нет возможностей.
— Вы на отпуск в Турцию копите, я же знаю. На себя потратить можно, а на мать нельзя. Значит, жена тебе дороже матери, которая всю жизнь ради тебя прожила.
Елена начала злиться. Каждый раз одна и та же песня: упреки, манипуляции.
Валентина Ивановна виртуозно владела этими приемами, заставляя сына метаться между двумя самыми важными для него женщинами.
— Мы работаем с утра до вечера, чтобы свою семью содержать. Мы заслужили этот отпуск.
— А я что, чужая? Сын, неужели ты позволишь жене так со мной разговаривать?
Миша испуганно поглядывал на взрослых, не понимая, почему праздничный обед превратился в ругань.
— Ладно, мам, давай не будем сейчас это обсуждать. Может, что-то придумаем позже, — примирительно сказал муж, надеясь погасить конфликт.
Валентина Ивановна мгновенно повеселела, словно получила именно тот ответ, которого ждала.
— Вот и молодец! Я же знала, что мой сыночек меня в беде не оставит. Будем баньку строить!
***
Рабочая неделя началась, как обычно, но уже во вторник Елена заметила, что Игорь стал каким-то рассеянным и задумчивым.
Он молчал за завтраком, забывал отвечать на простые вопросы, а вечером долго сидел с телефоном, очевидно читая сообщения от матери.
Валентина Ивановна не давала сыну забыть о бане, регулярно присылая фотографии соседских строений.
В среду, вернувшись с работы, Елена почувствовала странный запах в квартире. В прихожей стояли тапочки, а из кухни доносился аромат жареных котлет.
— Игорь? Миша? — крикнула она, снимая куртку.
Из детской комнаты появился сын с радостным лицом.
— Мам, бабушка Валя приехала! Она мне новую машинку привезла и котлеты пожарила!
Елена прошла в кухню, где обнаружила свекровь у плиты в своем домашнем фартуке. Валентина Ивановна выглядела так, словно находилась в собственной квартире, а не в гостях.
— А, Леночка, вот и ты пришла! Я решила внучка навестить, давно не виделись. Игорёшу предупредила, что сегодня посижу с Мишенькой.
— Но у него же школа завтра, домашние задания...
— Да ну что ты! Один день расслабится, не страшно. Зато с бабушкой времечко проведет.
Елена понимала, что спорить бесполезно. Валентина Ивановна уже обосновалась в квартире и явно не собиралась уезжать раньше намеченного.
Вечером, когда Игорь вернулся с работы, мать встретила его как героя, вернувшегося из дальнего похода.
Она суетилась вокруг сына, накладывая ему котлеты, наливая чай, расспрашивая о делах. Михаил довольно играл с новой машинкой, а Елена молча убиралась на кухне, чувствуя себя лишней в собственном доме.
— Игорёша, а помнишь, как в детстве любил играть с маленькими машинками? — говорила Валентина Ивановна, поглаживая сына по голове. — Целый гараж у тебя был, все модели в ряд выставлял. А железную дорогу помнишь? Я тогда полгода экономила, чтобы тебе на день рождения ее купить.
Елена знала, к чему ведет этот разговор. Воспоминания о детстве, о её жертвах, о том, как много было сделано для сына. Через минуту начнутся намеки на то, как важно отплатить за родительскую любовь.
— Кстати, Игорёк, — как бы между прочим заметила свекровь, — я тут в твоем шкафу порядочек наводила. Детские вещички твои нашла, решила на дачу отвезти. Ты же не против?
Игорь удивленно посмотрел на мать.
— Какие детские вещи? Мам, ты что-то путаешь.
— Да нет, не путаю! В коробке лежали, в спальне, на верхней полке шкафа. Я их аккуратно сложила, в сумочку упаковала.
После ухода Валентины Ивановны Елена первым делом проверила содержимое коробки. Документы лежали на месте, но конверта с деньгами не было. Она перерыла весь шкаф, проверила все возможные места, но деньги исчезли.
— Игорь, у нас пропали деньги из коробки, — сказала она мужу, который укладывал сына спать.
— Какие деньги?
— Те, что мы на отпуск откладывали. Твоя мать рылась в шкафу.
Игорь побледнел.
— Не может быть. Мама бы никогда...
— А кто еще мог их взять?
Игорь молчал, не зная, что сказать. Мысль о том, что мать могла украсть их деньги, казалась ему немыслимой, но другого объяснения не было.
***
Суббота выдалась солнечной и теплой, но Елена ехала на дачу с тяжелым предчувствием. Всю неделю она мучилась подозрениями, не решаясь открыто обвинить свекровь в краже.
Игорь тоже был мрачнее обычного, хотя старался не показывать своего беспокойства.
Еще не дойдя до участка, они услышали звуки пилы и стук молотков. У калитки стояла груда свежих досок, а во дворе работали двое мужчин в рабочей одежде. Один пилил бревна, другой размечал фундамент под будущую баню.
Валентина Ивановна появилась из дома с сияющим лицом, явно довольная произведенным эффектом.
— Виктор Петрович освободился раньше, чем планировал, решила не тянуть время. Материал уже весь привезли, фундамент разметили. Скоро баня готова будет!
— Откуда у тебя такая сумма?
— А я нашла! — гордо ответила Валентина Ивановна. — Помнишь, в среду у вас дома была, порядок в шкафу наводила? Там в коробочке конвертик лежал с деньгами. Думаю, это вы мне в подарок приготовили.
Елена почувствовала, как кровь приливает к лицу от возмущения.
— Как вы посмели взять наши деньги?
— Баня же всем пригодится, и вам, и внучку.
— Эти деньги мы полгода копили на отпуск!
— Ну и что? Отдохнете в другом году. А баня на всю жизнь останется. Вы еще спасибо мне скажете, что уберегла вас от бессмысленной траты денег.
Игорь стоял бледный, не находя слов. Рабочие прекратили работу и с любопытством наблюдали за семейной сценой.
— Валентина Ивановна, — Елена с трудом сдерживала себя, чтобы не накричать, — немедленно верните наши деньги. Или мы обратимся в полицию.
— Нечего мне возвращать! Материал уже оплачен. Да и не нужны вам эти деньги! Все равно потратили бы на какую-нибудь ерунду, а так хоть толк будет.
— Мама, как ты могла так поступить? — наконец подал голос Игорь.
— Я имею полное право на помощь от сына! Всегда так было — дети родителей содержали, а не только о себе думали!
Елена развернулась и пошла к дому. Она знала, где свекровь могла спрятать оставшиеся деньги.
Действительно, в нижнем ящике, завернутые в пеленку, лежали оставшиеся тридцать тысяч рублей.
— Куда это ты собралась? — Валентина Ивановна влетела в комнату следом. — Это мои деньги!
— Ваши? Вы их украли у нас!
— Ничего я не крала! Взяла то, что мне по праву принадлежит!
Рабочие, услышав крики, оставили инструменты и направились к калитке. Очевидно, они не хотели оказаться втянутыми в семейные разборки.
— Эй, Валентина, как дела с оплатой? — крикнул один из них. — Мы уже материал привезли, время потратили!
— Никакой оплаты не будет, — сказала Елена, выходя из дома с деньгами в руке. — Эта женщина украла деньги. Забирайте свои материалы и уходите.
Мужчины переглянулись, пожали плечами и принялись складывать доски в грузовик. Им явно не впервой приходилось сталкиваться с подобными ситуациями.
— Миша, садись в машину, мы уезжаем, — сказала Елена сыну, который в испуге прятался за спиной отца.
— Игорь! — завопила Валентина Ивановна. — Ты же не позволишь этой ... так со мной поступать?
Игорь стоял молча, глядя то на рыдающую мать, то на возмущенную жену.
— Нельзя было брать наши деньги.
Валентина Ивановна смотрела на сына так, словно он предал все самое святое.
— Значит, жена тебе дороже родной матери?
Он взял сумки и направился к калитке. Елена взяла Мишу за руку и последовала за мужем, не оборачиваясь на крики и причитания свекрови.
В автобусе до станции было тихо. Миша прижимался к матери и изредка поглядывал на отца, пытаясь понять, что произошло. Игорь смотрел в окно на проносящиеся мимо дачи и, казалось, думал о чем-то своем.
— Папа, а мы больше не будем ездить к бабушке Вале? — тихо спросил мальчик.
— Нет, сынок. Больше не будем.
— А почему?
Елена обняла сына покрепче и посмотрела в окно на уходящий в прошлое дачный поселок.
— Потому что взрослые люди должны отвечать за свои поступки.
В электричке было шумно и многолюдно, пахло дорожной едой и летним зноем. Елена думала о том, что впервые за три года в свои выходные смогут отдохнуть нормально, хоть это и стоило им кругленькой суммы.