Я смотрела на неё и не верила своим ушам. Пятнадцать лет. Пятнадцать лет я растила её троих детей, пока она «строила карьеру» в Германии. А теперь она вернулась за наследством.
Сижу сейчас в своей съёмной однушке и пишу это. Руки трясутся. Не от злости уже… от пустоты какой-то.
Знаете, есть такое состояние, когда ты настолько устала быть хорошей, что даже плакать сил нет? Вот именно оно сейчас. Как будто внутри выжгли всё дотла.
Мне 48. Я никогда не была замужем. Детей у меня нет. Карьеры тоже нет — бросила институт в 33, когда младший Лёшка заболел пневмонией, а Лена не могла прилететь из своего Мюнхена.
Не могла… Да она просто не захотела.
И вот теперь, когда родители умерли, когда дети выросли и разлетелись по своим жизням, я осталась ни с чем. Даже спасибо толком не сказали.
А Лена получила всё. Дачу в Подмосковье, трёшку на Арбате, мамины украшения. Всё.
Потому что она — «старшая дочь». И потому что у неё «семья».
А я что? Я — никто?
***
Мы с Леной всегда были разными. Она — красавица, отличница, любимица родителей. Я — так себе, серая мышка, которая «должна быть благодарна, что хоть сестра такая умная выросла».
Мама это прямо говорила. «Ленка у нас голова, а ты, Маринка, руки. Она думать будет, а ты делать».
И я делала. Всю жизнь делала.
В школе — за неё домашние задания. В институте — курсовые писала, пока она на свиданиях пропадала. Потом она вышла замуж за немца, родила троих детей подряд и… уехала. «Строить европейскую карьеру».
А дети остались тут. Дима — 8 лет, Настя — 6, Лёшка — 4 года.
— Маринка, ну ты же свободная! — сказала тогда Лена. — У тебя времени полно, а мне нужно устраиваться там. Это временно, на полгода максимум.
Полгода превратились в пятнадцать лет.
Родители к тому времени уже были пожилые. Папе было под семьдесят, у мамы сердце шалило. Они не могли с тремя маленькими детьми справляться.
И я… я просто взяла и переехала к ним. Бросила свою работу в проектном институте, свою жизнь, своего Серёжу, который звал замуж.
Ради семьи. Ради детей. Ради того, чтобы быть хорошей.
***
Первые годы я ещё верила, что это временно. Лена присылала деньги — не много, но присылала. Звонила по скайпу, рассказывала детям сказки на ночь.
А я… я вставала в шесть утра, собирала троих в садик и школу, мчалась на подработку (удалённая работа тогда ещё редкостью была), забирала детей, уроки, кружки, больницы, родительские собрания…
И каждый раз, когда Дима спрашивал: «Тётя Марина, а когда мама приедет?» — у меня сердце разрывалось.
— Скоро, солнышко. Мама работает, чтобы вам хорошо было.
Хорошо… А что хорошего в том, что дети растут без матери? Что я превращаюсь в бесплатную няньку?
Но я молчала. Потому что «Лена же старается там, ей тяжело». Потому что «дети не виноваты». Потому что «семья — это святое».
Лена тем временем получила постоянный вид на жительство, потом гражданство. Развелась с мужем-немцем, вышла замуж за другого. Купила квартиру в Мюнхене.
А я всё ждала, когда она заберёт детей к себе.
— Маринка, ну как я их сейчас заберу? — говорила она в редкие приезды. — Они же тут учатся, друзья у них здесь. Не могу я их из привычной среды вырывать!
Привычная среда… А кто эту среду создавал? Кто по ночам сидел с температурящим Лёшкой? Кто Настю в музыкалку водил четыре раза в неделю? Кто с Димой математику учил до одиннадцати вечера?
***
Годы шли. Дети росли, привыкали ко мне. Я стала для них не тётей, а почти мамой. Они ко мне за советами шли, проблемы свои рассказывали.
И я… я их любила. Искренне, всем сердцем. Это были мои дети, хотя и не мои по крови.
Но Лена… она ревновала. Каждый раз, когда приезжала, устраивала сцены.
— Почему Настя тебя слушается больше, чем меня? Почему Лёшка от тебя не отходит? Ты что, специально их настраиваешь против меня?!
Настраиваю? Да я наоборот — каждый день им рассказывала, какая у них замечательная мама, как она их любит, как скучает…
А потом начались претензии к воспитанию.
— Марина, зачем ты Диму в спортивную секцию отдала? Я хотела, чтобы он языки изучал!
— Почему Настя такая замкнутая? Что ты с ней делаешь?
— Лёшка слишком привязан к тебе! Это нездоровая зависимость!
И каждый раз я оправдывалась. Объясняла. Просила прощения за то, что… что растила её детей. Что любила их. Что была рядом, когда ей было важнее делать карьеру.
Родители в этих ссорах всегда вставали на сторону Лены.
— Маринка, не спорь с сестрой. Она мать, ей виднее.
— Лена права, ты слишком много на себя берёшь.
Слишком много? А кто должен был брать, если не я?
Но я молчала. Глотала обиды. Потому что «семья превыше всего». Потому что «не надо ссориться». Потому что «подумай о детях».
А дети… дети тем временем выросли. Дима поступил в университет, Настя — в музыкальное училище, Лёшка перешёл в старшие классы.
И тут умер папа. Инсульт. Быстро, без мучений.
А через полгода — мама. Сердце не выдержало.
***
Я похоронила родителей одна. Лена прилетела только на поминки — и то, потому что надо было завещание читать.
Сидим в нотариальной конторе. Лена в дорогом костюме, я — в старой чёрной кофте, которую дети мне на день рождения подарили пять лет назад.
Нотариус читает завещание. Дача — Лене. Квартира — Лене. Украшения, картины, вклады — всё Лене.
Мне — ничего.
— Марина Анатольевна, — говорит нотариус, — ваши родители оставили вам письмо.
Дрожащими руками открываю конверт.
«Маринка, дорогая. Мы знаем, что ты многое для семьи сделала. Но Лена — старшая, у неё дети, ей нужнее. А ты молодая ещё, устроишься. Не обижайся на нас. Мама и папа».
Молодая… Мне 48 лет. Я потратила лучшие годы своей жизни на их семью.
— Ну что, Маринка? — Лена довольно улыбается. — Не расстраивайся. Я же не выгоню тебя из квартиры сразу. Месяц дам на переезд.
И тут что-то во мне сломалось.
— ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ! — заорала я прямо в нотариальной конторе. — Пятнадцать лет я растила ТВОИХ детей! Я отдала им свою жизнь, свою молодость, свои возможности! А ты… ты приехала за наследством!
Нотариус испуганно смотрел на нас. Лена побледнела.
— Марина, не устраивай сцен…
— НЕТ! ХВАТИТ! Хватит мне молчать! Хватит быть удобной! Я всю жизнь была хорошей, а что получила взамен? НИЧЕГО!
***
Я ушла из нотариальной конторы и больше с Леной не разговаривала.
Через неделю она прислала мне СМС: «Марина, давай не ссориться. Я дарю тебе мамин сервиз и папины часы. И можешь пожить в квартире ещё месяц».
Сервиз и часы… За пятнадцать лет жизни.
Я собрала вещи и съехала. Сняла эту однушку на окраине. Устроилась работать в школу — учителем черчения. Зарплата смешная, но хоть что-то.
Дети… дети звонят иногда. Дима учится в Москве, заходит в гости. Настя поступила в консерваторию. Лёшка скоро выпускается.
Они любят меня. По-настоящему. И это… это единственное, что согревает.
Но больно всё равно. Больно, что я отдала им лучшие годы, а теперь они строят свои жизни, и я в них уже не нужна так, как раньше.
Лена продала дачу. Квартиру сдаёт. Сама живёт в Германии и приезжает только на каникулы к детям.
А я… я учусь жить для себя. В 48 лет учусь быть не хорошей, а честной.
***
Знаете, что я поняла? Семья — это не те, кто тебя использует под красивыми словами о долге и любви. Семья — это те, кто ценит твою жертву и готов жертвовать ради тебя.
Я потратила жизнь на то, чтобы быть нужной. А оказалось — была просто удобной.
Но я не жалею о детях. Они выросли хорошими людьми, и в этом есть частичка моей души.
Просто больше никогда не буду отдавать себя тем, кто этого не ценит.