– У тебя высшее образование, сама справишься – сказал отец, отдавая всё наследство сыну-двоечнику.
Ольга застыла, как громом пораженная. Сидела в старом отцовском кресле, сжимая в руках чашку с остывшим чаем, и не верила своим ушам. Отец, Степан Петрович, шестидесятидевятилетний крепкий еще мужчина, смотрел на нее без тени сомнения в своей правоте.
– Пап, ты это серьезно? – наконец выдавила она. – Мы же говорили, что дачу разделим, квартиру продадим и вырученные деньги – поровну... Что изменилось?
Отец хмыкнул, поправляя очки на переносице – старый жест, который она помнила с детства. Когда он так делал, спорить было бесполезно.
– Ничего не изменилось, дочь. Просто я подумал хорошенько и решил, что Виталику нужнее. У тебя и муж обеспеченный, и работа хорошая. А мальчику надо на ноги встать, семью содержать.
– Мальчику тридцать два года! – Ольга почувствовала, как закипает. – И он до сих пор нигде толком не работал! А что касается семьи – так у него уже вторая жена, и с алиментами первой он до сих пор не рассчитался!
Брат, сидевший за столом с независимым видом, ухмыльнулся и отпил из бокала. Сколько Ольга себя помнила, Виталий всегда выходил сухим из воды. В школе учителя закрывали глаза на его выходки – «мальчик из неполной семьи, без матери растет». В университет его взяли, несмотря на провальные экзамены – отец постарался, через знакомых устроил. А то, что вылетел уже после первого курса – так это «преподаватели придирались».
– Оль, ну что ты завелась? – протянул Виталий с притворной обидой. – Тебе-то что, копейки считаешь? У тебя муж директор фирмы, вон какую машину купил. А мне еще жизнь налаживать.
– Какую жизнь, Виталик? – Ольга поставила чашку на стол с такой силой, что чай выплеснулся на скатерть. – Ты за эти годы сменил десяток работ, нигде больше трех месяцев не задерживался. То тебе тяжело, то платят мало, то начальник дурак... Из квартиры, которую тебе отец купил, ты уже деньги вытащил, заложив ее в банке. И что, это всё спустил – и теперь новую порцию?
– Достаточно! – отец стукнул ладонью по столу. – Это мое решение, и точка. Виталий – мой сын, и я хочу, чтобы он получил всё, что я нажил. А ты, Оля, девочка умная, образованная, сама всего добьешься.
– Я уже всего добилась, пап, – тихо сказала Ольга, чувствуя, как к горлу подступает комок. – И дело не в деньгах. Дело в справедливости. В том, что ты всю жизнь поощряешь его безответственность, а теперь этим решением просто перечеркиваешь всё, что я сделала.
– Ничего я не перечеркиваю, – отец нахмурился. – Просто у вас разные стартовые позиции. Ты всегда была сильной, а Виталик – он другой, ему сложнее.
Ольга посмотрела на брата – холеного, с модной стрижкой и дорогими часами на запястье. Сложнее? Да он всю жизнь купался в отцовской любви и поддержке, пока она вкалывала, доказывая, что достойна хотя бы толики внимания.
– Знаешь, пап, – она встала, – делай как знаешь. Это твое имущество, тебе решать. Но не удивляйся, если в следующий раз, когда у Виталика будут проблемы – а они будут, можешь не сомневаться – я не брошусь на помощь.
– Да ладно тебе, сестренка, – Виталий примирительно улыбнулся. – Не дуйся. Может, я тебе потом что-нибудь подарю, когда дела наладятся.
Ольга только покачала головой. Она знала цену его обещаниям.
– Пап, я поехала. Сергей с детьми ждет. Надеюсь, ты не пожалеешь о своем решении.
Дома ее встретил муж – высокий, с уже заметной сединой на висках. Они познакомились на первом курсе университета, когда Сергей был аспирантом и вел у них семинары. Теперь, пятнадцать лет спустя, у них крепкая семья, двое детей и свой небольшой бизнес – строительная фирма, которую они начинали с нуля.
– Как прошло? – спросил Сергей, целуя жену.
Ольга только махнула рукой:
– Как я и думала. Всё достанется Виталику.
– Но ведь вы же говорили...
– Говорили, – Ольга устало опустилась на диван. – Но отец передумал. Сказал, что мне не нужно, у меня и так всё есть. А вот бедному Виталику надо помочь.
Сергей присел рядом, обнял ее за плечи:
– Оль, ну и пусть. У нас правда всё есть. И дом, и машина, и бизнес. Не в деньгах дело.
– Да знаю я, – Ольга прижалась к мужу. – Просто обидно. Не за наследство даже, а за отношение. Всю жизнь Виталик был любимчиком, а я – так, на подхвате. Он двоечник, но «зато с характером». Я отличница, но «слишком правильная». Он проваливает экзамены – отец хлопочет, чтобы взяли. Я поступаю на бюджет – «ну, этого и следовало ожидать».
– Ты сильная, – Сергей погладил ее по волосам. – Всегда была сильной.
– Но почему я должна быть сильной? – в голосе Ольги зазвучали слезы. – Почему я не могу быть просто дочерью, которую любят просто так, без всяких условий?
Сергей молча обнимал жену, давая ей выплакаться. Он знал эту историю наизусть – как после смерти матери десятилетняя Ольга взяла на себя заботы по хозяйству, как готовила, стирала, помогала отцу с шестилетним Виталиком, как сама делала уроки и еще успевала тянуть брата, который учиться не хотел категорически. Как поступила в университет и работала по ночам, чтобы оплачивать жилье. И как все эти годы пыталась заслужить отцовское одобрение – такое же безоговорочное, какое получал ее брат просто по факту рождения.
– Я понимаю, – наконец сказал Сергей, когда Ольга немного успокоилась. – Но может, хватит пытаться что-то доказать? Твой отец никогда не изменится. Ему удобно, чтобы кто-то был «сильным и самостоятельным», а кто-то – «нуждающимся в поддержке». Не трать на это силы, Оль. У тебя есть мы – я, дети. Мы тебя любим просто так.
Ольга кивнула, вытирая слезы:
– Я знаю. Просто иногда накатывает.
Следующие несколько месяцев прошли в обычных заботах – дом, дети, работа. Ольга старалась не думать об отцовском решении, не растравлять рану. Она по-прежнему созванивалась с отцом раз в неделю, иногда заезжала с детьми – старик души не чаял во внуках. Но что-то в их отношениях надломилось, появилась отчужденность, которой раньше не было.
А потом позвонил Виталий.
– Слушай, сестренка, – голос брата звучал как обычно, чуть развязно, но с нотками заискивания, – тут такое дело... Можешь одолжить тысяч двести до следующего месяца? Пролетаю немного с кредитом, а в банке уже напрягают.
Ольга почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Всегда одно и то же – брат что-то натворит, а потом ищет, кто бы разгреб последствия.
– А что случилось с деньгами от продажи отцовской квартиры? – спросила она. – Там же больше двух миллионов было.
На том конце провода повисло молчание.
– Ну... – Виталий замялся. – Я там часть в бизнес вложил, часть на машину ушла... И вообще, не твое дело! Дашь или нет?
– Не дам, – спокойно ответила Ольга. – У тебя есть дача, есть квартира. Продавай, если нужны деньги.
– Ну ты и стерва! – взорвался Виталий. – Сидишь на своих миллионах и жадничаешь! Родному брату помочь жалко!
– Виталий, я тебе уже не раз помогала. И чем это заканчивалось? Ты просил на лечение – а потом выяснялось, что ездил на курорт. Просил на первый взнос за квартиру – а потом купил машину. Хватит. Ты взрослый человек, сам отвечай за свои поступки.
– Ах так? – в голосе брата зазвучали истеричные нотки. – Тогда я отцу расскажу, какая ты на самом деле! Только и думаешь о деньгах! Он разочаруется!
– Рассказывай, – устало сказала Ольга. – Мне уже всё равно.
Она положила трубку и некоторое время сидела, глядя в пространство. Почему-то не было ни злости, ни обиды – только усталость. Сколько можно тянуть эту лямку? Сколько можно пытаться соответствовать отцовским ожиданиям, быть «сильной и самостоятельной», решать чужие проблемы?
Вечером, когда дети уже спали, а они с Сергеем сидели на кухне, обсуждая прошедший день, снова зазвонил телефон. На этот раз – отец.
– Оля, – голос Степана Петровича звучал обеспокоенно, – ты что, отказалась брату помочь?
– Да, пап, – Ольга вздохнула. – Отказалась. Ему не помощь нужна, а волшебная палочка, которая исправит все его ошибки. Но таких не бывает.
– Но он же твой брат! Родная кровь! Как можно отказать?
– Очень просто, пап. Ты сам сказал – у меня высшее образование, я сама справлюсь. Вот и Виталий пусть справляется сам. Я устала быть жилеткой, в которую все плачут, и кошельком, из которого все тянут.
На том конце провода повисло молчание. Потом отец сказал неожиданно тихо:
– Ты изменилась, дочка. Раньше ты всегда помогала.
– Я не изменилась, пап. Просто перестала притворяться. Знаешь, сколько раз я помогала Виталику с долгами? Десятки. И каждый раз он клялся, что это в последний раз, что он исправится, начнет работать... И что? Ничего не менялось. Потому что зачем меняться, если есть сестра-палочка-выручалочка и отец, который всегда подстелет соломку?
– Значит, не поможешь? – в голосе отца звучало разочарование.
– Нет, пап. Не помогу. Пусть продает что-нибудь из того, что ты ему отписал. Дача, например, не одно десятилетие пылится без дела.
– Дачу нельзя, – быстро сказал отец. – Это же память! Я там каждое дерево сам посадил.
– А когда ты последний раз там был? – спросила Ольга. – Лет пять назад? Я помню, как ты меня просил съездить, посмотреть, цел ли дом. А Виталий там вообще бывал?
– Ну... не знаю, – отец замялся. – Он говорил, что ездил...
– Он много чего говорит, – Ольга покачала головой, хотя отец не мог этого видеть. – Ладно, пап. Мне пора, дети рано встают. Пока.
Она отключила телефон и повернулась к мужу:
– Вот так. Теперь я окончательно плохая дочь и сестра.
– Зато честная, – Сергей пожал плечами. – Иногда лучше сказать правду, чем продолжать игру в дружную семью.
Ольга кивнула, но на душе было тяжело. Всё-таки родители – это родители, какими бы они ни были.
Прошло еще несколько недель. Ольга с головой ушла в работу – у фирмы появился крупный заказ, нужно было контролировать каждый этап. Отец не звонил, и она сама не набирала его номер – впервые за много лет. Странно, но не было ни чувства вины, ни беспокойства – только какая-то опустошенность.
А потом раздался звонок от соседки отца – баба Клава, как все ее называли, жила в соседней квартире и иногда приглядывала за стариком.
– Оленька, беда, – сказала старушка взволнованно. – Степан Петрович в больнице. Сердечный приступ. Вроде стабилизировали, но состояние тяжелое.
– Еду, – коротко ответила Ольга, уже набирая номер мужа, чтобы предупредить.
В больнице было тихо и пахло лекарствами. Отец лежал в палате интенсивной терапии, опутанный проводами и трубками. Рядом с ним дежурила молоденькая медсестра.
– Вы родственница? – спросила она, увидев Ольгу.
– Дочь, – Ольга с трудом узнавала отца – осунувшегося, с заострившимися чертами лица. – Как он?
– Стабильно тяжелое состояние, – медсестра говорила тихо, профессионально. – Обширный инфаркт. Сейчас спит, лекарства действуют. Врач будет через час, он вам всё подробно расскажет.
– А брат... мой брат не приходил? – спросила Ольга, присаживаясь у кровати.
– Нет, вы первая, – медсестра покачала головой. – Позвоните ему, наверное. В таких случаях родные должны быть рядом.
Ольга кивнула и достала телефон. Виталий не отвечал – ни на первый звонок, ни на пятый. Наконец трубку взяла его жена – молодая, лет на десять младше него.
– Алло? – голос звучал настороженно. – Кто это?
– Это Ольга, сестра Виталия. Мне срочно нужно с ним поговорить.
– А, Ольга, – женщина явно расслабилась. – Виталика нет, он уехал на рыбалку с друзьями. На несколько дней. А что случилось?
– Отец в больнице. Сердечный приступ. Состояние тяжелое.
– Ой, – в голосе собеседницы появилось беспокойство. – Это плохо... А когда его выпишут, как думаете?
Ольга закрыла глаза. Господи, да что за семья такая? Один уехал на рыбалку, вторая интересуется, когда выпишут... Как будто речь идет о сломанном пылесосе, а не о живом человеке.
– Я не знаю, – наконец сказала она. – Передайте Виталию, пусть срочно приезжает в Первую городскую больницу, отделение кардиологии, палата интенсивной терапии.
– Хорошо, как только он позвонит, я ему всё скажу, – пообещала невестка и отключилась.
Ольга сидела у постели отца до поздней ночи. Врач, пожилой усталый мужчина, рассказал, что шансы на восстановление есть, но нужно время и хороший уход. «А еще, – добавил он, – вашему отцу нельзя волноваться. Никаких стрессов, никаких переживаний».
Виталий так и не появился – ни в этот день, ни на следующий. Позвонил только на третьи сутки, когда отца уже перевели из реанимации в обычную палату.
– Слушай, я тут на рыбалке, далеко от города, – начал он без приветствия. – Как там отец?
– Стабильно, – коротко ответила Ольга. – Но состояние тяжелое. Ему предстоит долгое восстановление.
– Понятно, – Виталий помолчал. – Слушай, у меня тут важные дела, не могу всё бросить. Ты же там, присмотришь за ним, да? А я как освобожусь – сразу приеду.
Ольга ничего не ответила, просто отключила телефон. Что тут скажешь? «Важные дела» – это, видимо, пиво с друзьями и карты до утра. А отец пусть лежит в больнице, за ним же есть кому присмотреть.
Когда Степан Петрович пришел в себя настолько, что мог говорить, первое, что он спросил:
– А Виталий где?
– Занят, – коротко ответила Ольга. – Сказал, что приедет, как только сможет.
Отец нахмурился:
– Что значит «занят»? У него что, дел больше, чем у тебя?
Ольга только плечами пожала:
– Видимо, да. У меня же высшее образование, я сама справляюсь. А у него жизнь сложная.
Она не хотела, чтобы это прозвучало язвительно, но вышло именно так. Отец посмотрел на нее долгим взглядом, потом отвернулся к стене:
– Иди домой, дочка. У тебя дети, муж. Незачем тут сидеть.
– Пап, я не в упрек сказала, – Ольга поправила одеяло на кровати. – Просто констатирую факт. Я здесь, Виталия нет. И не потому, что я такая замечательная дочь, а потому, что для меня это важно. А для него – нет.
Отец молчал, и Ольга не стала продолжать разговор. Ему действительно нельзя волноваться.
Шли дни. Отец шел на поправку – медленно, но верно. Ольга приезжала каждый день, привозила еду, лекарства, помогала медсестрам ухаживать за ним. Виталий так и не появился – звонил иногда, спрашивал, как дела, обещал приехать, но все время находил отговорки.
А потом случилось неожиданное. Когда отца уже готовили к выписке, он вдруг сказал:
– Оля, позови нотариуса. Хочу кое-что изменить в завещании.
– Пап, не надо сейчас об этом, – Ольга покачала головой. – Тебе нельзя волноваться.
– Я не волнуюсь, – отец был непреклонен. – Просто хочу исправить ошибку, пока не поздно.
Нотариус, пожилая женщина с добрыми глазами, пришла на следующий день. Они долго говорили с отцом наедине, потом она позвала Ольгу подписать какие-то бумаги как свидетеля.
– Что ты сделал? – спросила Ольга, когда нотариус ушла.
– Всё по справедливости, – отец смотрел на нее серьезно. – Дача тебе, квартира – Виталию. И деньги со сберкнижки – поровну. Я подумал и понял, что был неправ. Высшее образование – это хорошо, но оно не должно быть поводом лишать человека наследства.
– Пап, я не об этом, – Ольга присела на край кровати. – Мне не нужна дача, правда. И деньги... Я хотела справедливости, а не имущества.
– Я знаю, – отец взял ее за руку. – И именно поэтому ты заслуживаешь и того, и другого. А Виталий... что ж, придется ему наконец повзрослеть.
Ольга обняла отца, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Неужели понял? Неужели увидел наконец, что все эти годы делал не то и не так?
– Не плачь, дочка, – Степан Петрович гладил ее по голове, как в детстве. – Прости старика. Я думал, что помогаю Виталию, а на самом деле – делал ему только хуже. Вырастил беспомощного эгоиста. Но еще не поздно все исправить, правда?
– Не поздно, – кивнула Ольга, вытирая слезы. – Никогда не поздно начать сначала.
В коридоре раздались шаги, и в палату заглянула медсестра:
– К вам посетитель, Степан Петрович. Пропустить?
– Конечно, – отец приподнялся на подушках.
В дверях показался Виталий – загорелый, с небрежной улыбкой на губах.
– Привет всем! – он помахал рукой. – Ну как тут наш больной?
– Уже лучше, – Степан Петрович внимательно смотрел на сына. – Где ты был все это время, Виталий?
– Да как где? – Виталий развел руками. – Дела, работа... Ты же знаешь, как это бывает. Не мог вырваться. Но я звонил, спрашивал, как ты.
– Звонил, – кивнул отец. – Три раза за две недели. И ни разу не приехал.
– Пап, ну ты что? – Виталий нервно улыбнулся. – Я же не врач, чем бы я тут помог? Только мешался бы. А Ольга и так была рядом, у нее времени больше...
– У Ольги трое детей и своя фирма, – отец говорил спокойно, но твердо. – И она находила время приезжать каждый день. А у тебя что? Какие такие неотложные дела?
Виталий переступил с ноги на ногу, явно чувствуя себя неуютно:
– Ну... разные. Личные.
– Понятно, – отец откинулся на подушку. – Что ж, у каждого свои приоритеты. Ольга, помоги мне собраться. Завтра выписывают.
– Я тебя отвезу домой, – быстро сказал Виталий. – На машине, с комфортом.
– Спасибо, сын, но я уже договорился с Ольгой. Она все организовала.
Виталий растерянно посмотрел на сестру, потом на отца:
– Ладно... Тогда я пойду? У меня еще дела...
– Иди, конечно, – кивнул Степан Петрович. – Дела – это важно.
Когда за Виталием закрылась дверь, отец повернулся к дочери:
– Вот теперь я вижу всё ясно. И знаешь что? Мне не жаль, что я изменил завещание. Жаль только, что не сделал этого раньше.
Ольга молча сжала его руку. Что тут скажешь? Иногда людям нужно дойти до края, чтобы увидеть правду. И хорошо, если не слишком поздно.
– Знаешь, пап, – наконец сказала она, – я рада, что ты выздоравливаешь. И что мы с тобой, кажется, тоже.
Отец кивнул, и в его глазах блеснули слезы:
– И я рад, дочка. И я.
Самые популярные рассказы среди читателей: