Елена долго стояла перед калиткой. Ржавые петли, облупившаяся краска – всё такое родное и щемяще знакомое. Вот и старая груша на переднем дворе – когда-то огромная, а сейчас словно меньше стала. Ветка, на которой Ленка в детстве качалась, сломалась, теперь торчит узловатым обрубком. Мамы больше нет. Как же так?
Утренний автобус довёз её до родного посёлка, где Елена не была почти год. Вечно эта работа, проблемы, заботы... А теперь мама умерла, и уже никуда не торопишься. Поздно торопиться-то.
Дом встретил её запахом пустоты. Знаете, когда в доме никто не живёт – появляется такой особый запах. Не затхлости, нет. Просто... пустоты. Будто сами стены тоскуют по людям.
Елена прошлась по комнатам. В маминой спальне покрывало аккуратно расправлено, на тумбочке – стакан с водой и таблетки. Словно хозяйка вышла на минутку и сейчас вернётся. На комоде – фотографии в деревянных рамках: Елена маленькая с косичками, мама молодая, весёлая, ещё та, где они вместе на море... Ух, чуть не разревелась! Стоп-стоп, держись.
На кухне стояла чистая посуда, вымытая заботливыми руками соседки. Тёть Люба присматривала за мамой последние месяцы. Сообщила и о смерти, и о похоронах позаботилась. Елена приехать не успела – только на поминки. Вот теперь приехала разбираться с домом и вещами.
Чайник нашёлся на плите. Привычным движением Елена наполнила его водой, поставила греться. Чай всегда спасал, даже от самой страшной тоски. Мамина привычка: «Доченька, давай чаю попьём, и всё образуется».
В дверь постучали. Елена вздрогнула – она не ждала гостей. Глянула в окно и нахмурилась: на крыльце стояла Алла – дочь маминого второго мужа от первого брака. Сводная сестра, с которой у Елены никогда не складывались отношения.
«Вот только её тут не хватало!» – подумала Елена, но пошла открывать. Деваться некуда.
– Припёрлась всё-таки, – сказала Алла вместо приветствия. Она выглядела помятой, уставшей. Каштановые волосы небрежно собраны в хвост, глаза с красными прожилками. – Я думала, и на похороны не соизволишь.
– Алла, давай без этого, а? – устало ответила Елена. – Проходи, раз пришла.
Алла прошла в дом, бросила на диван потрёпанную сумку.
– Чаю будешь? – спросила Елена. Всё-таки воспитание не позволяло ей нахамить в ответ.
– Не нужно мне ничего от тебя, – огрызнулась Алла, но потом, немного смягчившись, добавила: – Хотя давай. Башка трещит просто.
Они сели на кухне. Алла нервно крутила в руках чашку, не глядя на Елену.
– Я к делу перейду, – наконец произнесла она. – Чего тут ходить вокруг да около. Я знаю, зачем ты приехала. Думаешь, дом теперь твой, да? Продать всё и свалить обратно в свой город?
Елена поперхнулась чаем.
– С чего ты взяла? Я приехала разобрать мамины вещи. И вообще... с каких пор тебя интересует мамин дом?
– А ты не знала? – Алла ухмыльнулась. – Мама оставила всё мне! Ты ей никто! – она полезла в карман и вытащила сложенный вчетверо лист бумаги. – Вот! Завещание.
Елена взяла бумагу, развернула. Почерк был незнакомый, но суть ясна: мама якобы завещала весь дом и имущество Алле Викторовне Зубовой, дочери её покойного мужа.
– Что за бред? – тихо спросила Елена. – Это даже не мамин почерк.
– А ты думала, она сама писала? – Алла закатила глаза. – Она диктовала, а записывала соседка. Ну, та, что за ней приглядывала.
– Тёть Люба? – Елена нахмурилась. – Не может быть. Она бы мне сказала.
– Да не твоя Люба! – Алла махнула рукой. – Другая соседка, с другой стороны. Валька. Вон и подпись её внизу.
Елена посмотрела – и правда, подпись какой-то Валентины стояла внизу листа. Она её не знала.
– И ты правда думаешь, что я в это поверю? – спросила Елена. – Завещание пишут у нотариуса, а не на коленке.
– Слышь, умная больно! – разозлилась Алла. – Если человек при смерти, можно и так. В чрезвычайных обстоятельствах разрешается! Можешь юриста спросить.
Елена покачала головой. Неужели Алла настолько наглая, что подделала завещание? Или мама действительно могла такое написать? Нет, бред какой-то. Мама её любила, это Елена знала точно. В последний раз, когда они говорили по телефону, мама сказала, что скучает и ждёт в гости. Что они с Аллой совсем не общаются, и та даже не звонит. А теперь выходит, мама ей всё оставила? Чушь собачья!
– Алла, это подделка, – сказала Елена. – И ты это знаешь.
– Ну-ну, посмотрим, что скажет суд, – Алла забрала бумагу и сунула обратно в карман. – А пока я бы попросила тебя свалить отсюда. Это мой дом теперь.
– Никуда я не уйду, – твёрдо сказала Елена. – Это мамин дом, и я имею полное право здесь находиться.
– Ах ты... – Алла вскочила, сжав кулаки.
В этот момент в дверь снова постучали. Резко, настойчиво.
– Кого там ещё черти принесли? – буркнула Алла.
Елена пошла открывать. На пороге стоял пожилой мужчина с аккуратной бородкой, в строгом сером костюме. Рядом переминалась с ноги на ногу тёть Люба.
– Здравствуйте! – обрадовалась Елена. – Проходите, пожалуйста.
– Елена Сергеевна? – спросил мужчина. – Меня зовут Павел Аркадьевич Семёнов, я нотариус вашей матери. А вы, должно быть, Алла Викторовна? – он посмотрел на Аллу, которая застыла в проходе.
– Ну я, – настороженно ответила та. – А что?
– Мне нужно оповестить вас обеих о содержании завещания Ирины Николаевны Соколовой, – сказал нотариус. – Люди добрые, может, присядем где? Не в дверях же разговаривать.
Они прошли в гостиную. Алла села в кресло, вцепившись в подлокотники, Елена – на диван. Тёть Люба осталась стоять в стороне, но Елена жестом пригласила её сесть рядом.
– Я искал вас со вчерашнего дня, – начал нотариус, доставая из портфеля бумаги. – К сожалению, в день похорон меня не было в городе, а потом я не мог найти контакты наследников. Спасибо Людмиле Петровне, – он кивнул на тёть Любу, – она сообщила мне, что вы обе здесь.
– Какое ещё завещание? – перебила его Алла. – Я уже знаю про завещание. Вот! – она снова вытащила свою бумажку.
Нотариус взял листок, бегло просмотрел.
– Хм, интересно, – сказал он, возвращая бумагу. – Но это, увы, не имеет юридической силы. У меня есть официальное завещание Ирины Николаевны, заверенное мной два месяца назад.
Алла побледнела и закусила губу.
– Всё врёте! – выпалила она. – Она была слишком слаба, чтобы ехать к нотариусу!
– Я приезжал к ней сам, – спокойно ответил Павел Аркадьевич. – По просьбе Ирины Николаевны. Такая практика допускается для тяжелобольных людей. Людмила Петровна может подтвердить.
– Да-да, – кивнула тёть Люба. – Я сама нотариуса вызывала, Ирина просила.
Алла обмякла в кресле, опустив глаза.
– Могу я огласить содержание завещания? – спросил нотариус.
Елена кивнула, не в силах произнести ни слова. Она совершенно не представляла, что будет в этом завещании.
Павел Аркадьевич надел очки и начал читать:
– «Я, Соколова Ирина Николаевна, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, настоящим завещанием отменяю все ранее составленные мной завещания и распоряжаюсь своим имуществом следующим образом...»
Елена слушала, не веря своим ушам. Мама разделила дом и участок на две равные части – между ней и Аллой. С одним условием: они должны жить в этом доме вместе как минимум год после её смерти. Если одна из них откажется от этого условия, её доля переходит другой.
– Это какой-то бред, – прошептала Алла, когда нотариус закончил читать. – Жить с ней в одном доме? Да я скорее на улице буду ночевать!
– Это ваше право, – пожал плечами Павел Аркадьевич. – Но тогда, согласно воле покойной, ваша доля наследства перейдёт Елене Сергеевне.
– Подождите! – Алла вскочила. – А как же моё завещание? Она же всё мне оставила!
– Эта бумага, – нотариус кивнул на листок в руке Аллы, – не имеет юридической силы. Даже если бы она была подлинной, что сомнительно, более позднее нотариально заверенное завещание имеет приоритет.
Алла в бессильной ярости скомкала бумажку и швырнула её на пол.
– Да пошли вы все! – выкрикнула она и выбежала из комнаты, хлопнув дверью так, что с полки упала фарфоровая статуэтка.
– Ох, божечки! – всплеснула руками тёть Люба, подбирая осколки. – Ирина так любила эту птичку...
Елена сидела, не шевелясь. В голове не укладывалось. Жить с Аллой? Год? Да они поубивают друг друга через неделю!
– Павел Аркадьевич, – тихо спросила она, – а нельзя как-то... не знаю, оспорить это условие?
– Боюсь, что нет, – покачал головой нотариус. – Ваша мама была в здравом уме, когда составляла завещание. Два свидетеля могут это подтвердить. Если вы хотите получить свою долю наследства, придётся выполнить условие.
– Но почему? – спросила Елена. – Зачем мама это сделала?
– Она объяснила, – вздохнул нотариус. – Сказала, что вы с Аллой – единственные близкие друг другу люди, хоть и не родные по крови. Она хотела, чтобы вы нашли общий язык. Сказала, что вы обе одиноки, хоть и по-разному. И что если вас не заставить, вы никогда не поговорите по-человечески.
Елена закрыла лицо руками. Мама всегда была мудрой женщиной. Она видела людей насквозь. Елена действительно была одинока – муж ушёл три года назад, детей не было. Работа, дом, работа – замкнутый круг. А что у Аллы? Она толком и не знала. Кажется, та нигде не работала постоянно, вечно какие-то подработки. Насчёт личной жизни – тоже тёмный лес.
– Я оставлю вам копию завещания, – сказал нотариус, протягивая бумагу. – И вот моя визитка. Если возникнут вопросы – звоните.
Когда нотариус ушёл, тёть Люба налила Елене чаю и подсела рядом.
– Не переживай ты так, Леночка, – сказала она, гладя её по руке. – Может, оно и к лучшему. Я ведь помню, как вы с Аллой раньше дружили. Когда ваши родители только поженились.
– Правда? – удивилась Елена. – Я не помню.
– А как же! Вы даже одежду друг у друга таскали. Потом уж разругались – из-за какого-то мальчишки, кажется. А потом и родители ваши...
Елена задумалась. Может, и правда было что-то такое? Она плохо помнила то время. Ей было шестнадцать, когда мама вышла замуж за Витю – отца Аллы. Бурное время, переходный возраст. А потом Витя умер, и Алла осталась жить с мамой Елены. Почему? Непонятно. Наверное, деваться было некуда. Своей квартиры у неё не было, а у её матери – новая семья.
Елена тогда уже училась в институте в другом городе. Приезжала редко. А потом и вовсе уехала работать за триста километров. Мама иногда упоминала Аллу в разговорах, но Елена не особо вникала. И вот теперь – здрасьте-приехали! – они должны жить вместе целый год.
В дверь снова постучали. На этот раз совсем тихо.
– Кого там ещё...– начала Елена, но осеклась, увидев на пороге Аллу. Та выглядела совсем другой – потухшей, растерянной.
– Можно войти? – спросила она. – Я вещи забыла.
– Конечно, – кивнула Елена. – Проходи.
Алла прошла в комнату, взяла свою сумку.
– Слушай, – вдруг сказала она, не глядя на Елену, – я тут подумала... Может, это не так уж и страшно? Ну, пожить вместе. Дом большой, места хватит. Комнаты разные.
Елена удивлённо посмотрела на неё.
– Ты серьёзно? А как же «скорее на улице буду ночевать»?
– Да ладно тебе, – поморщилась Алла. – Я просто разозлилась. Ты бы тоже разозлилась, если бы думала, что дом твой, а оказалось – фиг там.
– Так ты знала, что твоё «завещание» – подделка? – прямо спросила Елена.
Алла молчала, опустив голову.
– Ладно, проехали, – махнула рукой Елена. – Будем считать, что я ничего не знаю. Но почему ты вдруг передумала?
– А куда мне деваться? – пожала плечами Алла. – У меня квартиры нет. Работы нормальной тоже. А тут – полдома. Пусть через год, но моё. Можно будет продать или сдавать...
«Всё ясно, – подумала Елена. – Корысть чистой воды». Но почему-то ей стало жаль Аллу. И, кажется, она начала понимать, что задумала мама.
– Хорошо, – сказала она. – Давай попробуем. Год – не такой уж большой срок.
– А ты что, правда собираешься тут жить? – удивилась Алла. – У тебя же работа в городе.
– Возьму отпуск на пару недель, а потом придумаю что-нибудь, – ответила Елена. – Может, удалёнку выпрошу у начальства. Всё равно переезжать хотела – квартиру продать, поменьше что-то взять.
Так и порешили. Елена осталась в своей старой комнате, Алла заняла бывшую спальню отца. Первые дни они почти не пересекались – Елена разбирала мамины вещи, Алла где-то пропадала днём, возвращалась поздно.
Вечером третьего дня Елена сидела на кухне и пила чай, когда пришла Алла. От неё пахло дешёвым пивом.
– Будешь ужинать? – спросила Елена. – Я суп сварила. Мамин рецепт, с фрикадельками.
– Давай, – неожиданно согласилась Алла. – Жрать охота – сил нет.
Елена разогрела суп, нарезала хлеб. Алла ела жадно, словно не ела несколько дней.
– Вкусно, – буркнула она, доедая. – Прямо как Ирина делала.
– Её рецепт, – повторила Елена. – Она научила меня в детстве.
– А меня блины печь учила, – вдруг сказала Алла. – Знаешь, такие тонкие-тонкие. С припёком. Обалденные получались.
– Правда? – удивилась Елена. – А я не умею блины. У меня вечно комками.
– Да там ничего сложного, – махнула рукой Алла. – Главное – венчиком взбивать как следует. Если хочешь, могу показать как-нибудь.
– Было бы здорово, – улыбнулась Елена.
Они помолчали, но молчание уже не было таким напряжённым, как раньше.
– Слушай, а где ты работаешь? – спросила Елена. – Тёть Люба сказала, что ты куда-то устроилась.
– Да так, фигня, – отмахнулась Алла. – В магазине на кассе. Платят копейки, зато рядом с домом. А ты всё там же, в своей конторе?
– Ага, – кивнула Елена. – Бухгалтером. Знаешь, скучища смертная, но платят нормально. А главное – стабильно. Мне после развода только этого и хотелось – стабильности.
– Ты развелась? – удивилась Алла. – А я и не знала. Ирина говорила, что у тебя всё хорошо.
– Да чего там хорошего, – вздохнула Елена. – Три года уже одна. Муж ушёл к молоденькой, как водится. А я вроде и не сильно переживала даже. Так, гордость задета была. А любви уже давно не было.
Алла кивнула, словно понимая.
– А у тебя как? – спросила Елена. – Личная жизнь и всё такое?
– Да никак, – поморщилась Алла. – Были всякие... козлы в основном. Один вроде ничего попался, жить вместе начали. А потом выяснилось, что у него жена и двое детей в соседнем городе. Так что теперь одна, и слава богу.
Они проговорили до поздней ночи. Алла рассказала, как ухаживала за Ириной в последние месяцы. Как врачи ничего не могли сделать – рак поджелудочной, последняя стадия. Как Ирина просила не говорить Елене, что ей совсем плохо.
– Она не хотела тебя беспокоить, – сказала Алла. – Говорила: «У Леночки своих проблем полно, зачем ей ещё мои?» Я ей говорила: «Она же дочь твоя, имеет право знать». А она только рукой махала: «Успеет ещё, всё равно ничего не изменить».
Елена заплакала. Она не знала, что маме так плохо. Что она умирает. Приехала бы, бросила бы всё. Побыла бы с ней последние дни...
– Не реви ты, – неловко сказала Алла. – Ирина не хотела, чтобы ты её такой видела – слабой, больной. Хотела, чтобы ты её помнила здоровой, весёлой.
– А я даже на похороны опоздала, – всхлипнула Елена. – Дурацкий поезд сломался, стояли шесть часов в чистом поле...
– Да ладно тебе, – вздохнула Алла. – Я-то знаю, что ты хотела приехать. Звонила же каждый день, спрашивала, как она.
Елена подняла на Аллу удивлённый взгляд.
– Так если ты знала, что я звоню, почему наговорила мне гадостей, когда я приехала? Про то, что я не навещала маму и всё такое?
Алла смутилась.
– Ну... я злая была. Обиделась на тебя. Ты даже спасибо не сказала, что я за Ириной ухаживала.
– Я не знала! – воскликнула Елена. – Она мне не говорила! Думала, её соседка Люба навещает, помогает.
– Люба тоже заходила, – кивнула Алла. – Но я же с Ириной жила последний год. Ты правда не знала?
Елена покачала головой. Мама ей не говорила, что Алла переехала к ней. Наверное, не хотела, чтобы дочь переживала.
– Я благодарна тебе, – тихо сказала Елена. – Правда. Спасибо, что была с ней.
Алла кивнула, отводя глаза.
– Знаешь, – сказала она после паузы, – я ведь то завещание сама накарябала. Ну, которое показывала тебе. Думала, что Ирина мне ничего не оставит. Ну а чего ей? Я ж не родная. Вот и решила...
– Понимаю, – вздохнула Елена. – Ты боялась остаться без крыши над головой.
– Ага, – Алла уставилась в стол. – Тупо получилось, да? И зачем я всё это устроила? Наорала на тебя, чуть до драки не довела...
– Забыли, – сказала Елена. – Начнём с чистого листа. Ради мамы.
Они ещё долго сидели на кухне, вспоминая Ирину. Алла рассказывала смешные истории из их жизни, Елена делилась воспоминаниями из детства. Оказалось, что Ирина часто говорила о дочери, показывала Алле её фотографии, хвасталась успехами на работе.
– Блин, а я думала, что она меня совсем забыла, – призналась Елена. – Что ей Витя с тобой важнее стали.
– Да ты что! – воскликнула Алла. – Она тебя обожала! Только и разговоров было: «А вот Леночка то, Леночка сё». Я даже ревновала иногда.
Они проговорили до рассвета. А утром Алла неожиданно предложила:
– Слушай, а давай в саду порядок наведём? Там яблони старые, их обрезать надо. И малина разрослась – не пройти. Ирина всё жаловалась, что сил нет с садом возиться.
– Давай, – согласилась Елена. – Я, правда, не особо разбираюсь в садоводстве.
– А я разбираюсь, – хмыкнула Алла. – Ирина научила.
Весь день они работали в саду. Алла ловко орудовала секатором, показывала Елене, какие ветки обрезать. Вместе выпололи сорняки, подвязали малину. К вечеру обе валились с ног, но были довольны.
Самые популярные рассказы среди читателей: