- Садись за стол, доченька, похлебку тебе налью, - сказала Гуля и погладила Тамару по голове.
Алексей молчал и с подозрением глядел на притихшую дочь, что сидела, боязливо поеживаясь и озираясь по сторонам. Понял он, что тайну какую-то хочет рассказать Тома, в беду, видать, попала, а при отце боится рассказывать.
- Говори, как есть, дочка, - сказал Алексей, стараясь сохранять спокойствие, - обидел тебя кто?
Опустила Тома глаза. На живот ладонь положила и заплакала.
Тут уж сразу догадались мать с отцом, что беременна дочь. И если новость от Валентины оба приняли с радостью, то Тамаркина беременность совсем не осчастливила их.
- Отец-то будет? – спросил Алексей, и тут же понял, что напрасно задал этот вопрос. Разрыдалась Тома еще сильнее.
Вздохнула Гуля, обняла дочь. Что уж делать, коли случилось так. Алексей же покачал головой и вышел из дома.
Пытались выведать родители у Тамары, кто ж все-таки повинен в её беременности. Но молчала Тома упорно и всё плакала. Потому перестали они спрашивать, поняли, что дело пустое.
Хотя и родными сестрами приходились друг другу Валя и Тома, а всё же не были особенно близки. А тут обе с животами ходили, вроде, как и потеплело между ними. Сестринские чувства появились.
- Смотри, какая наша дочь стала, - говорила Гуля супругу, - повзрослела, ума прибавилось.
- Ох, обманываем мы себя, Гуленька, - покачал головой Алексей, - задаст еще жару нам Тома, еще наплачемся.
- А все ж другая она стала, заметь, - настаивала Гуля. Так хотелось ей верить, что изменилась дочка, поумнела.
- Если и надумала умнеть, то не тот путь она выбрала, - возразил супруг, - но ты не печалься, Томе поможем, и внука вырастим.
****
У Валентины родилась дочь Оленька, а через неделю Тамара родила Надюшку. В ту пору Алексей уезжал часто, случались у него командировки в город. Потому внучек он видел нечасто. Надюшка первое время жила в доме Градовых. Вот только зачастила Тамара дочку своей сестре Валентине оставлять.
- А где Тома? – спросила однажды Гуля, когда пришла навестить старшую дочь. Она увидела, что Валентина возится с двумя девочками.
- Не знаю, убежала куда-то, - пожала плечами Валя, - меня присмотреть попросила.
- И часто она так сбегает? – с подозрением спросила мать.
- Частенько, - вздохнула Валентина, - говорит на часок, а может и весь день где-то ходить. Дела, говорит.
- А у тебя, значит, нету дел никаких? – воскликнула Гуля с возмущением.
- А мне то что? Что с одной, что с двумя одинаково, - ответила Валя, - уснут, так в огород иду, а просыпаются, так с обеими вожусь.
- Вот шельма, - покачала головой Гуля, - ох, получит у меня эта гулёна, когда вернётся!
Крепко разозлилась тогда мать, потому встретила дочь с руганью. Сказала Томе, что всё знает о её похождениях.
- Прекращай нашу семью позорить! – кричала Гуля. – Мы с отцом глаза боимся поднять, когда с людьми здороваемся! Неужто, угомониться не можешь?
И в одно мгновение прежняя усмешка появилась в глазах Томки. Она расправила плечи и подняла голову. Чуть не ахнула мать, увидев, что перед ней прежняя Тамарка, хитрая и бойкая. В один миг куда-то потерялась та притихшая, робкая Тома, что стыдливо опускала взгляд, когда плакалась о своей беде.
- Да не стану я позорить вас больше, отцу так и передай, - произнесла она надменно, - ухожу я, замуж меня берут!
- И кто ж такой герой-то у нас? – спросила Гуля, чувствуя, как в душе нарастает тревога.
- Юра Шабалин, знаешь ведь такого? – произнесла в ответ Тамара. – Любит он меня и в жены хочет взять.
Юру Шабалина Градовы, конечно, знали. Вдовцом он был уже много лет как. Впрочем, своих детей не имел. Охотой занимался, месяцами не появлялся дома.
- Так уж прямо в жены? – усомнилась Гуля.
- Да, - с гордостью ответила Тамара, - потому не рычи на меня, мать, а лучше помоги собраться. И Надюшины вещички не забудь.
Уговорила в ту ночь Гуля дочку не уходить так спешно. Лучше уж по-человечески – свадьбу сыграть, а потом и переселяться в дом мужа. Зарегистрировали супруги свой брак, а вечером скромный ужин по этому поводу затеяли.
Стали Шабалины жить, как все люди. Надюшка маленькая подрастала, но всё чаще она из дому рвалась. В Поморске-то все рядышком жили. Чуть научилась ходить она, стала к тете Вале бегать, чтобы с сестрёнкой Олей поиграть. Иногда и к бабушке с дедом заходила.
Как-то раз Алексей, вернувшись домой, увидел, что Надюша у них в гостях. Потянул руку, чтобы по голове погладить, да так и застыл. Мордашкой Надька, конечно, прехорошенькая была. Вот только неприятно по сердцу резануло сходство внучки с её матерью. И не родную душу в тот момент углядел дед, а будто все худшее, что в Тамаре было. Хитрость и изворотливость прямо явными были.
С той минуты невзлюбил он Надьку. Видел он то, что другим неведомо было. Как хитрила, как изворачивалась, как игрушки у Оленьки забирала – только Алексей и замечал все это, хотя реже других видел девочек.
Душа его тянулась к светловолосой Оле, милой и послушной. Ей и позволено было многое, и для сказки у Алексея время всегда находилось. Но стоило Надюшке прибежать в дом бабушки и деда, как у Алексея всегда находились срочные дела.
****
В конце 1961 года случилась беда. Обе внучки у бабушки Гули гостили. В дом ворвалась Валентина и с рыданьями кинулась матери на шею.
- Убили! Погубили! – голосила она и плакала, не прекращая.
- Кого погубили? - ахнула Гуля.
- Тому! Юрка с охоты вернулся, а она там…, - стала рассказывать Валентина то, о чем вначале узнала от соседки Шабалиных, а потом и собственными глазами увидела.
Не дослушала Гуля старшую дочь, побежала к Томкиному дому. Внучкам, что играли во дворе, даже не шепнула, чтобы смирно себя вели.
"Валя, видать, что-то напутала", - подумалось вдруг Гуле. Ведь не могло ж на самом деле случиться того, о чем она говорила.
Валентина бежала за матерью и что-то кричала ей. Но не слышала Гуля этих криков, ей нужно было самой узнать, что же произошло в доме её дочери.
Во дворе Шабалиных уже толпился народ. Шепот, плач, удивленные возгласы – все слилось воедино.
- Мать идет, уведите её! – закричала соседка. – Уходи, тетя Гуля, нельзя тебе на это смотреть.
И как ни сопротивлялась мать, не дали ей увидеть ту картину, что красноречиво вещала о случившемся. Всё было ясно, как день. Томка миловалась с чужим мужиком, когда Юрий вернулся с охоты.
Не выдержал муж – застрелил обоих. А как понял, что натворил, и сам себя порешил.
***
Сама не своя эти дни Гуля ходила. Знала, что дочь ее непутёвая, а всё же где-то любила её крепче других. Переживала за нее чаще, плакала о том, что все не могла угомониться Томка. Все дни напролет рыдала Гуля. На похоронах сама не своя была.
Алексей в командировке был. Получил он телеграмму о смерти дочери слишком поздно. До похорон уж не смог бы вернуться. Конечно же, и он горевал по своей беспутной Тамарке, но еще больше печалился о своей супруге. Знал, как ей тяжело переносить такое. Пусть рядом Валя и сыновья, но он ей был нужен...
Как отплакали первые слезы по Томе, пришло время судьбу маленькой Надюшки решать. Все это время она в семье Валентины жила, с сестренкой своей играла.
- Заберем мы себе внучку, - вздохнула Гуля, - вырастим, на ноги поставим.
- Да чего же ты на себя дитя малое взвалить хочешь! – воскликнула Валентина. – Где-то помочь, понянчить-покормить – это, конечно, ты можешь. Но с твоей-то спиной с егозой управляться сложновато будет.
- А как быть-то иначе? – покачала головой Гуля. – Не отдам я кровиночку в детский дом, ни за что не отдам.
- Ты чего ж говоришь такое, мам, - ответила Валентина, - я заберу к себе Надюшу. Будет родной сестрой теперь моим детям. Какой детский дом при живых родственниках?
- Твоим детям? – переспросила мать и с недоумением поглядела на Валю.
- Да, мам, беременна я, - кивнула дочь.
Улыбнулась Гуля, что-то теплое зашевелилось в ее душе. Подумала она с грустью, как странно устроен этот мир – умерла ее Томочка, зато внучок скоро родится.
Согласилась Гуля и с тем, что Надя в дом Болотовых пойдет жить. Это ведь совсем рядом, а она, бабушка, всегда на подмогу придет.
Никому не говорила Валентина, что скандал у нее с мужем случился. Наотрез отказывался он Томину дочь в дом к себе брать. Недолюбливал он в свое время Тамару, а Надя, по его мнению, точь-в-точь такой же станет. Но всё же смирился он с решением супруги, к тому же порадовала она его известием о беременности любимой жены.
Не знал тогда никто, что появление в доме Болотовых шестилетней Наденьки немало бед принесет семье. А ведь первые звоночки проявились сразу же.