Вы только вдумайтесь в эту цифру. Это не просто отрезок времени. Это целая жизнь. Это молодость моей дочери, её первый класс, выпускной, свадьба. Это ипотека, которую мы с ней тянули вместе после смерти моего Володи. Это тысячи чашек утреннего кофе за рабочим столом, который знал обо мне больше, чем некоторые родственники. Пятнадцать лет я отдала компании «ФармПрогресс», вросла в неё корнями, стала её неотъемлемой частью. Как старый дуб, который все знают, все видят, но никто уже особенно не замечает. Он просто есть. И, кажется, будет всегда.
Мой мир пах старой бумагой, свежим тонером для принтера и едва уловимым ароматом валерьянки из соседнего отдела. Я была Елена Петровна, хранительница архивов, серый кардинал документации. Любой новый сотрудник, будь он хоть трижды гений, на второй неделе прибегал ко мне с растерянным видом: «Елена Петровна, а где найти договор с «МедСнабом» за 2012-й?». И я, не отрываясь от своих бумаг, отвечала: «Папка синяя, стеллаж семнадцать, третья полка сверху, левый край. И посмотрите там же сопроводительное письмо, оно вложено в отдельный файл».
Я любила свою работу. За её предсказуемость, за её тихую важность. Я была винтиком, но винтиком, без которого огромный механизм начинал скрипеть и давать сбои. Эта мысль грела мне душу и позволяла мириться со скромной зарплатой, которой, впрочем, хватало на жизнь и на помощь дочке с её вечной ипотекой.
А потом пришёл он.
Олег Витальевич. Тридцатипятилетний мальчишка в дорогом костюме, с ледяными глазами и модным словом «оптимизация» на устах. Он не ходил – он носился по коридорам, словно за ним гналась стая волков. В его лексиконе не было слов «спасибо» или «пожалуйста», зато были «KPI», «дедлайн» и «эффективность». С его приходом воздух в нашем тихом «ФармПрогрессе» стал другим. Наэлектризованным. Холодным.
Сначала ушли «на пенсию» тётю Валю с ресепшена. Потом «по соглашению сторон» распрощались с Николаем Ивановичем, нашим старым завхозом. Мы, старики, начали переглядываться. Тревога поселилась в душе, но я гнала её прочь. Ну кого-кого, а меня-то не тронут. Кто же разберётся в моих архивах? Этот мальчишка? Да он в трёх соснах заблудится, в трёх папках! Я незаменима. Какая же я была наивная…
За месяц до этого рокового дня случилась одна вещь, на которую я тогда почти не обратила внимания. На отраслевой фармацевтической конференции, куда меня отправили в первый раз за пять лет (наверное, просто больше некому было), я разговорилась с одной женщиной. Ирина Сергеевна из «БиоВектора». Мы столкнулись у кофейного автомата, и она вдруг спросила, не я ли та самая Елена Петровна из «ФармПрогресса». Оказалось, она много слышала о моём «легендарном архиве». Мы проговорили минут двадцать. О работе, о старых поставщиках, о том, как всё меняется. Она смотрела на меня с таким неподдельным интересом, с таким уважением… Я и забыла, когда на меня так смотрели. В конце она протянула мне визитку.
- Елена Петровна, если вдруг надумаете что-то менять… Всякое в жизни бывает. Нам такие специалисты, как вы, на вес золота.
Я вежливо поблагодарила, положила картонку в сумку и забыла. Менять? Я? После пятнадцати лет? Смешно.
А через две недели она позвонила сама. Просто так, узнать, как дела. И как-то между делом обронила, что у них в «БиоВекторе» открывается новая должность – руководитель отдела аналитики данных. И что они готовы были бы обсудить со мной условия. Я была так ошарашена, так польщена. Я вежливо отказалась, сославшись на свою преданность «ФармПрогрессу». Но где-то в глубине души что-то дрогнуло. Сам факт… сам факт, что меня, 58-летнюю тётку, кто-то готов переманивать, да ещё и на руководящую должность… Это было так… странно. И приятно.
А ещё через неделю меня вызвал к себе Олег Витальевич.
Я шла по длинному коридору в его сверкающий кабинет и чувствовала, как холодеют руки. Сердце ухнуло куда-то вниз. Я вошла. Он даже не предложил сесть. Стоял у огромного панорамного окна, спиной ко мне, и смотрел на Москву.
- Елена Петровна, – начал он без предисловий, его голос был плоским и безжизненным, как поверхность этого стекла. – Наша компания взяла курс на омоложение коллектива и внедрение новых, цифровых технологий.
Он повернулся. В его глазах не было ничего. Пустота. - Мы ценим ваш многолетний вклад, но, к сожалению, вы не вписываетесь в новую концепцию. Ваш опыт… он, скажем так, устарел. Вы не сможете адаптироваться к новым вызовам.
Я молчала. Воздух кончился. Я просто смотрела на него и не могла произнести ни слова. - В общем, – он махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху, – мы вынуждены с вами попрощаться. В связи с реорганизацией штата. Зайдёте в отдел кадров, подпишете документы. Два оклада, всё по закону.
Предательство. Вот как это называется. Холодное, липкое, унизительное. Пятнадцать лет моей жизни он оценил в два оклада и назвал «устаревшим опытом». Я не помню, как вышла из кабинета. Как шла по коридору мимо сочувствующих взглядов коллег. Как собирала свои вещи в картонную коробку: фотографию дочки, старую фарфоровую кружку, смешной кактус, который мне когда-то подарили на день рождения…
Я сидела в своей опустевшей квартире, и слёзы текли сами собой. Не навзрыд, а тихо, горько, безнадёжно. Что теперь? Куда я пойду в свои пятьдесят восемь? Кому я нужна? Дочкина ипотека, мои скромные накопления, которые растают за пару месяцев… Страх. Липкий, удушающий страх перед будущим.
И тут мой взгляд упал на сумку. На ту самую, с которой я была на конференции. Я вытряхнула из неё всё содержимое. И среди чеков, помады и носовых платков на пол выпала маленькая картонка. «Ирина Сергеевна. «БиоВектор».
Мои пальцы дрожали, когда я набирала номер. Я не знала, что скажу. Наверное, просто хотела услышать человеческий голос.
- Алло? – ответил знакомый тёплый тембр.
- Ирина Сергеевна… это Елена Петровна из «ФармПрогресса». Мы с вами на конференции…
- Леночка! – она так просто назвала меня Леночкой, и у меня снова навернулись слёзы. – Конечно, помню. Что-то случилось? Голос у вас…
И я разревелась. Прямо в трубку. Рассказала всё. Про Олега, про «устаревший опыт», про коробку с кактусом. Она молча слушала. Не перебивала. А потом сказала твёрдо: - Так. Слёзы вытереть. Завтра в десять утра жду вас у себя в офисе. С паспортом и трудовой. Наше предложение в силе. И даже не думайте отказываться. Это не просьба. Это приказ.
На следующий день, чувствуя себя предательницей и перебежчицей, я сидела в её кабинете. Он был не таким пафосным, как у Олега, но очень уютным. И пахло в нём не стеклом и металлом, а хорошим кофе и… уверенностью.
- Лена, – сказала она, глядя мне прямо в глаза. – Забудь слово «лояльность», когда речь идёт о таких, как твой бывший начальник. Настоящая лояльность – это лояльность к себе, к своему опыту и своему достоинству. Мы в «БиоВекторе» ценим не модные слова, а результат. Нам нужен твой мозг, твои знания, твоя уникальная память. Мы не покупаем молодость, мы инвестируем в мудрость.
И я подписала контракт. С зарплатой почти вдвое выше, чем в «ФармПрогрессе». С должностью «Ведущий специалист по аналитике и систематизации данных». Я вышла из их офиса на ватных ногах. Я ещё не до конца понимала, что произошло. Но где-то глубоко внутри, под слоем обиды и унижения, проклёвывался маленький росток… Надежды? Нет. Решимости.
Первые недели в «БиоВекторе» были странными. Я чувствовала себя шпионкой. Мне казалось, что на мне неоновая вывеска: «ПРЕДАТЕЛЬНИЦА». Но коллектив принял меня удивительно тепло. Никто не смотрел косо. Наоборот, ко мне подходили, знакомились, спрашивали совета.
И очень скоро я поняла, насколько ценны мои знания.
«ФармПрогресс» и «БиоВектор» были как два брата-близнеца, которые пошли разными путями. Они работали на одном рынке, с одними и теми же поставщиками, боролись за одних и тех же клиентов. И я знала всю подноготную «ФармПрогресса». Не коммерческие тайны, нет. Я бы никогда на такое не пошла. Я знала их привычки. Их слабые места.
Однажды в «БиоВекторе» застопорился проект из-за несговорчивого регионального поставщика. Никто не мог с ним договориться. Я посмотрела на название компании и усмехнулась.
- Дайте-ка я попробую.
Я позвонила. Не директору, а начальнице склада, тёте Маше, с которой мы пятнадцать лет решали вопросы отгрузки. - Мария Ивановна, душенька, здравствуйте! Это Лена Петровна. Помните такую?
На том конце провода раздался радостный визг. Через десять минут все вопросы были решены. Мои новые коллеги смотрели на меня с открытыми ртами. А я просто пожала плечами. Это была моя первая маленькая победа.
А из «ФармПрогресса» доносились тревожные вести. Моя старая подруга из бухгалтерии звонила и жаловалась шёпотом. Олег Витальевич в своей «оптимизации» дошёл до ручки. Он уволил ещё нескольких «стариков», набрал молодых, амбициозных, которые красиво говорили, но ничего не умели делать руками. Они сорвали поставку ключевому клиенту, потому что перепутали артикулы. Они потеряли важный архивный документ, потому что «не знали, где искать». Компания, которая пятнадцать лет работала как часы, начала лихорадить.
И тут грянул гром. Правительство объявило огромный тендер на поставку нового комплекса препаратов во все региональные клиники страны. Это был не просто контракт. Это была корона на голову победителя. Битва титанов. И в финал вышли двое: «ФармПрогресс» и «БиоВектор».
Напряжение в нашем офисе можно было резать ножом. Все понимали: на кону – будущее компании. Ирина Сергеевна собрала нас всех в переговорной.
- Итак, коллеги. Наш главный конкурент – «ФармПрогресс». Их стратегию мы знаем: они будут демпинговать, давить ценой. Их презентация будет яркой и полной пустых обещаний. Наш козырь – надёжность. Мы должны доказать, что наш план поставок безупречен.
Все склонились над таблицами, графиками, расчётами. А я сидела и смотрела на карту России, утыканную флажками городов. И я знала то, чего не знал никто из них. И уж тем более не знал самоуверенный Олег. Я знала, что поставщик в Новосибирске вечно срывает сроки зимой из-за проблем с логистикой. Что у склада в Ростове-на-Дону постоянно ломаются холодильные установки. Что для доставки в Якутск нужен особый тип термоконтейнеров, о котором молодые менеджеры «ФармПрогресса» даже не слышали.
Я знала все «болевые точки» их системы. Потому что пятнадцать лет я помогала их «лечить».
Я подошла к Ирине Сергеевне.
- У меня есть идея.
И я начала говорить. Я не раскрывала секретов. Я просто строила нашу логистическую цепочку так, чтобы обойти все те «грабли», на которые, я была уверена, наступит Олег. Я предложила альтернативных поставщиков там, где знала о проблемах. Я настояла на двойном контроле качества для тех регионов, где «ФармПрогресс» всегда «прокалывался». Это была не месть. Это была шахматная партия. И я знала, как будет ходить мой противник.
День тендера. Огромный зал в министерстве. Десятки людей в строгих костюмах. Сначала выступал «ФармПрогресс». На сцену вышел он. Олег. Лощёный, уверенный в себе. Он говорил красиво. Жонглировал цифрами, показывал блестящие слайды. О «невероятной экономии», «инновационном подходе», «максимальной эффективности». Комиссия слушала благосклонно. Моё сердце замерло.
Потом вышла Ирина Сергеевна. Её презентация была проще. Без спецэффектов. Но она говорила о другом. О людях. О пациентах в далёких городах, которые должны получить лекарства вовремя. Она говорила о рисках, о реальных проблемах логистики. И, как бы невзначай, она приводила примеры. «А что, если основной поставщик в Сибири не сможет обеспечить поставку из-за погодных условий? У нас есть запасной план… А как вы обеспечите холодовую цепь при доставке в Якутию? У нас для этого есть специальные контейнеры, проверенные годами…».
Она била точно в те слабые места, которые знала я. И я видела, как меняется лицо Олега. Сначала самоуверенность, потом недоумение, потом… паника. Он понял. Он понял, что их красивый план – это просто бумажный домик, который рушится от первого дуновения реальной жизни.
Мы сидели в коридоре, ожидая решения комиссии. Олег вышел из зала и направился прямо ко мне. Его лицо было искажено злобой.
- Это ты, да? – прошипел он. – Это ты всё им слила, старая…
Я встала и посмотрела ему прямо в глаза. Спокойно. Без страха. Впервые в жизни. - Я ничего не «сливала», Олег Витальевич. Я просто сделала свою работу. Хорошо сделала. Я построила надёжный план, а не красивую картинку. Это называется не предательство, а профессионализм. Вам это слово, кажется, незнакомо.
Он хотел что-то ответить, но тут дверь зала открылась, и нас позвали на оглашение результатов.
Победил «БиоВектор».
В тот момент я не почувствовала злорадства. Нет. Я почувствовала глубокое, тихое, всеобъемлющее удовлетворение. Справедливость. Она всё-таки существует.
Прошло полгода. Моя жизнь изменилась до неузнаваемости. «ФармПрогресс» после проигранного тендера понёс огромные убытки. Олега Витальевича уволили с позором. Его «эффективность» обернулась крахом.
А я… Я теперь руковожу своим маленьким, но очень важным отделом в «БиоВекторе». Меня ценят. Ко мне приходят за советом. Я обучаю молодых ребят, и они смотрят на меня не как на «старый балласт», а как на наставника.
На днях мы с дочкой купили ей в квартиру новый диван. Просто так. Без кредитов и долгих накоплений. Она обняла меня в магазине и прошептала: «Мам, я так тобой горжусь!». И это было важнее любых должностей и зарплат.
Иногда я смотрю из окна своего нового, светлого кабинета на суетливый город. И думаю о том дне. О самом страшном дне в моей жизни, когда меня, как ненужную вещь, вышвырнули за дверь. И я понимаю: это был не конец.
Это было начало.