Пока еще Соломония жила в Кремле, никакой речи о традиционном смотре невест для Великого князя не могло быть и речи. К боярам, у которых имелась подходящая девица на выданье, Василий отправлялся сам, конечно не обозначая истинную цель своего визита. Однако, цель эта и без того была всем понятна. О том, что от бездетной жены своей Великий князь хочет избавиться, знали все. Тихие разговоры о будущей судьбе княгини Соломонии велись в каждом доме и мало кто не осуждал князя, хоть и держали свое мнение при себе. Не всех прельщала возможность отдать свою дочь уже не молодому князю, дабы она произвела ему на свет наследников, ибо никто не знал, кто истинный виновник бездетности Василия – Соломония или он сам. В блуде князь замечен не был, а потому и о внебрачных его детях ничего не было известно. А раз так, то не постигнет ли участь Соломонии и их дочь, и не падет ли гнев Великого князя на головы всей многочисленной родни не исполнившей свое предназначение княгини.
Иные, наоборот, из кожи вон лезли, чтобы показать князю потенциальную невесту во всей ее красе, так, чтобы и мысли не возникло о том, что девица попалась на глаза Василию не случайно, наставляли девушку скромно улыбаться и невзначай бросать на князя кокетливые взгляды.
Василий же, выбор сделать никак не мог. Хороши были девицы, спору нет, однако душа его отторгала их и он не торопился с решением, решив обозреть сначала всех претенденток, достойных стать его женой.
В доме боярина Василия Львовича Глинского, чей брат Михаил все еще продолжать томиться в темнице за свое предательство по отношению к Василию, князь оказался случайно. По великой его милости и справедливости ради, гнев на Михаила не простерся на его родичей и они даже продолжали пользоваться покровительством князя, что сам Василий считал проявлением собственного милосердия и добросердечия. Василий Глинский ведь когда-то вместе с со всей семьей покинул Литву, чтобы поселиться в Москве и князь об этом помнил.
В тот день князь Василий возвращался с охоты и проезжая мимо дома Глинских, повинуясь непонятному наитию, свернул к нему. Холопы, подобострастно кланяясь и не смея смотреть Великому князю в глаза, приняли у Василия и его свиты вожжи, кто-то бросился доложить о нежданном визите своему хозяину. В доме тот час поднялась суета, забегали, захлопотали бабы, пока хозяин дома встречал и провожал великого гостя в большую гостевую горницу, уставленную дубовой мебелью и устланную дорогими коврами.
-Как поживаешь, Василий Львович? – спросил князь благодушно, усаживаясь в широкое кресло и блаженно вытягивая ноги, которые сегодня отчего-то особенно сильно разболелись.
-Благодарствую, государь! – немедленно отозвался Глинский, в душе недоумевая, чем был обязан столь неожиданному визиту, ведь он, в отличие от многих, и не рассчитывал, что князь захочет взять в жены одну из его дочерей, – Мы не ждали твоего визита и все же позволь угостить тебя, чем Бог послал?
Василий кивнул соглашаясь. В Кремль возвращаться не хотелось. Он физически ощущал там присутствие Соломонии, ее гнев и отчаяние. Даже во взглядах прислужниц жены, которые порой попадались ему на пути, ему виделось обвинение. Недавно даже пнул одну престарелую, сухопарую бабу, прижавшуюся к стене, торопясь уступить ему дорогу, которая неодобрительно, как показалось Василию, поджала губы при виде князя, и велел вышвырнуть ее вон из Кремля.
-Только пусть на стол накрывают не холопки, а твоя жена и дочери! – велел князь, – Ведь не всех дочерей ты еще выдал замуж?
-Две дочери еще при мне живут, государь. Но и им пора уже подходящих женихов сыскать! – ответил Глинский, тщательно скрывая свое недовольство данной просьбой.
Он откровенно боялся Великого князя и причины тому были. Кто знает, что может скрываться за этим визитом, покуда младший брат его томится в застенках и неведомо когда сможет от туда выйти. Не грозит ли ему самому опала? За доброй улыбкой и ласковым голосом князя могло скрываться все, что угодно.
Вошла Анна, жена Глинского, и с поклоном пригласила Великого князя в трапезную. Василий невольно залюбовался ею. Высокая, статная, не утратившая стройности тела, несмотря на то, что произвела на свет множество детей, из которых почти все достигли взрослого возраста и уже многие покинули родительское гнездо. Анна Стефановна Глинская все еще была хороша. Князь даже позавидовал Глинскому за его счастье иметь такую жену и детей.
Когда почетный гость занял свое место, Анна сделала знак рукой и в комнату, друг за другом, вошли две девушки, неся по подносу уставленному блюдами с яствами. Обе были высокими, почти как мать. Обе скромно потупили очи, отчего лиц их толком разглядеть Василию не удавалось.
Но вот девушки, обойдя стол и оказавшись по другую его сторону напротив Василия, поставили свои подносы прямо перед князем и выпрямились. Теперь он отчетливо видел лицо каждой. Та что постарше была несомненно красива, но бледна и безразлична отрешена, словно потчевать князя было для нее привычным делом. А вот младшая... Узкое, вытянутое лицо, прямой нос, пухлые губы, а глаза так и лучились жизнью. Василию показалось, что девушка смеется, хоть губы ее и были плотно сжаты. Она кинула на Василия любопытный взгляд, и вслед за сестрой попятилась к выходу.
-Мария и Елена, младшие мои дочери! – сказал Глинский глядя в спины выскальзывающим из трапезной дочерям, – Как думаешь князь, сыщутся ли на Москве достойные женихи для них?
-Сыщутся! – ответил Василий хриплым голосом, вдруг почувствовавший себя старым, по сравнению с той молодостью и живостью, которую излучала младшая дочь Глинского, которую звали Елена.
Василий пробовал блюда, предлагаемые ему хозяином, не чувствуя их вкуса, рассеянно поддерживал разговор, не вникая в его суть и торопливо раскланялся с Глинским, так и не понявшем, для чего князь почтил его дом.
Всю дорогу до Кремля Василий думал о Елене. Чем то она напоминала ему Соломонию в то далекое время, когда он заметил ее на смотринах. Только в Елене было больше жизни и норовом она была явно не так пуглива, как Соломония. "Повезет тому, кто возьмет ее в жены!" – подумал он и внезапно натянул поводья, да так резко, что конь под ним непроизвольно взбрыкнул. Отдать такую красу несмышленому, самодурному боярскому сынку, который не оценит сокровище попавшее ему в руки, запрет в четырех стенах, чтобы каждый год она приносила ему по ребенку?! Но ведь он сам ищет себе жену, которая достойна стать княгиней! Так вот же она! Решение пришло мгновенно и все сомнения отпали. Василия не смутило даже, что родной дядя Соломонии по его же приказу сидит в заточении.
Переодевшись и помывшись, Василий, впервые за долгое время прошел на половину жены. Она встретила его с ледяным спокойствием, так отличавшимся от того состояния, в котором пребывала в минуту последнего их разговора. Василий заметил, что Соломония похудела, лицо было бледным, губы крепко сжаты и такой снова показалась ему похожей на Елену.
-Времени больше нет, Соломония! – сказал он, решив покончить с неприятным разговором скорее, – Решай, или сама пойдешь на постриг, или постригут тебя силой!
В ее глазах плеснула боль и понимание. Василию показалось, что Соломония видит его на сквозь, ощутил такую вину, словно совершил прелюбодеяние.
-Бог не простит тебе этого, Василий! – сказала Соломония, подавив судорожный всхлип.
-Так пойдешь или нет?- он повысил голос.
-Нет! Отправляй меня в монастырь силой! Пусть все знают о том, как ты поступил со мной!
-Играть вздумала, голос заимела! – зарычал Василий, чувствуя как нарастает в нем гнев.
-Жаль не имела голоса раньше!
-Не тебе судить меня! – ответил Василий, – Ты бесплодная жена!
-На все воля Господа и тебе не будет счастья, раз ты нарушил его волю!
Впервые Василий встретил сопротивление жены и слышал от нее слова, от которых не мог отмахнуться, ведь они были правдой, отголоском его собственных дум.
Он шагнул к Соломонии и вдруг, неожиданно для себя самого, впился губами в ее губы. На миг он забыл, что перед ним та, которую он хотел навсегда вычеркнуть из своей жизни. Показалось, что перед ним стоит Елена, только повзрослевшая и плоть, давно не знавшая наслаждения, затмила доводы разума.
Потом он не смог взглянуть Соломонии в глаза и ушел молча, оставив ее лежать ошеломленной его неистовством, которого за долгие годы брака она не знала.
Когда Василий ушел в душе Соломонии ярким цветком расцвела надежда. Любит ее Василий и уж после всего, что случилось не бросит! Она лежала, разметав по подушке длинные волосы и улыбалась, не желая покидать постель и мир своих мечтаний.
Разочарование прошло, когда спустя несколько дней поступил от Великого князя приказ, отвезти княгиню в монастырь и держать там под неусыпным надзором, покуда не состоится пострижение ее в монахини...
Дорогие подписчики! Если вам нравится канал, расскажите о нем друзьям и знакомым! Это поможет каналу развиваться и держаться на плаву! Подписывайтесь на мой Телеграмм канал, что бы быть не пропустить новые публикации.
Поддержать автора можно переводом на карту:
Сбербанк: 2202 2067 5653 0312