Соломония вдруг словно очнулась от долгого, тяжкого сна, который длился больше двадцати лет. Все эти долгие годы она была лишь тенью, духом, старавшимся угодить всем и остававшимся при этом в тени. Теперь она поняла, что потеряла себя, растворившись в желании подарить Василию дитя, не заметила, как муж стал чужим и жестоким.
-Я не дам вышвырнуть себя вон! - думала она, - Не позволю!
Что может Василий сделать с законной женой, с той, с кем стоял у алтаря и приносил священные клятвы. "До гроба!" - так было сказано и Соломония верила, что клятвы те нерушимы.
Однако, вскоре после того разговора с Василием, когда он прямо заявил о своем желании взять другую жену, события развивались так, что уверенность Соломонии пошатнулась и навалился тошнотворных страх: "А вдруг?..."
Василий ополчился на, не одобрившее его намерение развестись с Соломонией, духовенство. Митрополита Варлаама, попытавшегося увещевать Великого князя, лишил сана, что было дотоле делом неслыханным, выслал из Москвы. Грека Максима, трудившегося в княжеской библиотеке и бывшем у Василия в такой милости, что князь даже не отпустил его на родину, когда Максим попросился домой, постигла та же участь. Когда Грек посмел указать Великому князю на неправильность его действий, великий князь погнал его из Москвы, запрев однако покидать пределы княжества.
Новым Митрополитом был назначен ктитор Волоколамского монастыря Даниил, известный своей рьяной борьбой с ересью жидовствующей, которая сгубила некогда княгиню Елену и ее сына. Может именно поэтому на него пал выбор Василия.
Новый митрополит зачастил к Соломонии. Не говорил княгине прямо, но явно сманивал ее на жизнь монашескую, расписывая как плодотворно подействует на смятенную ее душу тишина и покой царящие за монастырскими стенами. Соломония поджимала губы, сжималась внутренне в тугой комок, про себя пела старые колыбельные песни, лишь бы не слышать голос Даниила, вещающий о рае, ожидающем добродетельных жен.
Митрополит уходил недовольный, а на смену ему приходил Иван Шигона. Его Соломония боялась, чувствуя за вежливой оболочкой боярина жестокость, с трудом сдерживаемую, рвущуюся наружу. Статус княгини пока берег ее от лицезрения всей истинной сущности Шигоны. Он давно был при Василии, выполнял такие поручения, о важности которых Соломония могла лишь догадываться. "Черная душонка!" - думала она гадливо, когда Шигона принимался за "учение", как он сам называл свои вещания. Шигона рассказывал Соломонии о правителях иных, заморских стран, у которых так же, как и у московского князя, не было наследников. У нехристей жен могло много быть, и коли первая жена не родит сына, то мужу не возбранялось взять себе вторую жену. У нас христиан подобного непотребства быть не может, а потому, любящие своих мужей и народ несчастные королевы, ради общего блага, хоронят себя в монастыре, приняв постриг и тем самым, умерев для всего мира, дают своему мужу право продлить свой род.
-Не уж то таких много? - не скрывая ехидства спрашивала Соломония.
Ее тон не ускользал от Ивана. Соломонии доставляло удовольствие видеть, как он старается держаться спокойно, хоть в глазах и прыгали злые огоньки.
-Много, княгиня! И у наших братьев по вере такой поступок жены вызывает лишь уважение и почтение к последней!
-У моего мужа есть наследники! - бросала Соломония.
-Братья Великого князя бездетны...
"От того, что он сам запретил им женится!" - хотелось крикнуть Соломонии, но она и так заходила слишком далеко прикидываясь, что не понимает намеков Шигоны и откровенно насмехаясь над ним. Давать советы, как поступить Василию она не смела. Достаточно ей было разговоров с мужем наедине, чтобы понимать - он уступит княжеский стол только собственному сыну.
Оставаясь одна, Соломония чувствовала себя полностью опустошенной. Ее не оставят в покое, пока она не даст свое согласие! Только время могло показать, как долго еще она сможет держаться, и когда Василий потеряет терпение и силой вынудит ее согласиться...
Великий князь, между тем, и не торопился. И себя, и Соломонию, и духовенство, надо было приучить к мысли о том, что пострижение княгини неизбежно. К тому же, Василий еще не выбрал себе новую невесту. Больше ошибиться он не мог, а потому, каждую девушку, которая могла претендовать на роль княгини, тщательно изучали, осматривали лекари и специально посланное посольство. Василий решил, что последняя точка в этом нелегком деле, будет поставлена им, когда найдется достойная претендентка на роль его жены.
Вошел Иван Шигона, мрачный как туча. Он всегда приходил с отчетом к Великому князю после посещения Соломонии. Василий обещал щедро наградить верного слугу, коли Соломония согласится с миром уйти в монастырь. По лицу Шигоны было понятно, что очередная попытка обернулась неудачей.
-Говори, Шигона, смог убедить княгиню? - ехидно спросил Василий.
-Нет пока, Великий князь!
-Не по зубам тебе княгиня Соломония! - произнес Василий с некоторым уважением в голосе к своей, пока еще, жене.
-Знаю я одно средство...
-С головы княгини Соломонии и волос упасть не должен! - быстро сказал Василий.
Ему казалось, что если Соломония согласится сама, по доброй воле, погрести себя в монастырских стенах, то этот поступок не ляжет на его душу черным пятном. Потому и посылал к ней митрополита и умнейшего, правда черствого сердцем, слугу. "Жаль нет рядом Тарханиотов!" - который раз посетовал про себя Василий.
Юрий Мануилович уже несколько лет как отошел в мир иной. А Дмитрий Мануилович, тоже весьма богатый годами, попросился у Василия покинуть Московское княжество, дабы отправиться на родину и там провести последние свои дни. Сын Дмитрия Мануиловича, Юрий, сопровождал отца, пообещав вернуться, как только убедится, что Дмитрий Мануилович устроен как подобает и ни в чем нуждаться не будет. Такое путешествие, да еще со старым и больным человеком, могло продлиться очень долго, так что в ближайшее время князь не ждал возвращения Юрия Дмитриевича, уже зарекомендовавшего себя достойным наследником своего отца.
-Вреда княгини не будет! - голос Шигоны вернул Василия к действительности.
-Что предлагаешь?
-Княгине не дает познать собственную благость напряжение и страх разлуки с тобой, Великий князь! Ей надо успокоиться...
Василий тяжело смотрел на умолкшего Шигону, чувствуя, как внутри растет раздражение.
-Я велю приготовить для нее отвар, дабы усмирить кровь.
-Зелье?! - рявкнул Василий.
-Что ты, помилуй, князь! - поспешил пояснить Иван, - Лекарь один такие отвары делает для слишком беспокойных детей. Лекарство сие не причинит вреда, а княгиня сможет увидеть свое благо, избавившись от мук душевных!
Василий задумался, поглаживая себя по бороде.
-Приведешь ко мне того лекаря, я поспрошаю, а там посмотрим! - сказал он наконец.
Шигона довольно улыбнулся. Лекарь, о котором говорил Иван, прибыл в Москву из Италии, откуда был выгнан за что-то нехорошее. Об этом знал только Шигона и держал лекаря на коротком поводке, угрожая в любой момент пролить свет на его былые темные делишки. Он действительно умел готовить чудо снадобья, от которых сразу отступал страх и поднималось настроение. Шигона испробовал его на себе и убедился, что оно работает и безопасно для здоровья. Сейчас важно было любой ценой заставить княгиню согласиться на желание Василия. Что будет с Соломонией потом, когда избавившись от действия дурмана, она очнется в монастыре, его совсем не волновало. Оставалось только наставить лекаря так, чтобы в душе Великого князя не возникли сомнения на его счет, а это было уже делом практики.
Дорогие подписчики! Если вам нравится канал, расскажите о нем друзьям и знакомым! Это поможет каналу развиваться и держаться на плаву! Подписывайтесь на мой Телеграмм канал, что бы быть не пропустить новые публикации.
Поддержать автора можно переводом на карту:
Сбербанк: 2202 2067 5653 0312