Старая нянюшка Соломонии, со слезами на глазах, смотрела, как ее любимицу, выводят под белы рученьки из Кремля. Лицо Соломонии было бледное, искаженное душевной болью и страданием. Глаза, красные от пролитых слез, лихорадочно перебегали от одного лица к другому ища поддержки и сострадания.
-Нянюшка Агафья! - вдруг вскричала Соломония, углядев в толпе свою верную нянюшку.- Смотри, что со мною делают! Живою хоронят!
Все взоры вмиг обратились к той, кого опальная княгиня призвала в свидетели своего позора.
-Умом тронулась...- услышала Агафья чей-то шепот за спиной.-Видать потому еще и ссылает ее князь в монастырь...
Но Агафья знала Соломонию с детства, навещала ее и в Кремле, когда та стала княгиней. Знала Агафья о страстном желании Соломонии родить. Сама не раз возносила молитвы о чадородии княгини. Более чистой души пожилая нянюшка не могла припомнить, а потому не поверила фразе о том, что Соломония повредилась в уме. Отчаяние видела в ее глазах Агафья, а не сумасшествие, да только чем могла она помочь ей?!
Соломония между тем обмякла в руках двух плотных, крупных монахинь, специально присланных, чтобы чужие мужские руки не осквернили княгиню. Монахини не обращали никакого внимания на то, что ноги их царственной пленницы заплетаются и загребают землю. Они продолжали упорно тащить ее. Агафья инстинктивно шагнула вперед и протянула руки к Соломонии желая защитить. Один из стражников, шествовавший подле волокущих Соломонию монахинь, поднял руку, намереваясь отогнать Агафью, но его остановил властный голос, раздавшийся сзади.
-Оставь! Пусть подойдет!
Голос принадлежал Ивану Шигоне, который отвечал перед Великим князем за весь процесс заточения Соломонии в монастырь. Как ни пытался Шигона образумить Соломонию, дабы она вела себя так, словно сама давно мечтала о постриге, княгиня не желала поддаваться доводам разума. Шигона испытывал непреодолимое желание прямо сейчас выхватить хлыст и хорошенько отходить им Соломонию. Однако надо было держаться. Такого отношения к княгине, хоть и почти бывшей, народ не потерпел бы, да и Великий князь, возможно, тоже. "Эх, больно он мягкосердечен!" - подумал Шигона с досадой. По его мнению, надо было вывезти Соломонию под покровом ночи, с заткнутым ртом., да и дело с концом. Да что там, будь сам Шигона на месте князя Василия, ее уже и в живых бы не было!
Недовольные лица и взгляды, которыми смотрели на Соломонию кремлёвские слуги и прочие, ставшие свидетелями выдворения княгини из Кремля, беспокоили Шигону. Москва прекрасно знала, что против пострижения открыто выступали многие представители духовенства и народ, в большинстве своем, был на их стороне. Того и гляди набросятся и отобьют бедняжку у монахинь и стражи. Потому, увидев старую няньку Агафью, хорошо ему знакомую, Штгона решил, что та сможет успокоить Соломонию и позволил ей приблизиться.
Агафья оттеснила одну из монахинь, схватила Соломонию под локоть.
-Мужайся, доченька, крепись! - зашептала она.
-Не хочу в монастырь! Жить хочу!
-И там люди живут, уж поверь мне! Противиться будешь сживут со свету! - Агафья сказала последние слова прямо Соломонии в ухо.
Та бросила на няньку вопросительный взгляд.
-Послушай меня, княгиня, знаю, что говорю!
Вцепившись в руку Агафьи, и с трудом выпрямившись, Соломония последовала к ожидавшей ее повозке, залезла в нее с помощью Агафьи и к немалому облегчению Шигоны.
Василий Львович Глинский был вызван в Кремль для приватного разговора с Великий князем Василием. О сути предстоящего разговора Глинский смутно догадывался, ведь Москва полнилась слухами о будущей, неизбежной женитьбе Великого князя. Как не хотелось ему верить, что речь пойдет именно об этом, других причин такого интереса к собственной особе Глинский не видел.
-Скажу, что Мария уже просватана! - решил Глинский.
Это было почти правдой. Он давно сговорился с одним из богатых купцов, у которого был сын подходящего возраста, о том, что одну из дочерей отдаст за него. А младшей Елене еще рановато замуж!
Пришел Глинский к князю Василию, наполнив себя надеждой на успех. И потому, услышав наконец от князя, что он желает жениться на его дочери, Глинский тут же выложил свои доводы от чего этот брак не может состояться.
Князь Василий засмеялся, но недобро, отчего у Глинского по спине побежали мурашки. Сразу представил себя в заточении, рядом с братом Михаилом.
-Младшая дочь твоя, Елена, приглянулась мне! - сказал Василий, глядя прямо в глаза Глинскому. - И не ты ли сказал мне, что на выданье у тебя две дочери?
-Мала еще, Елена...- промямлил Глинский, холодея в душе от страха.
-А по мне, так созрела вполне!
Возразить Василию Львовичу было не чего. Дав свое согласие, которое впрочем и не было нужно Великому князю, он отправился домой, понурив голову. Любой на его месте, посчитал бы такой брак невероятной удачей, выпавшей всему роду. Да вот только сам Глинский не желал стать тестем самого князя Василия. Не понаслышке знал о его непростом характере, о излишней порой суровости. Да еще пример первой жены князя, уже сосланной в монастырь, но еще только готовящейся к пострижению в монахини, не добавлял радости. Удаление от себя неугодной жены, дело для Руси доселе невиданное, но происходящее прямо на глазах у него, у Глинского, говорило о том, что став женой Великого князя, его дочь вполне может последовать по стопам своей предшественницы. О возможностях, которые откроются для него самого, Глинский не думал. Не в том положении он находился, из-за опально своего братца.
Было еще одно обстоятельство, тревожащие Василия Львовича. Великий князь Василий, польстившись на девичью красу Елены, не мог знать о том, что характер у младшей дочери Василия Львовича, был не из простых. С раннего детства, никто не мог совладать с ней. Елена всегда умела добиваться того, чего хотела, не мытьем, так катаньем. А чего хотела, о том твердо знала и отступаться от своего не собиралась. Глинский и предположить не мог, как отнесется Елена к желанию князя жениться на ней. Если заартачится, то один только Бог знает, что может вытворить, лишь бы избежать брака, а отказаться то ведь нельзя! А если, каким-то чудом, Елена все же согласится, то как отреагирует князь, узнав, что в жены ему досталась строптивица? В том, что Елена не сможет скрывать свой характер, особенно получив в руки некоторую власть, Глинский не сомневался. И что будет, когда сойдутся в борьбе эти два сильных характера? Не станет ли это погибелью для всего рода Глинских?
Анна, жена Василия Львовича, статная красавица, сразу поняла, что мужа что-то тревожит.
-Случилось что, Василий Львович? - спросила она.
Васей мужа называла только в спальне, не разу не позволив себе вольность на людях, даже при домашних.
Дав знак жене следовать за собой, Василий Львович прошествовал в свой кабинет, устроенный в доме на европейский манер. Там супруги могли не опасаться, что разговор подслушают. Стены были обиты плотной дубовой доской, а книжные стеллажи, от пола до потолка, заполненные собраниями книг, создавали дополнительную преграду для утечки звуков.
Услышав новость, Анна просияла лицом. В отличие от мужа, она не видела особого повода для тревоги и сразу оценила все выгоды, такого предложения. Василий Львович даже немного успокоился, заражаясь ее энтузиазмом, тем более, что Анна пообещала сама переговорить с дочерью о предстоящем замужестве. Глинский поспешил дополнить, что покуда княгиня Соломония не приняла постриг, Великий князь не свободен и о планах его следует держать язык за зубами. Кроме них троих - его самого, Анны и Елены, никто не должен знать о грядущей свадьбе. Анна не откладывая дело в долгий ящик, отправилась к дочери.
Дорогие подписчики! Если вам нравится канал, расскажите о нем друзьям и знакомым! Это поможет каналу развиваться и держаться на плаву! Подписывайтесь на мой Телеграмм канал, что бы быть не пропустить новые публикации.
Поддержать автора можно переводом на карту:
Сбербанк: 2202 2067 5653 0312