В 1978 году геологи в Хакасии вышли к заимке, где, по их словам, “всё было не так”. Среди кедров и снега стояла покосившаяся изба, а внутри — семья. Старообрядцы, сбежавшие от мира в 1937 году и прожившие 41 год без людей. Ни хлеба, ни соли, ни сахара. Один топор, молитва, картошка. Мать умерла от голода, чтобы дети выжили. В их мире время замерло в веке девятнадцатом — и никто не звал его обратно.
“Город — это смерть души”
Когда геологи предложили Карпу Лыкову выбраться в “большую землю” — со светом, врачами и хлебом, — он только покачал головой: “Нет. Тут Акулина. Тут нам и конец быть”. Его дочери, Наталья и Агафья, прятались за ним, как за крепостной стеной. В их глазах город — каменная пасть, где люди живут во грехе. Ни войны, ни Гагарина, ни телевизора они не знали. Их мир — молитва, грядки, зима, старая вера. Всё остальное — соблазн и погибель.
Подарки, которые ломают тишину
Перед уходом геологи оставили соль, ножи, зерно и фонарик. Карп взял щепоть соли, лизнул — и заплакал. Вкус из другого мира. А с ним — трещина. Газеты взвыли: “Последние староверы”, “Люди из XVI века”, “Таёжный тупик”. К Лыковым потянулись журналисты, туристы, чиновники. Слово “уединение” исчезло. Каждый приходил со своей правдой — и со своими микробами. Тайга уже не защищала.
Когда вирус страшнее волка
В 1981 году приехал очередной журналист. Простуженный. Побыл дольше обычного — и уехал. Через неделю заболел Савин. Потом Наталья. Потом Дмитрий. Кашель, жар, слабость. Карп и Агафья пытались лечить привычным: травами, “банками”, молитвами. Но вирус не слушал их Бога. Медики потом скажут: у них не было иммунитета вообще. Ни к гриппу, ни к пневмонии. Все трое умерли за десять дней. Три свежих могилы рядом с матерью. И пустая изба, полная тишины.
Карп у окна
После похорон Карп словно потух. Перестал говорить, перестал вставать. Сидел у окна, смотрел на угол, где раньше шуршали дети. Он не роптал. Просто исчезал — день за днём, мыслью, телом, дыханием. Умер в 1988 году. Агафья нашла его ранним утром: сидел в той же позе, будто заснул. Похоронила одна. Склонилась над могилой, перекрестилась — и снова осталась.
Агафья. Последняя
Она и сегодня там. Одна. Живёт, как жила: молитва, коза, снег, капуста, тишина. В 90-е к ней приезжали — монахи, чиновники, экологи. Уговаривали переехать. Строили новый дом рядом. Привозили муку, лекарства, одежду. А она возвращалась в старую избушку — с щелястыми стенами, печкой и гвоздями, которые давно прогнулись. Она не отшельница — она часть другого мира. Просто мир ушёл, а она осталась.
Как считаете, если бы о Лыковых не узнали — они бы прожили дольше? Или трагедия была неизбежна? Напишите в комментариях.
Первая и вторая часть о семье Лыковых: