Глава 68
– Никита, бабушка просила нас с тобой приехать, – сказала однажды утром Лариса. Она сладко потянулась в постели, выгибая спину с такой ленивой грацией, что в очередной раз напомнила Гранину молодую, довольную жизнью кошку, нежащуюся в лучах утреннего солнца. Её зевок был почти беззвучным, но таким смачным, что самому захотелось.
– Зачем? – хрипло спросил он, его сонный мозг ещё не успел обработать информацию. Он лишь сильнее закутался в одеяло, пытаясь удержать остатки сна, и всё-таки тоже зевнул.
– Как это зачем? – Лариса тут же повернулась к нему, её глаза удивлённо распахнулись. Она легла на бок, подперев щеку ладонью, и её длинные волосы шелковой волной рассыпались по подушке. – Познакомиться хочет, для чего же ещё? Это ведь важный шаг.
– Как-то всё слишком… быстро, не находишь? – усмехнулся Никита, пытаясь скрыть за этой фразой внезапно подступившее неприятное чувство, отдалённо напоминающее тревогу. Знакомство с бабушкой – это звучало как официальное признание, почти как помолвка.
Байкалова громко и заразительно рассмеялась, её смех наполнил комнату светом.
– Ой, Никита Михайлович! Вот уж не думала, что вы такой трусишка – зайка серенький! – она игриво погрозила ему пальцем. – Такой взрослый, солидный мужчина, а испугался встречи со старушкой! Ай-ай-ай! – и она снова принялась хохотать, словно услышала самую смешную шутку в своей жизни.
Гранин смотрел на неё и невольно улыбался в ответ, но в голове уже лихорадочно проносились мысли: какой бы благовидный повод придумать, чтобы отказаться? Да, Лариса ему очень, очень нравилась. Он мог с уверенностью сказать, что впервые в жизни по-настоящему влюбился. Это чувство было совершенно не похоже на то, что он испытывал к Элли Печерской. С Элли были жгучая страсть, животный интерес, химия, но не более. Их отношения были похожи на фейерверк – ярко, громко, но недолговечно. Перспективы «жить долго и счастливо» Никита с ней никогда даже не рассматривал.
С Ларисой всё было иначе. Глубже, спокойнее и оттого… страшнее. Это одновременно радовало и сильно напрягало. Ему не хотелось терять голову и поддаваться влиянию этой молодой, яркой девушки. А её заявление о встрече с бабушкой прозвучало не как нежное предложение, а почти как приказ, который не обсуждается. Подобных вещей в своей личной жизни Гранин не терпел. На работе – другое дело. Приходилось подчиняться и несносной Клизме, и к поручениям нового главврача внимательно прислушиваться. Но у себя дома, в своём личном пространстве, Никита всегда был сам себе монарх.
– Прости, Ларочка, но я пока не могу поехать к Александре Максимовне, – как можно мягче произнёс Гранин, решительно покидая постель. Холодный пол немного отрезвил его.
– Почему? – в её голосе прозвучало неподдельное удивление. – Сегодня же воскресенье, и ты не говорил, что у тебя есть планы.
– Планов действительно нет, – спокойно ответил Никита, натягивая джинсы. – Но знакомство с родственниками – это очень серьёзный шаг. К такому нужно подготовиться морально. Ведь этот визит будет означать, что у нас с тобой… – он запнулся. Дальше по логике шла фраза про брак, а что ему сказать? «Прости, дорогая, я пока не готов на тебе жениться?» Глупость какая! Но Гранин умел выкручиваться и быстро нашёл продолжение: – …серьёзные отношения, а твоя бабушка, боюсь, в это совершенно не поверит.
Он замолчал, ожидая бури, но Лариса лишь печально вздохнула.
– Ты прав. Скорее всего, не поверит. У неё какие-то допотопные взгляды на жизнь. С её принципами ей бы в Смольном институте благородных девиц преподавать.
– К тому же, – тут же уцепившись за эту спасительную мысль, продолжил Никита, – ты ведь сама была расстроена её реакцией на меня. Я ей совершенно не понравился, так?
Байкалова понуро кивнула.
– Но она же сама теперь хочет тебя увидеть. Может, передумала?
– Полагаю, не для того, чтобы построить со мной тёплые отношения, – с лёгким сарказмом сказал Никита. – Скорее всего, она станет отговаривать тебя. Представляю себе этот разговор: «Ларисочка, одумайся! Он тебе в отцы годится! А вы, – это она уже мне, – оставьте мою внучку в покое, она вам не пара…»
Лариса от этих слов была готова расплакаться. Она живо представила эту сцену и поняла, что Гранин, к сожалению, прав. Бабушка будет упрямиться до последнего – такой уж у неё характер.
– Тогда что же делать? – растерянно спросила она. – Позвонить и соврать, что у тебя срочный вызов в клинику?
Гранин на мгновение замолчал. Что-то внутри него взбунтовалось. Что он, в самом деле, прячется, как мальчишка? И он сказал совершенно неожиданно для них обоих, задиристо махнув рукой.
– А поехали!
Лариса от удивления сделала большие глаза.
– Серьёзно? Но ты же сам только что…
– Перед смертью не надышишься, – криво усмехнулся Никита, чувствуя прилив странной, отчаянной решимости. – Чему быть, того не миновать. Пусть Александра Максимовна скажет мне в лицо всё, что думает. Выслушаем её, а вот тогда и посмотрим, как действовать дальше. Хорошо?
– Д-да… – теперь уже сама не будучи уверена в этой затее, ответила Лариса.
Они быстро оделись. Заехали к ней домой, затем в магазин, где Никита настоял на покупке дорогого набора чая в красивой деревянной коробке. После этого побывали в её любимой пекарне, откуда доносился божественный аромат свежей выпечки, и купили эклеры с нежнейшим заварным кремом, которые, по словам Ларисы, Александра Максимовна просто обожала. Сев в машину, они, наконец, отправились в сторону Чёрной речки, навстречу неизвестности. В салоне повисла напряжённая тишина.
***
Пименов коротко, почти по-военному, доложил шефу о том, что услышал от своего знакомого из полиции. Голос его был ровным, лишённым всяких эмоций, будто он зачитывал сводку погоды, а не докладывал о насильственной смерти. Дым, старый, проверенный уголовник, стал жертвой то ли давней мести, то ли случайного хулиганского нападения. Несколько ножевых ранений, обильная кровопотеря, смерть до прибытия «Скорой». Сухо, по факту. Затем, выдержав паузу, Пименов запросил дальнейших инструкций. Ответ Деко был таким же ледяным и прагматичным, как и ожидалось.
– Про Дыма забудь. Он своё отработал и стал расходным материалом, – голос в трубке звучал спокойно, но в этом спокойствии чувствовалась угроза. – Теперь всё внимание на главную цель – родители доктора Печерской. Это задача номер один. Отыщи их, чего бы это ни стоило. У меня есть неприятное ощущение, что мы не единственные, кто ими интересуется. Они пропали прямо накануне пожара. Предупредить их никто не мог, об этом знали только четверо: я, Дым и два исполнителя. С исполнителями Дым разобрался ещё раньше, да и вряд ли они стали бы рисковать – их привезли из Средней Азии специально для этого дела, и обратного билета у них не было. Значит, старики уехали сами. Но почему-то ни дочь, ни сына они в известность не поставили. Это очень странно и мне это не нравится.
– Когда найду, мои действия? – спросил Пименов.
– Сделай так, чтобы старики никогда и ни при каких обстоятельствах не вернулись домой. И чтобы это выглядело максимально естественно. Никаких следов.
– Принято, – без малейшего колебания ответил бывший сотрудник прокуратуры и завершил вызов.
За годы работы на сына Андрона Гордеевича ему приходилось выполнять самые разные поручения. В том числе и такие, за которые по совокупности можно было получить два пожизненных. Но Пименов давно перешагнул через ту черту, за которой ещё оставались какие-то моральные принципы. Окончательный перелом в его сознании произошёл после того унизительного дня, когда его едва не вышвырнули со службы, словно паршивого пса. А за что? За то, что он пытался «расколоть» упрямого преступника, используя чуть более жёсткие методы! По сути, за то, что он делал свою работу! Эта обида, как кислота, выжгла в его душе всё человеческое. Он решил для себя раз и навсегда: есть сильные люди, как Пулькины, которые устанавливают правила, и есть все остальные. Он выбрал быть на стороне сильных.
Вот и сейчас, получив приказ на устранение двух пожилых людей, он даже бровью не повёл. Это была просто работа. Небольшое ДТП на пустынной трассе, отравление грибами, передозировка сердечных лекарств. Способов много, и за время службы на Пулькиных он стал настоящим специалистом по «несчастным случаям».
Он почувствовал знакомый, почти приятный азарт охотника, выслеживающего дичь. В его извращённой логике всё было просто. На кого нападают хищники? На молодых и сильных? Глупо, только зря потратишь силы. Хищники набрасываются на старых и больных, очищая природу от «балласта». Так рассудил Пименов и, не теряя времени, отправился на железнодорожный вокзал. Место, где смешиваются тысячи судеб и где легче всего затеряться или найти след.
– И вы тоже их ищете? – устало спросила уборщица в выцветшем синем халате, оторвавшись от мытья пола. Пименов протянул ей фотографию пожилой пары.
– Да. А что, был кто-то ещё? – он заметно напрягся.
– Конечно. Мужчина тут был несколько дней назад. Такой представительный, знаете, высокий, симпатичный, с военной выправкой. Я как его увидела, сразу подумала – офицер, не иначе. Очень вежливый.
– Надо же… – процедил Пименов, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
– Так вы его не знаете?
– Нет. А он представился?
– Ну да. Сказал, что ищет брата с женой. Мол, уехали куда-то, а ему сообщить забыли. Приехал навестить, а дом сгорел. Постойте… как же его фамилия… Дорохин? Нет… Доро… Дорофеев, точно! Алексей Иванович, – уборщица широко улыбнулась, довольная своей феноменальной памятью. – Так вы знакомы?
– Нет, конечно, откуда? – как можно более равнодушно ответил Пименов, хотя внутри у него всё сжалось в ледяной комок. Он почувствовал, как ладони сжимаются в кулаки. – Я не родственник, я из Фонда социального страхования. Мы главе семьи Печерских пенсию пересчитали, а он за деньгами не явился. Вот, ищем теперь, у нас же отчётность, сами понимаете.
– Ещё бы не понимать! – закивала уборщица. – С этими пенсиями всегда ухо востро надо держать… Ну, мне работать пора.
– Спасибо вам огромное!
Пименов вышел из гулкого, пахнущего хлоркой и чебуреками здания вокзала. Информация о том, что Печерских разыскивает сам Дорофеев, легенда уголовного розыска, была сродни удару под дых. Кто в их кругах не знал это имя? Алексей Иванович в своё время гремел на всю страну. Дважды был на волосок от гибели. Да что там киношные Шарапов с Жегловым! Дорофеев участвовал в таких переделках, что по ним можно было снять жёсткий детективный сериал – нечто в духе «Улиц разбитых фонарей» или «Бандитского Петербурга».
«Какого чёрта ему понадобились эти старики? – лихорадочно думал Пименов, меряя шагами привокзальную площадь. – Брат? Какая чушь. Дорофеев и эти Печерские… Какая между ними может быть связь?»
Охота внезапно превратилась из лёгкой прогулки в смертельно опасную игру. У полковника фора в несколько дней. Это значит, что он может найти стариков первым. И тогда придётся избавляться не только от них, но и от него. А это уже проблема совершенно другого масштаба. Убрать матёрого, всё ещё опасного оперативника – задача почти невыполнимая. Но это лишь половина беды. За убийство Дорофеева его бывшие коллеги перероют всю страну. «Они носом землю рыть будут, пока не найдут виновного», – с неприятной ясностью подумал Пименов.
Он остановился, глубоко вдохнул пропитанный выхлопами воздух и решительно зашагал в сторону автовокзала. Нужно было проверить и этот след. Азарт сменился холодным, трезвым расчётом. Но Пименов задумался: «Может быть, следует сообщить о Дорофееве шефу? Вдруг это каким-то образом изменит его планы?» Он достал телефон, сделал звонок. Услышав «Это серьёзная помеха, но ты должен его опередить, при необходимости знаешь, что делать», снова убрал аппарат в карман.
Игра стала по-настоящему опасной, и права на ошибку у него больше не было.
Автовокзал встретил Пименова привычной суетой: гомон голосов, объявления диктора, запах дорожной пыли и дешёвых пирожков. Он не стал терять время на диспетчеров и кассиров, а сразу направился к стоянке, где, переминаясь с ноги на ногу и дымя сигаретами, кучковались водители, ожидающие своих рейсов. Он действовал методично, обходя их одного за другим, показывая фотографию Печерских и задавая один и тот же вопрос. Большинство лишь отрицательно качали головами, мельком взглянув на снимок. Но бывший сотрудник прокуратуры был терпелив.
Наконец, один из водителей, грузный мужчина лет пятидесяти с усталым лицом, всмотрелся в фотографию дольше обычного.
– Похожи… – он замялся.
Поскольку Пименов отвёл его в сторонку, то быстро достал из кармана купюру и сунул водителю в карман куртки.
– Да, точно, их кое-кто из наших подвозил. Они ещё билеты купить не успели, ну им помогли по-свойски, – сказал тот.
– Давно это было? – сердце Пименова забилось чаще.
– Да пару недель назад. Слушай, а ты не родственник им случайно? А то тут уже один искал, тоже с фотографией.
– Какой ещё один? – напрягся Пименов.
– Ну, такой… солидный. В плаще. Сказал, что он их брат. Очень беспокоился, просил всё подробно рассказать.
«Дорофеев», – понял Пименов, и во рту стало сухо. Полковник опережал его, шёл буквально по пятам.
– А где этот водитель, который их подвозил? Мне нужно с ним срочно поговорить. Это очень важно.
–Я сейчас домой собираюсь, смена кончилась. Устал, как собака…
Пименов, не говоря ни слова, достал из кармана бумажник и вытащил ещё три крупные купюры.
– Я заплачу за беспокойство. Мне нужен только его адрес.
Водитель удивлённо посмотрел на деньги, потом на Пименова. Жадность перевесила усталость. Он быстро продиктовал адрес, спрятал купюры и, отвернувшись, сделал вид, что их разговор окончен.
Пименов вернулся к машине. Через двадцать минут он уже стоял перед калиткой небольшого частного дома на окраине города. Во дворе лаяла собака. На стук вышел тот самый водитель, уже в домашней одежде. Увидев Пименова, нахмурился.
– Вам чего, уважаемый?
Пименов без лишних разговоров достал бумажник и протянул четыре красные купюры.
– Те двое стариков, которых ты «леваком» подвозил пару недель назад. Не отнекивайся, ты мне не интересен. Только они. Нужны подробности. Куда ехали? Что говорили? Любая мелочь.
Глаза водителя заблестели. Он взял деньги и, понизив голос, рассказал, что подобрал пожилую пару. Они были одеты для путешествий, с одной небольшой сумкой на двоих. Сказали, что едут к дальним родственникам.
– Куда именно?! – нетерпеливо перебил Пименов.
– Они попросили высадить их у поворота на Кемь. Я ещё удивился, место глухое. Но они сказали, что их там встретят.
Кемь. Город, который называют «воротами на Соловки». Пименов почувствовал, как ниточки начинают сплетаться в единый узор. Соловецкий архипелаг – место уединённое, почти отрезанное от мира, особенно вне туристического сезона. Идеальное, чтобы спрятаться. Или чтобы спрятать кого-то навсегда.
– А тот мужчина, «брат», что спрашивал?
– То же самое. Куда ехали, как выглядели. Я ему всё как на духу выложил. Он поблагодарил и уехал в ту же сторону, на Кемь.
Теперь всё стало предельно ясно. Дорофеев узнал, куда отправились Печерские. И он уже там. Пименов выругался сквозь зубы. Соловки. Древний архипелаг с тяжёлой историей, место силы и скорби. Он почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Одно дело – устранить двух стариков на материке, и совсем другое – на острове, где каждый чужак на виду. А главное, там Дорофеев. И теперь Пименову придётся столкнуться не только с беглецами, но и с легендарным полковником. И кто из них окажется охотником, а кто – дичью, было большим вопросом.
Не теряя больше ни секунды, он развернулся и зашагал к машине. Времени на раздумья не оставалось. Нужно было ехать в Кемь.