«Лара, дай мне передышку. Я совсем измотался», — муж смотрел не на меня, а куда-то в стену. На ней висел наш семейный календарь. Я расчертила его планами на месяц вперед.
— Какую еще передышку, Игорь? У нас билеты в Казань на следующей неделе. И дочка с внуком приезжают.
— Я не могу. Всё. — Он развел руками. Будто сдавался невидимому врагу. — Чувствую, что мне тесно. Будто не свою жизнь живу. Мне нужно пожить одному. Разобраться в себе.
Слова падали в тишину нашей уютной кухни. Разбивали ее на осколки. Двадцать восемь лет брака, и вот. «Разобраться в себе». Самая избитая мужская фраза. За ней всегда прячется либо другая женщина, либо желание сбежать от ответственности.
— И где ты собрался разбираться? — спросила я холодно. Внутри всё сжалось в ледяной комок. Я всю жизнь работала в городском архиве. Заведовала отделом. Порядок, четкость, факты — вот мой мир. А тут — сплошная абстракция.
— В родительской квартире на Лесной. Побуду там. Почитаю, подумаю. Это ненадолго, Лара. Просто… нужно вернуть себя.
Он смотрел на меня с такой печалью в глазах. Я почти поверила. Уставший, седеющий мужчина. Всю жизнь крутил гайки на кондитерской фабрике. Налаживал оборудование.
Может, и правда устал? Может, это тот самый кризис? О нем пишут в журналах. А я, как умная жена, должна понять и отпустить.
— Хорошо, — сказала я. Не узнавала свой голос. — Разбирайся.
На следующий день он собрал спортивную сумку. Пара джинсов, свитер, зарядка. На пороге обнял меня неловко. Как будто мы просто знакомые.
— Ты не думай ничего. Я тебя люблю. Просто запутался.
Дверь захлопнулась. Я осталась стоять в пустой прихожей. Внутри было тихо и гулко. Как в покинутом доме.
Первая неделя была самой странной. Я по инерции готовила его любимый плов. Покупала кефир, который пил только он. Вздрагивала от каждого телефонного звонка. Но он не звонил. Писал редкие СМС: «Все нормально. Разбираюсь».
Что значит «разбираюсь»? Он что, гусеница, которая решила стать бабочкой?
Я отменила Казань. Соврала подруге про простуду. Дочке сказала, что у папы срочная командировка. Ложь давалась мне с трудом. Она путалась и кололась, как дешевая синтетика.
Дни тянулись. Я стала разговаривать сама с собой. Спрашивала у зеркала: «Лара, ты что, совсем? Мужики так не поступают. Не бросают семью ради философии». А зеркало молчало. Отражало женщину, которая вдруг поняла — она ничего не знает о своем муже.
Двадцать восемь лет рядом, а он для меня загадка.
Через две недели я не выдержала. Сварила ему куриный бульон. Прозрачный, с домашней лапшой. Налила в термос и поехала на Лесную. Ключи от родительской квартиры у меня, конечно, были.
Я открыла дверь и замерла. Квартира встретила меня затхлым запахом пыли. Пахло нежилым помещением. В комнате на диване сиротливо лежала его книга. Раскрытая на середине. В кухне — пустой холодильник. Даже не включенный в розетку. На вешалке висела его куртка.
И всё. Ни чашки, ни тарелки. Ни следа того, что здесь кто-то живет, думает, «разбирается в себе».
Я села на диван. Обхватила руками остывающий термос. Меня накрыла не паника, а холодная ясная тревога. Это был не философский поиск. Это был обман. Глупый, неумелый. Рассчитанный на то, что я ничего не стану проверять. Но где же он тогда?
В тот момент я поняла — жизнь подбросила мне кубик. И он упал не той стороной, которую я ожидала. Можно было притвориться, что ничего не заметила. Вернуться домой, варить борщи и ждать. А можно было докопаться до правды. Я выбрала правду.
Я вернулась домой. Впервые за много лет открыла ноутбук не для работы. Зашла на его страницу. Ничего нового. Те же фото с рыбалки пятилетней давности. Друзья, родственники, коллеги. Я стала методично просматривать страницы его друзей. Как привыкла в своем архиве. Час, другой… Глаза устали. Но я упорно листала ленту. Сама не знала, что ищу.
И вдруг наткнулась.
Пост его коллеги. Начальника цеха Сергея. Они дружили. Сергей выложил несколько фотографий с дня рождения своей жены. Обычные домашние посиделки. И на одном из фото… За спинами гостей, на книжной полке… Я увеличила изображение. Оно пошло пикселями. Но я не могла ошибиться.
Это была она. Книга «Легенды и были нашего края». Редкое краеведческое издание 1989 года. Я дарила ее Игорю на двадцатилетие нашей свадьбы. Нашла через букинистов. Помню, как радовалась. У нее был специфический темно-зеленый корешок с золотым тиснением. Немного потертый с одного края. Я бы узнала его из тысячи.
Книга стояла в чужом доме. В квартире его друга Сергея. А рядом с ней… На том же фото, сбоку, в кадр попал край дивана. На нем лежала знакомая серая толстовка Игоря. Та самая, в которой он уходил из дома две недели назад.
Мир не рухнул с грохотом. Он просто тихо треснул. Как стекло, по которому провели алмазом. Игорь не просто врал мне. Он жил у своего друга. Почему? Что происходит?
Я нашла страницу жены Сергея, Елены. Ее лента была более живой. И вот оно. Фото недельной давности. Елена и еще какая-то женщина сидят в кафе. Подпись: «С моей любимой сестренкой Кристиной! Наконец-то вырвались!»
Я открыла профиль Кристины. Закрытый. Только одна фотография — улыбающаяся блондинка лет сорока. С ямочками на щеках. Надпись: «Счастье любит тишину».
Меня затрясло. Сестра Елены. Значит, Игорь жил в квартире друга. Где, возможно, жила и его свояченица. «Разбирался в себе» в компании чужой женщины.
Я начала действовать как автомат. Мне не нужны были истерики и скандалы. Мне нужны были факты. Я — архивариус. Моя работа — собирать информацию и делать выводы.
Я позвонила Игорю.
— Привет. Как ты? — голос звучал ровно. Я сама себе удивлялась.
— Лара… Привет. Нормально. Думаю.
— Слушай, я сегодня была в поликлинике. Там анализы пришли. Заехай, забери, пожалуйста. Я на работе до вечера. Оставлю на вахте.
— Хорошо, — он согласился слишком быстро. Видимо, обрадовался. Не нужно ехать домой.
Я ничего не оставляла на вахте. Села в машину и поехала к дому Сергея. Припарковалась во дворе. В тени большого тополя. Оттуда хорошо просматривались окна. И стала ждать.
Через час подъехало такси. Из него вышел мой муж. С пакетом продуктов. И вошел в подъезд Сергея.
Я сидела, не двигаясь, минут десять. В голове не было мыслей. Только оглушительная тишина. А потом я увидела. В окне на третьем этаже зажегся свет. В квартире Сергея. Два силуэта на кухне. Мужской и женский. Они двигались. Что-то готовили, смеялись. Я видела, как женщина поправила Игорю воротник рубашки.
Всё. Пазл сложился. Это была не просто ложь. Это было предательство. Разыгранное по нотам. Он не просто ушел. Он переехал. В готовую удобную жизнь. Где его ждали, кормили и, видимо, «понимали». А старая «неудобная» жена должна была сидеть дома. И ждать, пока он «найдет себя».
Сидя в машине, я вдруг вспомнила наш первый семейный отпуск. Игорь тогда два часа выбирал, по какой дороге ехать на дачу. Взвешивал, сомневался, спрашивал совета. А теперь вон как быстро определился. Видимо, когда есть мотивация, решения принимаются легко.
Когда он однажды вечером всё-таки заехал домой, я сидела на кухне и пила чай. На столе перед ним лежал распечатанный снимок экрана из ленты. Тот самый, с книгой.
— Это что? — спросил он, хмурясь.
— Это — вещдок, — спокойно ответила я. — Из моей коллекции. Который почему-то оказался в чужом доме. Как и владелец коллекции.
Он побледнел. Стал лепетать что-то про ремонт у Сергея. Что тот попросил помочь, пожить, присмотреть. Что Кристина — просто сестра его жены. Они едва знакомы.
— Игорь, прекрати, — остановила я его лавину вранья. — Я видела вас. Сегодня. В окне. Ты даже не в родительской квартире был. Ты ни разу там не ночевал. Ты просто переехал к ней.
Зачем был этот цирк с «поиском себя»? Можно же было сказать честно: «Лара, я полюбил другую». Я бы поняла. Наверное. Но зачем эта унизительная ложь?
Он молчал. Опустил голову. Мой муж, моя опора, мой мир. Сидел передо мной как нашкодивший школьник.
— Она… она меня понимает, — наконец выдавил он. — Она массажистка. Лечит не только тело, но и душу. С ней легко. Она ничего не требует.
— А я требовала? — горько усмехнулась я. — Я требовала не врать мне в лицо? Да, наверное, это слишком высокая планка. Знаешь, я всю жизнь раскладывала всё по полочкам. Документы, папки, человеческие судьбы в архивных делах. Твою жизнь я тоже аккуратно расставила.
Вот карьера, вот дом, вот дети, вот наш отпуск. А теперь я хочу навести порядок в своей. И на моих полках больше нет места для тебя.
Я встала и подошла к двери в коридор. Там уже стояли аккуратно упакованные коробки.
— Я помогла тебе собраться. Твои «поиски» окончены. Можешь забирать свои вещи и свою «легкость».
Он смотрел то на меня, то на коробки. В глазах была растерянность. Он, видимо, думал, что этот спектакль будет длиться вечно. Что он сможет жить на два дома. В одном — «легкость» и «понимание». В другом — привычный быт, чистые рубашки и женщина, которая всегда простит.
— Лара, не надо так… Давай поговорим.
— Мы уже поговорили. Ты свой выбор сделал, когда взял в руки сумку. А я свой делаю сейчас.
Он ушел. Забрал коробки. Дверь захлопнулась во второй раз. Но в этот раз в тишине не было страха. Была пустота. Которую предстояло заполнить.
На развод я подала на следующий же день. Разделили всё по закону. Без скандалов. Он даже не спорил. Видимо, та самая «легкость» не предполагала судебных тяжб за имущество.
Первые месяцы были похожи на туман. Я ходила на работу. Общалась с детьми. Механически делала домашние дела. Но постепенно туман рассеивался. И я начала видеть то, чего не замечала раньше.
Например, что по утрам в квартире стало тихо. Никто не включает новости на полную громкость. Никто не оставляет мокрые полотенца на кровати. Никто не критикует мой выбор передач по телевизору.
А потом однажды, разбирая старые бумаги на антресолях, наткнулась на свои студенческие альбомы с рисунками. Я ведь когда-то мечтала стать дизайнером. Рисовала парки, сады, клумбы. Мечта, давно забытая под слоем быта и семейных обязанностей.
Я не встретила новую любовь. Я не помолодела на двадцать лет. Но я сделала нечто большее. Я вернула себе себя. Ту самую Ларису, которая когда-то умела мечтать.
Иногда мне звонит бывшая свекровь. Рассказывает, что у Игоря с той массажисткой ничего не вышло. «Легкость» оказалась не бесплатной. А «понимание» требовало постоянных денежных вливаний.
Он пытался вернуться. Звонил, писал. Но я не ответила. Некоторые мосты не восстанавливают. Их просто обходят стороной.
А что, если бы я поступила по-другому? Может, стоило бороться? Устраивать сцены, возвращать, прощать? Иногда думаю об этом. Особенно когда сижу одна за чаем и смотрю в окно.
Или такие вот «поиски себя» — это всегда билет в один конец? Как думаете?
Мои полки теперь в идеальном порядке. И на них — только то, что действительно имеет ценность. Мои эскизы. Книги по садоводству. Фотографии с внуком. И билеты в Петергоф, куда я еду на следующей неделе. Одна. Чтобы посмотреть на знаменитые фонтаны.
И, может быть, зарисовать пару идей для своего собственного маленького сада. Сада, который я разобью сама. Для себя.
***
Подписывайтесь, если хотите читать честные истории о нашей женской жизни без прикрас и слез.
***