— Кирюш, ну войди в положение! Стасику совсем тяжко.
Мать говорила своим особым голосом. Таким он становился, когда речь заходила о младшем брате.
Кирилл вздохнул. Только вернулся с завода. Руки пахли машинным маслом. Хотелось тишины.
— Что случилось, мам?
Он прижимал телефон плечом. Подкручивал разболтавшуюся дверцу кухонного шкафчика. Новая мебель пока была только в мечтах.
— Тридцать тысяч, сынок. Всего лишь. Ему до получки не хватает. Машина подвела.
Кирилл представил. Блестящий черный джип Стаса. Купленный год назад в рассрочку. Наверное, какая-то деталь в нем стоит как половина кирилловой старенькой машины.
— Мам, я на той неделе ему пять тысяч переводил.
— Ну то было на той неделе! А это сейчас. Ты же старший. Помоги парню.
«Парню» было тридцать восемь лет. Он работал в модной IT-конторе. Носил часы дороже всей бытовой техники в квартире Кирилла.
Кирилл посмотрел на жену. Марина резала салат. Делала вид, что не слышит. Но по напряженной спине было видно — слышит. Они как раз сегодня говорили о том, что старая стиральная машина вот-вот сломается. Откладывали на новую.
— Хорошо, мам. Сейчас переведу.
Он нажал отбой. Марина молча поставила перед ним тарелку с гречкой и котлетой.
— Опять? — тихо спросила она.
— Он младший, — повторил Кирилл.
— А мы кто? — она не упрекала. Просто констатировала.
Кирилл не ответил. Перевел через телефон тридцать тысяч. Накопления на стиралку улетели на ремонт «подведшей машины». Он знал — их не вернут. Никогда.
Это было системой. Правилом их семьи. Кирилл, сорокапятилетний инженер-наладчик, был «надежным». У него ипотечная двушка. Стабильная работа на заводе. Жена-медсестра. Дочь-подросток. Он не просил. Не жаловался. Жил по карману.
А Стас был «перспективным». Яркий, обаятельный. Съемная квартира в центре. Модные кафе по выходным. И вечные жалобы на нехватку денег. Родители, Анна Семеновна и Виктор Петрович, слушали его с пониманием.
— Стасик так крутится, — говорила мать. — Жизнь дорогая стала. Ему непросто.
Непросто было на даче. Родители затеяли ремонт веранды.
— Сынки, помогите! — прозвучал зов.
Кирилл приехал в субботу утром. Привез инструмент. Весь день менял прогнившие доски. Стучал молотком. Пилил. Отец ходил рядом. Давал советы.
Стас заехал после обеда. На своей блестящей машине. Она, видимо, чудесным образом починилась. Он привез сосиски для шашлыка.
— О, работа кипит! — бодро воскликнул он. — Пап, Кир, вы тут пока. Мне по работе надо срочно созвониться.
Он ушел в дом. Через час вышел с телефоном. Сделал фото на фоне недостроенной веранды. Пожарил сосиски. Поел. И уехал со словами о «важной встрече».
— Уработался мальчик, — с нежностью сказала мать. — Весь в делах. Весь в заботах.
Через месяц у отца был день рождения. Шестьдесят пять лет.
Кирилл с Мариной долго думали над подарком. Купили то, что отцу было нужно. Хороший ортопедический матрас. Откладывали три месяца. Привезли. Установили. Отец радовался.
— Вот спасибо, дети! Спина скажет спасибо!
Вечером приехал Стас. Нарядный. Пахнущий дорогим парфюмом. Протянул отцу красивый пакет и конверт.
— Пап, с днем рождения! От всего сердца. Прости, что скромно. Сам знаешь — каждая копейка на счету.
В пакете была бутылка коньяка. В конверте — пять тысяч.
Мать прослезилась.
— Последнее отдает, сыночек. Душа какая! Не то что некоторые…
Она многозначительно посмотрела на Кирилла. Матрас в десять раз дороже как-то сразу перестал существовать.
А потом родители продали старую «шестерку». Дедовскую машину из гаража. Выручили триста тысяч. Кирилл узнал случайно от соседа.
Через неделю позвонила мать. Голос торжественный.
— Кирюша, мы Стасику помогли. Отдали деньги на первый платеж по ипотеке.
— Понятно, — только и смог сказать Кирилл.
— Ты не обижайся. Ты же у нас молодец. Сам на ноги встал. У тебя все стабильно. А ему старт нужен. Он такой неприкаянный, бедненький.
Внутри что-то сжалось. Его надежность была не поводом для гордости. Она была поводом ничего ему не давать.
Развязка наступила неожиданно. Кирилл заехал к родителям после работы. Хотел забрать инструмент, который оставил после дачи. Не предупреждал.
Он тихо открыл дверь ключом. Замер в прихожей. Из кухни доносился голос матери. Она громко говорила по телефону с теткой.
— Да что Кирилл! Ему и не надо ничего. Живет тихо, как в болоте. Работа-дом. Дом-работа. Ни стремлений, ни желаний. Скука! Ему большие деньги не нужны. Тратить не умеет. А Стасик наш — орел! Жить красиво привык. Получка у него ого-го! Но ему все мало. Потому что уровень другой. Вот ему и помогаем. Он наша гордость. А Кирилл… ну, он просто есть.
Кирилл стоял. Каждое слово било наотмашь.
Не «надежный». А «скучный».
Не «справится сам». А «ему не надо».
Не «сын». А «просто есть».
Он молча развернулся. Тихо вышел. Что-то оборвалось. С грохотом. Навсегда.
Через две недели вся семья собралась у родителей. Просто так. Воскресный ужин. Стас, как обычно, был в центре внимания. Картинно вздыхал. Рассказывал о неприятностях на работе.
— Конкуренция жуткая! Люди как звери. Пашешь на них. А они…
Кирилл молчал. Ел остывшую курицу. Потом достал телефон.
Все взгляды обратились к нему. Он редко проявлял инициативу за общим столом.
— Мам, пап. Давайте я вам кое-что покажу. А то мы все время слушаем, как Стасу тяжело.
Он открыл сайт поиска работы. Без нервов.
— Вот, смотрите. «Менеджер по продажам, IT-сектор». Опыт как у Стаса. Средняя получка. Двести пятьдесят. Триста. Иногда выше.
Стас поперхнулся.
— Ты что делаешь? Это секретная информация!
— Какая тайна? Это открытые данные. А теперь посмотрим мою получку. «Инженер-наладчик высшей категории». Вот. Восемьдесят тысяч. Если без переработок.
Он положил телефон на стол. Повисла тишина.
— А теперь считаем дальше. Вот машина Стаса. Она стоит три миллиона. В рассрочку. Вот моя. Ей десять лет. Цена ей сто тысяч максимум. Он снимает квартиру за семьдесят тысяч в месяц. Мы с Мариной платим ипотеку — сорок. Теперь скажите мне, — он обвел всех ровным взглядом. — Кто из нас «бедный»? И кому на самом деле нужна помощь?
Первым очнулся отец. Лицо налилось кровью.
— Ты завидуешь! — прохрипел он. — Чужие деньги считать вздумал! Неблагодарный!
Мать закрыла лицо руками.
— Мы думали, у нас сын хороший! А ты предатель! Пригрели на груди!
Кирилл смотрел на них. Не чувствовал ни злости, ни обиды. Только пустоту. И странную легкость. Словно тяжелый мешок, что тащил всю жизнь, свалился с плеч.
Он встал. Взял Марину за руку.
— Я все понял. Больше не буду мешать вам жить. Живите счастливо.
Они ушли. Никто не остановил. За спиной слышались крики отца и плач матери.
Прошел год.
Этот год был самым легким в жизни. Они перестали общаться. Совсем. Ни звонков, ни просьб, ни упреков. Сначала было непривычно. Потом — хорошо.
Все деньги, что раньше улетали в «черную дыру» по имени Стас, остались в семье. Они наконец купили новую стиральную машину. И посудомойку. И новый диван. Сделали ремонт в комнате дочери. Летом впервые за пять лет съездили на море. На настоящее теплое море.
Кирилл вдруг заметил — перестал хмуриться. Начал улыбаться. Марина расцвела. Дочь-подросток стала с ним советоваться. Он превратился для нее из источника денег в отца.
Иногда люди спрашивают: неужели это настоящая история? Разве можно в один день разорвать все с самыми близкими?
А я смотрю на эту новую жизнь и понимаю. Не просто можно. Иногда — нужно. Судьба порой бросает кости так, что единственный верный ход — выйти из игры.
Однажды вечером раздался звонок. Незнакомый номер. Кирилл ответил.
— Сынок… Кирюша…
Это была мать. Голос чужой, сломанный. Она плакала.
— У Стасика неприятности на работе… Машину забирают за задолженность… Из квартиры просят съехать… Он у нас живет… Сынок, помоги! Совсем плохо! Ты же старший!
Кирилл слушал ее. Смотрел в окно. Там во дворе его дочь смеялась с подружками. Марина на кухне пекла яблочный пирог. Запах наполнял их маленькую, но уютную квартиру. Его крепость.
Он вздохнул. Ответил ровно. Без злорадства. Без обиды. С холодным покоем человека, сделавшего выбор.
— Мама, я сочувствую. Но вы сами выбрали, кому помогать. И кого считать гордостью. Я уверен — Стас с его талантами быстро найдет выход.
— Но у него ничего нет!
— А у меня, как вы помните, «все стабильно». Простите, мама. Мне дочке с уроками помочь нужно.
Он положил трубку. Впервые в жизни не почувствовал ни капли вины. Только тихую уверенную правоту.
Жизнь продолжалась. Его жизнь.
***
Если узнали себя в этой истории, подписывайтесь — таких семейных открытий у меня целый сундучок.
***