«— Эту квартиру вы от меня не получите, даже не рассчитывайте!» — голос Арины сорвался на крик, а пальцы с такой силой впились в гладкую кожу подлокотников массивного кресла, что костяшки побелели. Казалось, именно они, а не юридические бумаги, могли удержать ее привычный мир от неминуемого и полного крушения.
Игорь Семёнович, нотариус с двадцатилетним стажем, едва заметно откинулся в своем внушительном кожаном кресле. Ну вот, опять началось... За столько лет я уже сбился со счета, сколько раз видел эту классическую семейную драму под названием «дележ наследства». Стоит на кону появиться деньгам, как из людей лезет все самое гнилое. С одной стороны, я просто делаю свою работу, голова холодная. А с другой — по-человечески их до дрожи жаль. И каждый раз одно и то же. Смотришь и думаешь: и ради чего всё это?
В его кабинете, пропахшем ароматом старой бумаги, дорогой кожи и едва уловимыми нотками валерианы, за массивным дубовым столом, разделенные его внушительной поверхностью, сидели три фигуры, олицетворявшие классический семейный конфликт. Напротив него — молодая женщина лет тридцати, чьи глаза метали молнии праведного гнева; рядом с ней — мужчина того же возраста, на лице которого застыло мучительное выражение вины; и, наконец, пожилая дама, облаченная в безупречный твидовый костюм, который сидел на ней как броня, и всем своим видом источавшая ледяное, непоколебимое достоинство.
«Ариночка, не нужно так горячиться», — вкрадчиво, с нотками наигранного сострадания, произнесла свекровь, Людмила Борисовна, поправляя свою идеально уложенную прическу, где ни один волосок не смел нарушить общую гармонию. «Мы ведь пришли сюда, чтобы все обсудить цивилизованно, как подобает взрослым и интеллигентным людям. Эта квартира принадлежала моему покойному мужу, Владимиру Сергеевичу, а ему — от его родителей. Это, можно сказать, фамильная реликвия, достояние нашего рода…»
«Фамильная реликвия?» — Арина резко развернулась к ней, и в ее глазах вспыхнула такая ярость, что даже невозмутимый Игорь Семёнович инстинктивно поежился. «Вы соизволили прожить в этой ‘реликвии’ ровно шесть месяцев после того, как вышли замуж за Владимира Сергеевича! А мы с Лёней вложили в нее все наши сбережения, душу и силы! Мы взяли кредит, чтобы превратить этот ваш фамильный склеп, где обои висели клочьями, а проводка искрила при каждом включении света, в современное и уютное жилье!»
Алексей, ее муж, сидевший между двумя огнями — женой и матерью, — испытывал почти физическое страдание. Голова сама ушла в плечи. Он смотрел то на нее, то на него. Что он мог сделать? Вклиниться? Сказать что-то? Каждая секунда кричала ему, что любая попытка — провал. Они его даже не видели.
«Арин, ну давай не будем…» — начал он примирительным тоном, но жена наградила его таким испепеляющим взглядом, что слова застряли у него в горле.
«Не будем что, Алексей?» — ее голос дрожал от с трудом сдерживаемых рыданий. «Не будем вспоминать, как твоя дражайшая матушка год назад, на поминках, клялась, что эта квартира — наше будущее гнездо? Как она, плача на твоем плече, говорила, что единственное ее желание — видеть нас счастливыми в этих стенах, где когда-то был счастлив твой отец? А теперь, когда мы вложили в ремонт последние деньги, когда он наконец-то завершен, она вдруг вспомнила о ‘достоянии рода’!»
Людмила Борисовна извлекла из ридикюля безупречно отглаженный кружевной платок и деликатно промокнула уголки глаз — жест, отточенный до совершенства, рассчитанный на максимальный драматический эффект.
«Я женщина в летах, Арина. После ухода Володи я осталась совершенно одна. Эта квартира — единственное, что связывает меня с памятью о нем, единственное материальное напоминание о нашем счастье…»
«Перестаньте! Хватит этого театра!» — Арина вскочила со стула, не в силах больше сохранять спокойствие. «У вас есть просторная трехкомнатная квартира в престижном районе! Загородный дом в ближайшем Подмосковье! Солидный банковский счет, который Владимир Сергеевич предусмотрительно оставил вам! А что имеем мы? Мы ютимся на съемной квартире, отдавая за аренду сумасшедшие деньги, потому что все, что у нас было, до последней копейки, мы вложили в ремонт ЭТОЙ квартиры!»
Игорь Семёнович счел момент подходящим для вмешательства и деликатно кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
Он дождался паузы в перепалке и заговорил своим фирменным спокойным голосом, который всегда работал как ушат холодной воды.
— Так. Давайте на минуту отложим эмоции и вернемся к документам. Согласно последней воле Владимира Сергеевича, квартира на Цветочной, дом 15, целиком и полностью отходит его супруге, Людмиле Борисовне. Завещание составлено идеально, нотариус все заверил. И, скажу вам честно, шансов его оспорить — практически ноль.
«Но он обещал! Он лично мне обещал!» — Арина повернулась к нотариусу, и в ее голосе зазвучало чистое отчаяние. «Владимир Сергеевич говорил, что квартира достанется нам с Лёней! Он просто физически не успел внести изменения в завещание!»
«Устные обещания, как бы искренни они ни были, к сожалению, не имеют юридической силы в вопросах наследования», — развел руками нотариус, констатируя печальный, но неоспоримый факт.
Людмила Борисовна с едва уловимым торжеством выпрямила спину.
«Вот видите, Ариночка. Закон целиком и полностью на моей стороне. Но я не бессердечное чудовище. Я готова проявить великодушие и компенсировать вам часть затрат на ремонтные работы. Скажем так… сто тысяч рублей?»
«Сто тысяч?» — Арина рассмеялась, но это был сухой, безрадостный смех, похожий на шелест осенних листьев. «Мы потратили почти два миллиона! Два года мы экономили на всем, взяли потребительский кредит, одолжили у родителей! А вы предлагаете нам сто тысяч? Это даже не насмешка, это плевок в душу!»
«Ну, простите, я ведь не просила вас устраивать ремонт по последнему слову европейских стандартов», — пожала плечами свекровь с невозмутимостью, граничащей с цинизмом. «Это была исключительно ваша инициатива».
«Наша инициатива?» — Арина схватилась за голову. «Это вы присылали мне сотни фотографий из дизайнерских журналов! Вы звонили каждый день и настойчиво советовали, какую именно итальянскую плитку нужно выбрать для ванной! Какие английские обои следует поклеить в спальне! «Ариночка, сделайте все по высшему разряду, не экономьте на качестве, вам же тут жить, внуков моих растить!» — это ведь ваши слова, Людмила Борисовна?»
«Я всего лишь давала дружеские советы, как более опытный человек», — холодно парировала свекровь. «Прислушиваться к ним или нет — был ваш личный выбор».
Алексей, наконец, не выдержал этого потока лжи.
«Мам, но это правда. Ты действительно говорила, что квартира останется нам», — произнес он тихо, старательно избегая взгляда матери. — «Сразу после похорон отца ты сама предложила нам начать там ремонт и переезжать…»
«Я была в состоянии глубочайшего шока, сынок», — мгновенно нашлась Людмила Борисовна, пуская в ход свой главный козырь. «Потеря любимого мужа… Я совершенно не отдавала отчета своим словам и поступкам. А потом, когда острая боль немного утихла, я осознала, что не смогу расстаться с последним местом, где мы были так счастливы с твоим отцом».
«Шесть месяцев!» — взорвалась Арина. «Вы прожили там полгода! А мы вложили в эту квартиру свою душу! Я лично, после работы, моталась по строительным рынкам, я договаривалась с прорабами, я контролировала каждый этап, каждую мелочь!»
«Никто не оспаривает тот факт, что вы проделали колоссальную работу», — с царственным видом кивнула Людмила Борисовна. «Но это не наделяет вас правом собственности на чужое имущество. Хорошо, я готова проявить щедрость и увеличить сумму компенсации до двухсот тысяч. И это мое самое последнее предложение».
Арина смотрела на свекровь так, словно видела ее в первый раз. Вся эта ситуация казалась ей абсурдным, кошмарным сном. Всего год назад Людмила Борисовна была образцовой свекровью, расхваливала Арину перед подругами, называла ее дочерью, которую ей послала судьба. А теперь…
«Знаете, Людмила Борисовна», — начала Арина медленно, с расстановкой, словно взвешивая каждое слово. — «Я всегда считала вас образцом порядочности. Даже когда мои подруги говорили, что все свекрови одинаковы, я яростно защищала вас. Уверяла их, что вы — исключение, что вы современная, мудрая и понимающая женщина. Как же горько я заблуждалась…»
«Прошу не переходить на личности», — поджала губы свекровь. «Это просто деловой вопрос, ничего личного».
«Деловой вопрос?» — Арина горько покачала головой. «Цинично обмануть собственного сына и невестку — это для вас просто бизнес?»
«Я никого не обманывала!» — возмутилась Людмила Борисовна. «Завещание было составлено при жизни моего супруга, я не имею к нему никакого отношения!»
«Но вы прекрасно знали о содержании этого завещания!» — выпалила Арина. — «Вы знали все это время, что квартира по закону ваша, и сознательно молчали! Вы наблюдали, как мы тратим последние деньги, силы и нервы! Это и есть самый настоящий обман!»
Алексей вжался в кресло еще глубже, осознавая, что должен вмешаться, но не находя в себе сил и слов. Он любил мать, но ее нынешнее поведение вызывало у него отторжение и стыд. С другой стороны, Арина — его жена, женщина, с которой он мечтал прожить всю жизнь, обустроить детскую в этой самой квартире…
«Послушайте», — вновь вмешался нотариус, чувствуя, что атмосфера накалилась до предела. — «Возможно, стоит поискать компромиссное решение? К примеру, Людмила Борисовна могла бы продать квартиру молодой семье в рассрочку или сдавать по символической арендной плате…»
«Исключено», — отрезала свекровь. «Я намерена продать эту квартиру в самое ближайшее время. Мне срочно нужны деньги на дорогостоящее лечение».
«На лечение?» — в глазах Арины промелькнуло откровенное недоверие. «Но вы только что утверждали, что это бесценная память о муже и фамильная реликвия!»
Людмила Борисовна, не моргнув глазом, поправила сумочку на коленях.
«Обстоятельства имеют свойство меняться. Собственное здоровье, как вы понимаете, дороже любых сентиментальных привязанностей».
«Да что с тобой случилось, мам?» — не выдержал Алексей. — «Ты всегда говорила, что мы твоя единственная семья, что Арина тебе как родная дочь! Как ты можешь так с нами поступать?»
«Я поступаю строго в рамках закона, сын мой», — холодно произнесла Людмила Борисовна. «И я не понимаю этой истерики. Я предложила щедрую компенсацию, от которой ваша супруга в грубой форме отказалась. Чего еще вы от меня хотите?»
«Справедливости!» — выкрикнула Арина. «Элементарной человеческой порядочности! Вы же видели, с каким восторгом мы делали этот ремонт! Как выбирали каждую розетку, каждый плинтус! Лёня специально взял отпуск за свой счет, чтобы контролировать рабочих! А я объездила пол-Москвы в поисках именно той антикварной люстры, фотографию которой вы мне показали в журнале!»
«Я ценю ваши усилия», — кивнула свекровь с холодной улыбкой. «Благодаря вам рыночная стоимость квартиры выросла как минимум вдвое. Это поможет мне получить за нее очень хорошую цену при продаже».
Арина застыла, не в силах поверить услышанному. Затем она медленно опустилась обратно в кресло, словно из нее выпустили весь воздух.
«Вы все это спланировали», — прошептала она. — «С самого начала. Вы знали, что мы сделаем дорогой ремонт, увеличим стоимость квартиры, а потом вы просто заберете ее себе. Бесплатными руками».
«Не нужно приписывать мне мотивы, которых не было», — нахмурилась Людмила Борисовна. — «Я не обладаю даром предвидения и не могла знать, что мой муж так внезапно уйдет из жизни».
«Но когда он умер, вы решили не упускать свой шанс и использовать ситуацию с максимальной выгодой для себя», — не сдавалась Арина. — «Признайтесь хотя бы самой себе!»
«Мне не в чем признаваться», — отчеканила свекровь. «Я действую в правовом поле. А если вы оказались настолько наивны, что вкладывали огромные деньги в чужую недвижимость без каких-либо юридических гарантий, то это исключительно ваши проблемы».
«Мама!» — Алексей смотрел на нее так, словно впервые видел этого человека. — «Как ты можешь так говорить? Мы же твоя семья!»
«Семья?» — Людмила Борисовна горько усмехнулась. «Семья не устраивает публичных истерик и не пытается отобрать у пожилой матери ее законную собственность. Семья поддерживает и проявляет понимание. А ваша жена с первого дня нашего знакомства пыталась настроить тебя против меня!»
«Это наглая ложь!» — возмутилась Арина. — «Я всегда относилась к вам с глубочайшим уважением! Звонила каждый день, справлялась о вашем здоровье, приглашала на все праздники!»
«Из вежливости, не более», — отмахнулась свекровь. «Я прекрасно видела, как ты закатываешь глаза, когда я даю тебе житейские советы. Как вы перешептываетесь с Лёней за моей спиной, стоит мне только отвернуться».
«Если мы и перешептывались, то только потому, что вы бесцеремонно лезли в нашу жизнь!» — вспылила Арина. — «Вы учили меня, как жить, что готовить, как правильно воспитывать еще не рожденных детей! А мы терпели, потому что Лёня просил быть снисходительной, потому что мы вас любили!»
«Любили?» — фыркнула Людмила Борисовна. «Вы любили перспективу получить квартиру в центре Москвы и бесплатную няньку в моем лице для ваших будущих отпрысков!»
«Мама, замолчи!» — Алексей резко встал, его лицо побагровело от гнева и стыда. — «Ты переходишь абсолютно все границы! Арина никогда не думала о тебе в таком ключе! Она искренне считала тебя своей второй матерью!»
«А я считала ее своей дочерью», — неожиданно голос свекрови дрогнул, и в нем прорезались слезы. — «Ровно до того момента, пока не осознала, что квадратные метры для нее гораздо важнее, чем отношения со мной!»
«Это вы поставили нас перед выбором между квартирой и отношениями!» — парировала Арина. — «Это вы предали наше доверие ради собственной выгоды!»
Игорь Семёнович понял, что пора снова вмешаться, пока дело не дошло до рукоприкладства.
«Давайте все же вернемся к юридическим аспектам», — предложил он. — «Если молодая семья сможет документально подтвердить все свои расходы на ремонт и улучшение объекта недвижимости, существует возможность подать в суд иск о неосновательном обогащении…»
«У нас есть все до единого чеки», — оживилась Арина. — «Каждый шуруп, каждая банка краски, каждый договор с рабочими — все задокументировано!»
«В таком случае, есть прецеденты, когда суд обязывал собственника компенсировать понесенные расходы в полном объеме», — подтвердил нотариус.
Людмила Борисовна поджала губы, но быстро нашлась.
«Что ж, подавайте в суд. Это отнимет у вас годы жизни и кучу денег на адвокатов. А квартиру я продам в течение следующего месяца. И новым собственникам будет глубоко безразлично, кто и какие обои там клеил».
«Вы — чудовище», — тихо, но отчетливо произнесла Арина. — «Беспринципное чудовище в человеческом обличье».
«Не смей так разговаривать с моей матерью!» — неожиданно для всех, и в первую очередь для самого себя, взорвался Алексей.
Арина медленно повернулась к мужу, и в ее глазах промелькнуло искреннее недоумение, сменившееся болью.
«Ты что, ее защищаешь? После всего, что она с нами сделала?»
«Она моя мать!» — упрямо, как мантру, повторил Алексей. — «Да, возможно, она поступает неправильно, но это не дает тебе права оскорблять ее!»
«Не дает права?» — Арина смотрела на мужа так, словно он внезапно превратился в совершенно незнакомого человека. — «Твоя мать хладнокровно обокрала нас, лишила последнего, растоптала наши мечты, а ты сейчас беспокоишься о ее тонкой душевной организации?»
«Арина права, сынок», — неожиданно вмешалась Людмила Борисовна, видя, что ситуация складывается в ее пользу. «Не стоит ее останавливать. Пусть выскажет все, что обо мне думает. Это лишь в очередной раз подтвердит, что я приняла единственно верное решение».
«Какое еще решение?» — напрягся Алексей.
«Я не желаю, чтобы в квартире, хранящей память о твоем отце, жила женщина, которая меня люто ненавидит», — с достоинством пояснила свекровь. — «Это было бы настоящим кощунством».
«Я не ненавидела вас!» — воскликнула Арина. — «До сегодняшнего дня я считала вас родным человеком! Но вы сами все разрушили! Все до основания!»
«Я всего лишь защищаю свои законные интересы», — ледяным тоном ответила Людмила Борисовна. — «И если это разрушило наши с вами отношения, значит, они изначально не были достаточно прочными и искренними».
«Мама, умоляю», — Алексей выглядел совершенно потерянным. — «Давай найдем компромисс. Может, ты все-таки продашь нам квартиру в рассрочку? Или сдашь в аренду?»
«Нет», — отрезала Людмила Борисовна. — «Мне нужны все деньги, и немедленно».
«Но зачем? Зачем такая спешка?» — взмолился Алексей. — «Что произошло? Почему ты так резко изменилась?»
Свекровь выдержала паузу, затем с почти театральным жестом извлекла из сумочки конверт и положила его на стол.
«Это билеты. В Испанию. Я встретила мужчину, Лёша. Замечательного, порядочного человека. Его зовут Хосе, он живет в Барселоне и позвал меня к себе. Но я не могу приехать к нему с пустыми руками. Мне необходим стартовый капитал, чтобы чувствовать себя уверенно и независимо».
В кабинете повисла оглушительная тишина. Арина и Алексей смотрели на Людмилу Борисовну так, словно у нее внезапно выросла вторая голова.
«Ты… встретила мужчину?» — наконец выдавил из себя Алексей. — «Когда? Где?»
«В интернете», — спокойно ответила мать. — «Мы ведем переписку уже около полугода. Он вдовец, дети давно взрослые. Мы очень подходим друг другу и хотим провести остаток жизни вместе».
«Полгода?» — Арина не верила своим ушам. — «Все то время, пока мы надрывались с этим ремонтом, вы знали, что собираетесь уезжать? И вы молчали?»
«Я не была до конца уверена в серьезности намерений Хосе», — пожала плечами Людмила Борисовна. — «Но месяц назад он сделал мне официальное предложение руки и сердца».
«Месяц назад!» — выкрикнула Арина. — «Мы закончили клеить обои две недели назад! Вы могли нас предупредить! Мы бы не стали вкладывать последние деньги!»
«Но тогда бы квартира не стоила так дорого, не так ли?» — с убийственной невозмутимостью заметила свекровь.
Алексей схватился за голову.
«Мама, ты в своем уме? Какой еще Хосе? Какая Испания? Ты же ни слова не знаешь по-испански!»
«Выучу», — ослепительно улыбнулась Людмила Борисовна. — «Любовь, как известно, творит чудеса».
«Любовь?» — Алексей смотрел на мать как на сумасшедшую. — «Ты хоть раз видела этого человека вживую?»
«Мы каждый день общаемся по видеосвязи», — парировала мать. — «Этого более чем достаточно, чтобы понять — мы созданы друг для друга».
«Да это же мошенник!» — уверенно заявила Арина. — «Классическая схема развода! Он выманит у вас все деньги от продажи квартиры и тут же исчезнет!»
«Не нужно судить всех по себе», — огрызнулась Людмила Борисовна. — «Не все люди в этом мире такие меркантильные».
«Это я меркантильная?» — Арина вновь вскочила, ее терпение окончательно лопнуло. — «Это я, вложившая последние деньги в вашу квартиру, меркантильная? Я, которая экономила на себе, чтобы купить те самые обои, которые вы хотели? Вы обвиняете меня в меркантильности?»
«Арина, успокойся», — попытался вмешаться Алексей, но жена развернулась к нему с такой яростью, что он невольно попятился.
«Не смей говорить мне, чтобы я успокоилась! Твоя мать обокрала и унизила нас! Она использовала нас как бесплатную рабочую силу! А теперь собирается сбежать в Испанию к какому-то интернет-проходимцу! И ты молчишь!»
«А что я могу сделать?» — беспомощно развел руками Алексей. — «Это ее жизнь, ее решение!»
«Ее решение?» — Арина смотрела на мужа с нескрываемым презрением. — «А как же наше решение? Наша совместная жизнь? Или для тебя это уже ничего не значит?»
«Конечно, значит», — пробормотал Алексей. — «Но мама ведь тоже имеет право на личное счастье…»
«На счастье, построенное на нашем с тобой несчастье?» — Арина покачала головой. — «Знаешь что, Алексей? Яблоко от яблони и вправду недалеко падает. Ты такой же эгоист, как и твоя мать. Только она хотя бы честна в своем цинизме, а ты трусливо прячешься за высокопарными словами о семейных ценностях и любви!»
«Не смей так говорить!» — вспылил Алексей. — «Я всегда ставил наши отношения на первое место!»
«Правда?» — Арина горько усмехнулась. — «Тогда почему ты ни разу не заступился за меня сегодня? Почему не потребовал от своей матери справедливости? Почему ты молчал, когда она поливала меня грязью?»
«Потому что это было бы бессмысленно!» — выкрикнул Алексей. — «Ты же видишь, она как танк, ее не переубедить!»
«Ты даже не попытался!» — в голосе Арины звучало глубочайшее разочарование. — «Ни разу за весь этот унизительный разговор ты не встал на мою сторону. Ты просто сидел и молчал, как ты делаешь это всегда!»
«Что значит ‘как всегда’?» — обиделся Алексей.
«А то и значит! Помнишь, как твоя мать критиковала мою стряпню? Ты молчал. Как она учила меня ‘правильно’ гладить твои рубашки? Ты молчал. Как она намекала, что нам давно пора завести детей? Ты молчал! Всегда, во всем ты выбирал позицию трусливого молчания, лишь бы избежать конфликта!»
«Я просто не хотел обострять», — принялся оправдываться Алексей. — «Надеялся, что вы, как две умные женщины, сами разберетесь…»
«Что ж, мы разобрались», — твердо кивнула Арина. — «Твоя мать разобралась, как нас использовать и обмануть, а я разобралась, что вышла замуж за бесхребетную тряпку!»
«Арина!» — возмутился Алексей.
«Не надо тут изображать праведный гнев», — отмахнулась Арина. — «Ты трус, Лёша. Классический маменькин сынок, который до смерти боится сказать матери слово поперек. И знаешь что? Вы с мамочкой стоите друг друга. Оставайтесь вместе. Точнее, оставайся один, раз она в Испанию намылилась. Может быть, тогда ты наконец поймешь, кого и что потерял».
Она повернулась к нотариусу.
«Игорь Семёнович, прошу вас, подготовьте все необходимые документы для подачи иска в суд. Я буду требовать не только полную компенсацию материальных затрат, но и возмещение морального ущерба».
«Разумеется», — кивнул нотариус. — «Приходите завтра в первой половине дня, все будет готово».
Арина подхватила свою сумку и решительно направилась к выходу. Уже у самой двери она обернулась.
«Знаете, Людмила Борисовна, я вам в некотором роде даже благодарна. Вы открыли мне глаза. На вас, на вашего сына, на всю вашу так называемую семью. Удачи вам в Испании. Я искренне надеюсь, что ваш Хосе окажется именно тем, за кого себя выдает. Хотя, знаете что? Даже если он окажется мошенником, это будет справедливо. Как говорится, что посеешь, то и пожнёшь».
«Арина, подожди!» — Алексей вскочил, но жена уже с силой захлопнула за собой тяжелую дверь.
В кабинете воцарилась напряженная тишина. Людмила Борисовна с невозмутимым видом убрала билеты обратно в сумочку.
«Ну вот и все, сынок. Теперь ты увидел ее истинное лицо. Истеричная, скандальная особа. Тебе несказанно повезло, что все это вскрылось до того, как вы успели завести детей».
Алексей смотрел на мать потерянным, опустошенным взглядом.
«Мама, что ты наделала? Ты только что разрушила мою семью!»
«Я?» — искренне возмутилась Людмила Борисовна. — «Это твоя жена устроила здесь безобразную сцену! Я всего лишь распоряжаюсь своей законной собственностью!»
«Ты знала, что этим все закончится», — с горечью обвинил ее Алексей. — «Ты специально спровоцировала ее!»
«Не говори глупостей», — отмахнулась мать. — «Я не виновата, что ты выбрал в жены такую неуравновешенную особу. Ничего, найдешь себе другую, получше. Я помогу тебе встать на ноги после развода».
«После развода?» — Алексей смотрел на мать как на совершенно чужого человека. — «Ты уже и это решила за меня? А мое мнение тебя, как обычно, не интересует?»
«Твое мнение?» — Людмила Борисовна встала, величественно одергивая пиджак. — «А где было твое мнение, когда эта девица последними словами оскорбляла твою родную мать? Ты сидел как истукан! Был бы жив твой отец, он бы никогда не позволил так со мной разговаривать!»
«Отец никогда не позволил бы тебе так поступить с нами!» — выпалил Алексей. — «Он обожал Арину! Он постоянно говорил, какой я счастливчик, что встретил ее! А ты… ты все уничтожила!»
«Я уничтожила?» — голос Людмилы Борисовны стал стальным. — «Я всю свою жизнь на тебя положила! Растила, воспитывала, от всех бед ограждала! А ты теперь смеешь обвинять меня из-за какой-то проходимки, которая при первой же серьезной трудности показала свои когти?»
«Она моя жена!» — закричал Алексей. — «Женщина, которую я люблю! Мать моих будущих детей!»
«Была женой», — холодно поправила мать. — «И детей, слава Всевышнему, завести не успели. Только представь, как бы она настраивала их против родной бабушки!»
Алексей смотрел на мать и не узнавал ее. Куда исчезла та заботливая, любящая женщина, которая читала ему сказки на ночь, радовалась его успехам и поддерживала в трудные минуты? Перед ним стояла холодная, расчетливая хищница, для которой собственные интересы были превыше всего.
«Знаешь что, мам», — произнес он устало, чувствуя, как внутри все оборвалось. — «Арина была права. Ты действительно все это спланировала. И самое ужасное в том, что ты даже не чувствуешь ни капли раскаяния».
«А мне не в чем раскаиваться!» — отрезала Людмила Борисовна. — «Я имею право на личную жизнь! На счастье! Или я по-твоему должна до конца своих дней нянчиться с вами и вашими проблемами?»
«Никто не просил тебя нянчиться», — покачал головой Алексей. — «Мы просто хотели жить своей жизнью. В квартире, которую мы сами привели в порядок. Растить детей, строить планы на будущее. А ты… ты отняла у нас эту возможность».
«Я отняла?» — вновь возмутилась мать. — «Да я вам жизнь подарила! Эту возможность! Не будь меня, не было бы никакой квартиры! Никакого наследства!»
«Лучше бы его и не было», — тихо сказал Алексей. — «Лучше бы мы до самой старости жили на съемной квартире, но сохранили бы нашу семью. А теперь… теперь у меня нет ни квартиры, ни жены, ни, по сути, матери».
«Что значит ‘ни матери’?» — напряглась Людмила Борисовна. — «Я никуда не делась!»
«Ты уезжаешь в Испанию», — напомнил Алексей. — «К своему Хосе. Ты забыла?»
«Но мы же будем общаться!» — заверила мать. — «Созваниваться по видеосвязи, переписываться!»
«Так же, как ты переписывалась со своим Хосе, пока за нашей спиной планировала, как обмануть собственного сына?» — горько усмехнулся Алексей. — «Нет, мама. Ты сделала свой выбор. Живи с ним».
Он резко развернулся и пошел к двери.
«Лёша, подожди!» — окликнула его мать. — «Ты куда?»
«К жене», — ответил он, не оборачиваясь. — «Бежать за ней. Извиняться, умолять о прощении на коленях. Может быть, еще не все потеряно».
«Она тебя не простит!» — крикнула Людмила Борисовна ему в спину. — «Ты же видел, какая она! Злопамятная, мстительная!»
Алексей обернулся у самой двери, и его взгляд был холодным и взрослым.
«Нет, мама. Она просто хотела справедливости. И любви. А получила двойное предательство. От тебя и от меня. Но я хотя бы попытаюсь все исправить. А ты… ты оставайся со своей квартирой и своими деньгами. Надеюсь, они согреют тебя в старости».
Он вышел, оставив мать в звенящей тишине кабинета. Людмила Борисовна растерянно смотрела на закрытую дверь. Впервые за весь день ее стальная уверенность дала трещину. Она ожидала скандала с невесткой, она даже втайне желала его — это давало ей моральное право избавиться от нее. Но она совершенно не ожидала, что в одночасье потеряет сына.
Игорь Семёнович деликатно кашлянул.
«Людмила Борисовна, если вы закончили, у меня через десять минут следующий прием…»
«Да-да, простите, конечно», — она поднялась, машинально поправляя прическу. — «Я… я уже ухожу».
Выйдя на шумную улицу, она достала телефон. Два пропущенных вызова от Хосе. Она нажала на кнопку ответного звонка.
«Hola, mi amor! Ну как, любовь моя?» — раздался в трубке бархатистый мужской голос. — «Как прошла встреча? Ты скоро получишь деньги?»
«Еще нет», — ответила она по-русски, забыв про испанский. — «Но скоро. Квартира должна продаться быстро».
«Превосходно! Я уже присмотрел для нас чудесный домик у моря. Тебе понравится! Правда, он требует небольшого ремонта, но это такие пустяки…»
Людмила Борисовна почувствовала, как внутри что-то неприятно шевельнулось. Ремонт… Опять ремонт…
«Хосе, а может, мы для начала снимем что-нибудь?» — осторожно предложила она. — «Присмотримся к месту…»
«Зачем снимать, дорогая, когда можно сразу купить?» — искренне удивился Хосе. — «У тебя же будут деньги от продажи квартиры! Их с лихвой хватит и на дом, и на ремонт, и на жизнь еще останется!»
«Но это будут все мои сбережения…» — начала было она.
«Какие ‘твои’, любимая?» — в голосе Хосе прозвучали обиженные нотки. — «Мы же станем семьей! Все мое — это твое, а все твое — это наше!»
Людмила Борисовна закрыла глаза. История повторялась с пугающей точностью. Только теперь в роли наивной жертвы, вкладывающей все свои средства в чужую недвижимость, выступала она сама. Арина была права — она получит по заслугам.
«Хосе, мне нужно немного подумать», — сказала она. — «Я перезвоню тебе позже».
«Но, дорогая…»
Она сбросила вызов и медленно побрела в сторону метро. В ее сумочке лежали билеты в Испанию — в один конец. Назад дороги не было. Она сама сожгла все мосты, предала самых близких и родных людей. И ради чего? Ради призрачной надежды на позднее счастье с человеком, которого она никогда в жизни не видела?
Дома ее встретили тишина и пустота. Алексей ушел, не оставив даже записки. Она прошла на кухню и механически поставила чайник. На столе лежала фотография с их последнего совместного Нового года. Они все втроем — она, Лёня и Арина — счастливо улыбались в объектив. Они были семьей.
Людмила Борисовна взяла фотографию в руки. На снимке Арина крепко обнимала ее за плечи, а она прижималась к невестке, как к родной дочери. В какой момент все пошло не так? Когда жажда новой, красивой жизни полностью затмила ее разум?
Телефон в руке снова зазвонил. Хосе. Она сбросила вызов. Через минуту пришло сообщение: «Любимая, почему ты не отвечаешь? Я очень волнуюсь! Напиши, что у тебя все хорошо!»
«Все хорошо», — машинально напечатала она и тут же стерла. Нет. Ничего не было хорошо. Она осталась одна. С квартирой, которая теперь казалась ей тюрьмой. С деньгами, которые уже не принесут ей счастья. С билетами в Испанию, куда она, скорее всего, никогда не полетит.
Потому что Арина была права. И Лёша был прав. Она — чудовище, которое в погоне за призрачной мечтой разрушило настоящую, живую семью. И теперь ей придется с этим жить.
Засвистел чайник. Людмила Борисовна выключила плиту и тяжело опустилась на стул. Перед ней лежала фотография счастливой семьи, которой больше не существовало. По ее щеке медленно скатилась слеза. Первая искренняя слеза за весь этот ужасный день.
Она плакала о потерянном сыне, об униженной невестке, о так и не родившихся внуках. О собственной гордыне и жадности, которые привели ее к этой катастрофе. О том, что никакие деньги мира не смогут вернуть ей семью.
А где-то там, на другом конце города, Алексей догонял Арину, умоляя выслушать его. И, может быть, у них еще оставался шанс. Крошечный, призрачный, но все-таки шанс. А у нее не осталось даже его.
Людмила Борисовна взяла телефон и дрожащими пальцами набрала сообщение сыну: «Прости меня. Квартира ваша. Делайте с ней все, что захотите. Я была не права».
Палец замер над кнопкой «Отправить». Гордыня отчаянно боролась с запоздалым раскаянием. Потом она вспомнила глаза сына — полные боли, стыда и разочарования. И нажала на кнопку.
Ответ пришел через час, когда она уже почти потеряла надежду. «Спасибо, мама. Но, кажется, уже поздно. Арина подала на развод. Эта квартира нам больше не нужна. Прощай».
Телефон выпал из ее ослабевших рук. Вот и все. Финал. Она добилась своего. Квартира осталась за ней. Вот только жить в ней теперь было абсолютно некому.