— Галина Петровна, вынужден сообщить, что вы уволены.
— Как же так? Мне до пенсии всего три года оставалось!
Кабинет директора был пропитан запахом дорогой кожи. За окном виднелись трубы завода, где Галина Петровна проработала половину жизни. Она стояла перед массивным столом из красного дерева, до сих пор не осознавая услышанного.
Директор открыл ящик стола, достал из него влажную салфетку и аккуратно протер циферблат швейцарских часов на запястье. Потом браслет, каждое звено отдельно. Не торопясь, словно это было самым важным делом дня.
— Решение принято, вынужденное сокращение штата, — он сложил салфетку вчетверо и бросил в урну. — Зайдите в отдел кадров.
Галина смотрела на его холеный профиль, хотела что-то сказать про стаж, про опыт, про то, как она этому предприятию лучшие годы отдавала. Но директор уже листал следующую папку, красным фломастером помечая строчки.
— Свободны, — он махнул рукой к двери, не отрываясь от документов.
Секретарша в приемной печатала что-то на компьютере, громко цокая накрашенными ногтями по клавишам. Галина Петровна прошла мимо, открыла тяжелую дверь и оказалась в коридоре.
На улице моросил мелкий дождь. Асфальт блестел от влаги, отражая неоновые вывески магазинов. Ноги сами несли к автобусной остановке. В голове звенело, как будто там поселился рой пчел.
Как же так?
Автобус тарахтел и подпрыгивал на ухабах. Галина Петровна сидела у окна, глядя на проплывающие мимо дома.
В подъезде все также пахло сыростью и хлоркой после уборщицы. Лифт как назло не работал, пришлось топать на четвертый этаж пешком. На площадке валялся окурок, кто-то из соседей опять курил у лифта.
Дома холодильник гудел особенно громко, видимо, компрессор начал барахлить. Галина Петровна открыла дверцу, достала пакет молока. Срок годности вчера истек. Понюхала — кислятина.
— Вот и славно, — пробормотала, выливая белую жижу в раковину. — День задался знатно.
На кухонном столе лежала стопка счетов за коммунальные услуги. Электричество подорожало, газ тоже. Посмотрела остаток на карте — семь тысяч с копейками.
Совсем недавно она помогла своей дочери Лене с ремонтом. Но на лекарства от давления точно хватит. А они сейчас позарез нужны.
На плите свистел чайник. Галина Петровна заварила пакетик чая с бергамотом и добавила ложку сахара с горочкой.
Зазвонил мобильный. На экране высветилось фото дочери.
— Мам, привет! Слушай, можешь Димку из садика забрать? Мы тут на корпоративе за городом, не успеваем никак.
— Лена, у меня тут такое... Меня сегодня...
— Подожди секунду! — за спиной у дочери раздался раскат хохота. — Что ты там говорила? Ой, мам, потом поболтаем, ладно? Димку в шесть заберешь? Спасибо огромное, выручаешь!
Короткие гудки. Галина Петровна посмотрела на погасший экран. Потом допила чай и пошла собираться в магазин. Сумка-тележка стояла в прихожей, правда колесико у нее заедало.
Коллега по работе
В "Пятерочке" было очень людно, на входе охранник дремал на стуле, подперев голову рукой. Галина Петровна взяла корзинку, ручка у которой была обмотана изолентой.
От ценников в овощном глаза полезли на лоб. Картошка — сто двадцать за килограмм, помидоры — двести пятьдесят. Галина Петровна считала в уме, прикидывала, что можно купить на ужин внуку. Макароны, сосиски самые дешевые, хлеб...
— Галя! — окликнул знакомый голос. — А я тебя ищу по всему магазину.
Михаил Семенович, мастер с их цеха, подошел с тележкой, битком набитой продуктами. Жена, видимо, список дала обстоятельный.
— Слышала про Нину Ивановну? — он снял очки, протер стекла рукавом куртки. — Под сокращение попала. Двадцать шесть лет проработала, а теперь что прикажешь делать?
— И меня сегодня выставили, — Галина Петровна попыталась изобразить улыбку. — Теперь будем вместе на рынке семечками торговать.
— Что ты говоришь? Тебя-то за что? Да что же творится на нашем заводе...
Они постояли молча возле стеллажа с консервами. Потом Михаил Семенович потрепал ее по плечу и пошел дальше по своим делам.
Домой Галина Петровна вернулась с пакетом продуктов и головной болью, которая давила на виски.
В садике внук бегал на детской площадке с друзьями. Увидел бабушку и бросился к калитке.
— Бабуля! — он подпрыгивал от радости, рюкзачок болтался на спине. — А Марина Петровна сказала, что ты меня заберешь! Мы сегодня мишек рисовали мелками!
Воспитательница вышла проводить, рассказала, что Димка хорошо себя вел, суп съел полностью, даже котлету не оставил.
Дома Галина Петровна поставила кастрюлю с водой на плиту, высыпала макароны. Сосиски порезала кружочками, поджарила на сковородке с луком. Димка сидел за столом, болтал ножками и рассказывал про детский сад.
— А Вовка сегодня упал с горки и расплакался. А потом мы играли в прятки, и я спрятался так хорошо, что меня не нашли!
После ужина Галина Петровна устроилась с внуком на диване с книжкой сказок. Димка устроился поудобнее, подтянул к себе плюшевого медведя.
— Расскажи про царя, — попросил он. — Только не про того злого, что детей ел.
— Жил-был царь, — начала она, листая страницы. — И были у него в замке хорошие слуги. Трудились день и ночь, старались изо всех сил. А он взял и всех выгнал, потому что жадным стал...
— А зачем он их выгнал? — Димка слушал внимательно, глаза широко открыты.
— Захотел денег побольше оставить себе. Думает, без работников обойдется.
— А потом что случилось?
— А потом добрая фея узнала про это безобразие. Прилетела к злому царю и превратила его в большую зеленую жабу.
Димка захихикал, представляя важного царя в виде жабы. Галина Петровна продолжала сочинять, чувствуя, как немного уходит тяжесть с сердца.
Неожиданно ночью
Внук уснул в детской комнате, раскинувшись на кровати. Одеяло сбилось к ногам, пришлось укрыть как следует. Галина Петровна прошла к себе, включила торшер с абажуром в цветочек, села на кровать.
На тумбочке стояла фотография почившего мужа в деревянной рамке. Он там улыбался, держал в руке удочку. Как всегда, был готов удрать к речке при первой возможности.
— Вот бы ты сейчас был рядом, — прошептала она, касаясь стекла пальцем.
Рядом с фотографией лежала его записная книжка, где он отмечал удачные места для рыбалки. Галина Петровна иногда листала ее, читала его корявый почерк. "У старой ивы клюет лещ", "возле моста — окунь".
Ночью Галина неожиданно проснулась от жжения в груди. Сначала легкое покалывание, потом будто раскаленные угли засыпали под ребра. Тело горело, дыхание перехватывало.
Она нащупала на тумбочке коробочку с лекарствами, проглотила две штуки, запила водой из стакана.
— Господи, только не сейчас, — прошептала в темноту комнаты. — Димка же тут...
Лежала до утра, прислушиваясь к каждому удару сердца. Оно билось неровно, то замирало, то колотилось как бешеное.
К утру стало легче. Галина Петровна встала, заварила себе крепкого чая и вызвала участкового врача. Валерия Ивановна пришла после обеда с потертым чемоданчиком, послушала сердце холодным стетоскопом.
— Нехорошо, — она нахмурилась, убирая инструмент в сумку. — Вам нужно себя беречь. Может, обстановку сменить на время?
Галина Петровна рассказала про увольнение, про то, как все навалилось разом. Врач кивала, что-то писала ручкой в медицинской карточке.
— Знаете что? — она закрыла карточку. — Уезжайте куда-нибудь на недельку. В деревню, на дачу. Воздух свежий, никого рядом, тишина. Сразу полегчает.
В этот момент телефон пискнул, пришло сообщение. Фото от дочери — она с мужем на фоне пальм и лазурного моря, оба в солнечных очках и широких улыбках.
"Улетели на недельку отдохнуть! Димку заберем сразу, как приедем! Целуем!"
Галина Петровна прочитала, выключила телефон. Положила на тумбочку экраном вниз. Отвечать не стала.
Дача
Через неделю дочь с зятем приехали за сыном. Загорелые и довольные жизнью. Зять остался в машине, сигналил и торопил.
— Как дела, мам? — Лена быстро поцеловала в щеку, пахнула дорогими духами. — Мы тут такой кайф поймали! Отель пять звезд, питание на уровне! Димка, собирайся быстрее, папа внизу нервничает.
Галина Петровна хотела рассказать про врача, про то, как плохо было той ночью. Но дочь уже суетилась по квартире, собирала Димкины вещи в рюкзак.
— Где его сменки? А футболка синяя? — она рылась в комнате. — Мам, ты следишь за его вещами или как?
— Все на месте, — тихо сказала Галина Петровна.
— Ладно, разберемся дома, — Лена обняла сына. — Димка, поблагодари бабулю и пошли.
— Спасибо, бабуля, — мальчик прижался к ней. — А когда еще приеду к тебе?
— Мам, мы звонить будем, — Лена уже стояла в дверях. — Ты не скучай особо.
Дверь захлопнулась. В квартире повисла звенящая тишина. Галина Петровна постояла в прихожей, слушая, как затихают шаги на лестнице. Потом решительно пошла доставать из антресолей старый чемодан.
— Поеду на дачу, — сказала она вслух пустой квартире. — Пока погода теплая держится.
На даче пахло яблоками, участок зарос травой. Галина Петровна открыла домик и проветрила комнаты.
Жилось легко и просто. Никто не звонил, не торопил, ни о чем не просил. Галина Петровна вставала с рассветом, поливала грядки из старой лейки, полола морковь и свеклу. Читала на веранде потрепанные книги, которые годами лежали на полке.
Соседка Анна Степановна заходила на чай, приносила огурцы и помидоры со своего огорода. Они сидели за столом под яблоней, обсуждали дачные дела.
— Хорошо тебе тут стало, — говорила соседка, размешивая сахар в стакане. — Прямо расцвела на глазах.
И правда, зеркало в дачном домике показывало другое лицо. Спокойное, отдохнувшее, с легким загаром. Город со всеми его заботами казался далекой планетой, до которой нет дела.
Вечерами Галина Петровна сидела на крылечке, слушала, как шуршат листья. Звезды горели ярче, чем в городе. Сердце почти не беспокоило.
Звонок дочери
Телефон молчал уже целый месяц. Галина Петровна иногда включала его, проверяла, есть ли сеть. Была. Просто никому она оказалась не нужна.
Сентябрь выдался теплый. Яблони гнулись под тяжестью плодов, нужно было собирать урожай. Галина Петровна встала пораньше, взяла корзинку и пошла в сад.
Вечером пришло сообщение от дочери. "Мам, можешь посидеть с Димкой? Нам на выходные уехать надо по делам".
Галина Петровна прочитала, отложила телефон на стол. Ответила не стала. Сердце кольнуло привычно, но не сильно.
Ночью стало хуже. Намного хуже, чем было раньше. Она попыталась встать, дотянуться до лекарств в тумбочке, но руки не слушались.
Соседка нашла ее на следующее утро, когда пришла за помидорами из теплицы. Дверь была открыта, Галина Петровна лежала на полу возле кровати.
Дочь приехала на следующий день с красными глазами. Суетилась, причитала, звонила в ритуальную службу.
— Мамочка моя дорогая, — всхлипывала она, вытирая нос платком. — Как же так получилось? Почему не позвонила?
— Не переживай, дочка, — сказала Анна Степановна. — Она часто говорила, что не долго ей осталось, мол, хоть квартира внучку достанется.
— Что? — Лена подняла голову, посмотрела на часы. — Слушайте, мне срочно ехать надо, билеты на поезд уже купили... Простите, что вот так.
Белая машина укатила по проселочной дороге, оставляя за собой облако пыли.
Анна Степановна постояла у калитки, покачала седой головой и пошла поливать свою капусту.