— Что? Постараюсь подъехать.
Тоня устало повесила трубку и посмотрела в окно. Начинало темнеть, скоро должен был начаться дождь. Голос дочери, Раи, отвлек женщину от мрачных размышлений:
— Мам, что случилось?
— Бабушка Фрося скончалась, — тихо ответила Тоня. На ее лице была глубокая задумчивость. Дочь села рядом, обняла ее за плечи.
— Ма, не расстраивайся. Все-таки сто лет прожить – это не шутки. Да еще с учетом того, что у бабки была болезнь.
— Двадцать шесть лет моей жизни…— тихо заплакала Тоня. Потом опомнилась:
— Мне нужно ехать в дом престарелых.
— Куда? Сейчас польет, как из ведра, — начала отговаривать ее Рая. — Давай завтра рано утром поедем. Наверное, в это время уже никого нет из администрации. Кто тебе будет бумаги подписывать?
— И то верно, — согласилась Тоня.
Откинувшись назад, в ожидании чая, который обещала заварить Рая, женщина начала прокручивать в голове события, связанные с бабой Фросей…
***
Бабушка Фрося не была кровной родственницей Тоне. Она была для ее покойного мужа тётей, которой не повезло остаться одной на старости лет. Тоня, которая в одиночку воспитывала дочь, поняла, что не сможет смотреть со стороны на муки немолодой уже женщины. Был и другой нюанс: Тоне было негде жить. Квартиру после гибели супруга от несчастного случая забрали его родные, заявив, что он был должен им круглую сумму. Попытки судиться ни к чему не привели, и Тоне пришлось съехать с десятилетней Раей на съемное жилье в частном секторе.
Женщина работала в заводской столовой, откуда директор разрешил (если не терять чувство меры) забирать остатки еды и кое-какие продукты. За счет этого Тоня и Рая выживали – гречка, макароны, припрятанные котлеты, отварная картошка и много чего другого. Рая с детства поняла, что жалобы - дело неблагодарное, и начала помогать маме по дому. Чтобы уставшая за смену Тоня могла просто прийти и посидеть в тишине.
Однажды Тоня в выходной день решила зайти в местный магазинчик, где встретилась с бабой Фросей. При виде невестки женщина обрадовалась:
— Здравствуй, Тонечка! Как ты? Как дела у Раечки? Чего не заходишь?
— Да некогда, баба Фрося. Девка растет, кормить надо. Да и о себе нельзя забывать.
— Тут ты права, о себе нельзя забывать, — согласилась Фрося. Но уже через минуту ее взгляд изменился:
— Ты кто такая? Почему мне дорогу загородила?
— Баба Фрося, ты о чем? — опешила Тоня, но старуха оттолкнула ее и вышла, ворча сквозь зубы.
— Что это с ней? Как подменили… Сначала вроде нормально говорила, а потом даже смотреть стала по-другому. Еще и толкнула меня, — не понимала Тоня, когда рассказывала дочери о встрече с дальней родственницей.
Рая усмехнулась:
— Мам, а если бабка… того? В смысле, маразм у нее?
— Да какой там? — не поверила Тоня. — Она же всю жизнь учительницей работала, откуда у нее маразм?
— Но все-таки… я такое у нашей соседки видела. Ну, баба Вера, которая всё время из дома сбегает. На нее еще невестка постоянно жалуется, грозится отдать в дом престарелых.
Слова дочери запали в душу Тони. Ей стало жаль пожилую родственницу. Вроде не настолько стара, чтобы были проблемы с памятью.
— Она же станет опасной для себя. Как ее без присмотра оставлять? — думала Тоня. И буквально еще через пару недель она снова встретила бабу Фросю, которая шла из овощного ларька. В руках женщина несла небольшой пакет, который ей было тяжело тащить. При виде Тони Фрося заулыбалась:
— Ой, Тонечка… какие люди… как поживаешь? Мы с тобой раньше виделись? А то не пойму… то ли видела, то ли приснилась.
Тоня поняла, что, похоже, Рая оказалась права. Как минимум, проблемы с памятью точно есть. А что еще?
В этот же день Тоня обратилась к участковому врачу, и та подтвердила:
— У вашей тетушки начинается деменция. С годами станет гораздо хуже. Лучше сдать ее в соответствующее учреждение, а то мало ли… вдруг что отчебучит?
— Например? — Тоне даже стало не по себе.
— Ну-у…— врач пожала плечами. — Спалит дом. Забудет, что уже поела, и будет жаловаться всем подряд, что ее не кормят целыми днями. Или может убежать, сама не знает куда. Вариантов масса, и ни один легким не назовешь для чьей-то психики.
Баба Фрося, судя по всему, была не настолько безнадежной, как все думали. При следующей встрече женщина предложила:
— Переезжай жить ко мне. Знаю же, что ютишься в какой-то каморке вместе с дочкой. А у меня было бы легче. И еще…
Наклонившись к Тоне, она заговорщицки прошептала:
— Отпишу тебе свою квартиру. В обмен на заботу и уход. Только не оставляй меня одну, как это сделала моя родня… в смысле, со стороны Петьки, твоего муженька, каждый раз притворяются, что не узнают меня.
Фрося не выдержала и разрыдалась. Тоне было искренне жаль ее, но она хотела посоветоваться с дочерью, все-таки последствия будут затрагивать и ее жизнь. Девочка усмехнулась:
— Мам, ты же не думаешь, что бабка собирается на кладбище раньше времени? Будет мотать нам нервы, еще и нас переживет.
— Не надо так говорить о больном человеке, — перебила ее Тоня. — А если она действительно оставит нам квартиру? Я ведь тоже моложе не становлюсь, а после меня жилье тебе достанется.
— Если честно, не хочется, — закусила губу Рая. — Среди папиных родственников долгожителей хватает. Некоторые под сто лет прожили…
— Зато моей зарплаты на многое не хватает. Закончишь школу, сразу работать пойдешь? — с напором спросила Тоня. — То-то же. Я вот по молодости лет дура была. Не захотела учиться, а мои одноклассницы сейчас кто директор, кто ведущий специалист. Все хорошо устроились, а я всю жизнь то повариха, то поломойка. Зачем тебе такое? Лучше получи хорошее образование, хоть вырвешься из такой беспросветной нищеты.
Рая думала недолго. Если у бабки есть своя квартира, то можно и потерпеть. В конце концов, возраст всё равно своё возьмет…
***
Но время показало, насколько было глупо надеяться на то, что с бабушкой Фросей что-то случится. Несмотря на целый букет болезней, старуха оставалась очень шустрой. И проявляла норов, если Тоня вела себя не так, как ей хотелось.
Первая же неделя наглядно продемонстрировала, почему порой бывает так тяжело с пожилыми людьми. Особенно такими, у которых налицо проблемы с психикой. Когда Рая вернулась из школы, тетушка встретила ее настороженным взглядом и даже не хотела впускать внутрь. Поджав губы, она стояла возле дверного проема и требовала доказательств, что Рая - не какой-то там посторонний человек. Помогла соседка, которая с ходу обрушилась на бабу Фросю:
— Фрося, ты чего племянницу в дом не пускаешь? Так и будет на пороге стоять?
— Ась? — баба Фрося удачно притворилась плохо слышащей. Но от дверей отошла, и лишь через час, когда Рая позвала ее к столу, соизволила вспомнить:
— Ты же Тонькина дочка? Рая, да? Какая ты большая стала, самостоятельная… вместо мамы можешь мне помогать…
Через час пластинка сменилась:
— Понаехали тут всякие, везде хламом забили! Эй, девка, чего расселась? Иди приберись, пока за космы не оттаскала!
Рая старалась не показывать, что ей обидно от старухиных слов. Видя, как девчушка старательно приводит комнату в порядок, Фрося снова «поплыла»:
— Вот что значит родная кровинушка… Деточка, не утруждайся, сама уберу. Чай, еще не старая.
Бывали недели, когда бабка была совершенно адекватной, всё хорошо помнила и могла даже выйти на прогулку. Правда, Тоне и Рае пришлось порядком понервничать, когда выяснилось, что на очередной прогулке Фросю занесло на местное кладбище. Старуха вернулась домой в сопровождении незнакомых мужчин, которые рассказали, как бабушка просила отвезти ее к родителям то ли в Москву, то ли в Тобольск…
— Сама не помнит, что только что говорила, а ревет в три ручья. Причитала, что осталась круглой сиротой, что некому о ней позаботиться. Хорошо, встретилась ваша соседка, она и подсказала, куда везти. А то пришлось бы вашей бабушке в приемнике ночевать.
Тоня содрогнулась от ужаса, представив, в каком состоянии была баба Фрося. Пришла и потерялась… себя потеряла, раз начала вспоминать давно усопших родителей, которых Тоня, само собой, никогда в жизни не видела.
Бабка была необычайно взволнована. Достала откуда-то из недр старенького потрепанного чемодана такой же потрепанный альбом и начала листать, что-то бормоча под нос. Сунула фотографии Тоне и Рае:
— Вот какая я была красавица, а женихов у меня было видимо-невидимо, только матушка не хотела, чтобы я за бедного шла. Выбирала-выбирала, да так и осталась одна. Всю жизнь смотрю на племянников, которым и дела до меня нет.
На этих словах бабушка начала плакать, по-стариковски тряся нижней губой. Впрочем, успокоилась тоже быстро. И тут же подозрительно уставилась на Тоню:
— А ты чьих будешь? Что-то я тебя не припоминаю, кто такая?