Любовь обычно ассоциируют с весной. Но разве другие времена года не для любви? Штампы! Взять хоть лето – пору курортных и дачных романов. У жизни ведь не бывает каникул…
Здравствуйте, дорогие подписчики и уважаемые гости канала «Дистанционный смотритель»!
Сегодня пятница, и многие уже морально приготовились к выстраданному в пробках отдыху на природе. И заодно к мучениям во время возвращения оттуда. Что ж, сочувствую. Но не разделяю. Во-первых, из-за несколько другого графика работы. А во-вторых, потому что у меня нет дачи. В деревню езжу, конечно. Правда, почему-то для того, чтобы поработать.
Пятница, помимо всего прочего, – это день рубрики о театре и кино. И сегодняшняя не исключение. Специально для этой статьи я прочитал две пьесы о лете. Чтение запланированное не всегда оправдывает ожидания и не так уж часто доставляет удовольствие. Но самоорганизует. Спасибо Юлии (канал «Ветер в книгах»): благодаря участию в её марафоне «Летнее бинго» я немножко самоорганизовался и прочёл несколько ранее незнакомых мне произведений. Да и вспомнить вроде бы хорошо знакомое тоже было интересно и приятно.
Супербинго составлено. Вот ссылка на предыдущие публикации:
И можно перейти к двум последним пьесам. Я немного сузил рамки выбора произведений для чтения, если вы помните, до драмы.
Б.Зайцев. Усадьба Ланиных
Первая любовная драма в сегодняшнем обзоре – пьеса известного русского писателя Бориса Зайцева (1881–1972). Написана она в 1911 году. Первая постановка (Е.Вахтангов, март 1914) получилась провальной: решение режиссёра играть «в сукнах» не приняли. Последующая постановка у Корша (В.Татищев, осень 1914) была встречена более благосклонно, особенно декорации. Правда, игру актёров не оценили. Что интересно, первая публикация пьесы – 1922 год. Практически до самого недавнего времени её не ставили. Лишь осенью 2024 года она появилась на подмостках Российского молодёжного театра (режиссёр А.Бородин). Критика довольно лестная.
Я, честно говоря, какого-то вау-эффекта от пьесы не ждал. Главное в драматическом произведении – конфликт. Здесь его можно найти с трудом. Персонажи серы и пусты. Чуть отвлечёшься – и уже забываешь, кто есть кто. Глаза разбегаются от мельтешения действующих лиц и от их взаимных и неразделённых любовей. Монологи тусклы. Диалоги – просто обмен репликами.
Пьесы Ланина часто сравнивают с чеховскими: мол, Зайцев – преемник чеховской драматургии. Критик В.Волин писал об «Усадьбе Ланиных»: «Первая пьеса, завещанная русскому театру Чеховым». Да уж! То, над чем Чехов смеялся, с чем боролся не покладая рук, вдруг ни с того ни с сего стало завещанием! Где тут работа над собой? Где тут человек, в котором всё должно быть прекрасно? Где поиск идеала?
Тураев любит Елену, та любит Фортунатова, он – свою жену, Марья Александровна влюблена в Николая Николаевича, в неё – Коля, а в её мужа – Наташа. Какая-то шведская семья в усадьбе! Волочатся, кокетничают, ревнуют, бросаются в воду. Что интересно, даже утопиться не могут. Не тонется что-то. А старик Ланин смотрит на весь этот цирк с умилением и с сознанием выполненного долга умирает. Лишь Ксения и Евгений всем на радость собираются пожениться и сразу же уезжают. Да, в усадьбе Ланиных процветает любовь. Только вот неразделённая. Но без жертв. Про дуэль кто-то вякнул – сразу замяли. Ну да, мы не тонем, не ссоримся, а только говорим (под вино), гуляем, рыбу ловим, танцуем и играем в футбол. Чеховский театр, без сомнения. Аж плакать хочется от умиления! И застрелиться из рогатки.
Если поискать в пьесе якобы присущий ей символизм (Серебряный век как-никак), можно и найти. Но я не стал. Во-первых, вижу плохо. Во-вторых, кому надо, пусть те и ищут. Мне за подобный поиск не платят. Мне одного прочтения хватило. Достаточно. Усадьба разбитых сердец пусть зарастает бурьяном.
Т.Уильямс. Лето и дым
Как же я угадал, отложив напоследок эту пьесу моего любимейшего драматурга! Вот это другое дело! Прочитал на одном дыхании, получив незабываемое удовольствие.
Уильямс, если верить критикам, считал пьесу «Лето и дым» (1848) самой любимой. Что интересно, в главной героине, дочери священника Альме Уайнмиллер, он якобы видел… себя. Подробной биографии драматурга я до сих пор не читал. Надо, пожалуй, ознакомиться.
Героини Уильямса постоянно разрываются – между желаниями и возможностями, долгом и страстями, прошлым и настоящим. Альма мечется между мечтой и действительностью, между духовным и материальным. Читал много любительских отзывов – практически все её высмеивают, презирают, безжалостно критикуют. Но в чём же она виновата? В то, что с детства влюбилась в свою полную противоположность? Но хулиганистый мальчик, молодой повеса, успешный врач – лишь видимые всем ипостаси Джона Бьюкенена. Ещё девочкой она увидела в нём глубоко скрытый внутренний свет и потянулась к нему. Временами он пробуждается. То из-под грубоватой насмешливости выступит тонкий лирик. То вдруг обнаружатся знания литературы, искусства, философии. Не говоря о медицине, которой он якобы не хочет посвящать свою жизнь.
Какой Джон настоящий? Трогательно любящий отца или тянущийся к Альме, в которую тоже влюблён с детства. Казалось бы, что мешает двум любящим сердцам соединиться? Родители? У Альмы, конечно, не всё просто в отношениях с ними, но она не боится запретов и кривотолков. При наличии твёрдого волевого решения с обеих сторон никто не в силах помешать им быть вместе. Всё дело в них самих.
В детстве Джон слишком часто оглядывается на реакцию окружающих. Зная о любви к себе Альмы, сам к ней неравнодушный, он стесняется своих чувств. К тому же Альма для других детей – девочка с приветом и объект насмешек. Открыто любить её – самому стать изгоем. Поцелуи исподтишка – совсем не то, на что рассчитывает девочка и чего она на самом деле достойна.
С годами у Альмы развиваются всевозможные комплексы. Налицо и дурная наследственность в виде чудаковатой мамочки. Впрочем, та скорее избалованная, капризная, эгоистичная особа, а не умалишённая. Вместо решения психических проблем Альма пробует лечиться у отца Джона, но, как видим, безуспешно. Болезненный смех выдаёт внутренний разлад. Высокопарные речи и обилие книжных оборотов говорят о неудовлетворённости несоответствия реальной жизни литературным идеалам. Альма очень требовательна к себе. Даже своё ангельское пение, от которого все в восторге оценивает крайне низко.
Повзрослевший внешне Джон, по сути, не поменялся. Он выбирает материальную сторону жизни: плотские удовольствия, острые ощущения, деньги и секс. В тот момент, когда у них с Альмой начинают завязываться близкие, доверительные отношения, он становится для неё не другом, не врачом, а демоном-искусителем. Вместо того, чтобы отказаться от своих пагубных, разрушительных привычек, он пытается втянуть девушку в болото грязи. Она отвергает его глупое предложение «пройти в номера». Он сам потом утверждает, что ничего бы всё равно не было. Но факт подобного предложения унизителен.
Джон выбирает Розу Гонзалес и деньги её отца, нужные ему для уплаты долгов и на новые кутежи. Альма вызывает по телефону «скорую помощь» для него – его отца. Этот поступок можно назвать предательством, как, например, это сделала Наташа Ростова в отношении Софии, рассказавшей о её готовящемся побеге с Анатолем Курагиным. Впрочем, Джон позднее вроде бы даже благодарен Альме. Правда, сцена встречи Бьюкенена-старшего с предполагаемым тестем Джона закончилась трагически. Но демоны не оставили молодого врача: он обрушивает на любимую поток вроде бы умных и правильных слов про отсутствие души в теле человека. Материальное всё-таки в нём побеждает.
После смерти отца Бьюкенен-младший делает головокружительную карьеру врача. Он возвращается в родной город в блеске славы и сразу же попадает в сети молодой кокетки Нелли Юэлл, которая специально всё сильнее и сильнее ранит сердце Альмы. Та готова поступиться своими принципами, своей честью и сама предлагает Джону телесную любовь. Но тот в смятении. Получается, что теперь ему уже не надо того, чего он якобы так хотел раньше. Забыться в объятиях юной накрашенной куклы – лучшее, что можно было придумать? А Альма с разбитым сердцем, смятёнными чувствами и тяжестью в душе выключает рассудок и ищет тепла в обществе заезжего молодца – юного коммивояжёра. Впереди почти сладостное падение в бездну, повторение судьбы матери разлучницы (мама Нелли тоже питала слабость к приезжим коммивояжёрам).
Уильямс великолепен. Логика поступков героев соответствует их характерам на 100 процентов. Кому-то может показаться неправильным то или иное решение, но именно так, только так, а не иначе должно быть в конкретной ситуации с конкретными людьми.
Шикарно прописаны персонажи. Мне кажется, любого можно играть так, как надо, уже с первой репетиции. Да, Джон и Альма порой многословны, но они существуют лишь друг для друга, лишь рядом друг с другом, поэтому им надо выговориться каждый раз за все годы проведённые по разные стороны одного окна со шторой. А второстепенные персонажи так ярко индивидуализированы, что не перепутаешь ни за что. Миссис Бэссит кого не бесит, а? Или миссис Уайнмиллер – кто не хотел бы отшлёпать и поставить в угол эту прикидывающуюся непослушным ребёнком стерву?
Экранизацию 1961 года вряд ли стоит смотреть. Альма стара, Джон слишком прост, а из всех остальных можно выделить разве что мать Альмы. Мне вообще кинофильмы по Уильямсу не нравятся. Даже «кошка на раскалённой крыше» в исполнении фиолетовоглазой красавицы Э.Тейлор. Кошку она, может, и сыграла, но не ту, что надо.
Думаю, театральные режиссёры стараются за километр обходить «Лето и дым» по одной причине: столько ремарок с подробнейшим описанием декораций, игры света и даже музыки редко где встретишь. Пространства для фантазии мало. Режиссёр чувствует себя униженным и оскорбленным, когда его водят за руку. В итоге он вымещает свою злость на авторе. Булгаковский Максудов не даст соврать.
Знакомы с творчеством Б.Зайцева и Т.Уильямса? Как вам эти пьесы?