Алёна посмотрела на меня устало и принялась громко зевать.
— Ой, простите, я прямо не могу, — она опять зевнула, едва успев прикрыть рот ладонью. — Не пойму, что со мной, глаза закрываются. Мне кажется, я сейчас под стол свалюсь и сразу вырублюсь, — она помотала головой, пытаясь прогнать от себя сон.
— Так всегда после ритуала бывает, — улыбнулась я. — Ложитесь спать. Всё равно вы не сможете сегодня от меня уехать. Мело полдня, трассу перекрыли.
— Да я даже до остановки не дойду. Вот только я никого из своих не предупредила, что задержусь. Переживать будут.
— Мама же знает, куда вы поехали.
— Так она думает, что я поехала со специалистом общаться, типа психолога. Меня Валера предупредил, чтобы я никому не распространялась и даже маме не говорила, дескать, она может кому-нибудь разболтать и вся работа насмарку, — Алёна снова зевнула.
— Я напишу Валере, ложитесь спать, — я встала из-за стола и принялась всё убирать после проведённой работы и чаепития.
Алёна кивнула, еле борясь с накатывающей дремотой, и неуверенно поднялась со стула.
— На диване можно отдохнуть, — сказала я, убирая оставшиеся свечи.
Она побрела к нему, едва переставляя ноги, будто под гипнозом. Напротив стола стоял старый, но удобный диван, застланный лоскутным одеялом. Я достала из шкафа подушку и простыню.
— Вот, устраивайтесь.
Алёна без лишних слов плюхнулась на диван и подсунула под голову подушку.
— Спасибо… — пробормотала она уже почти сквозь сон.
Я накрыла её одеялом и отступила на шаг. За окном метель выла, но в комнате было тихо и тепло. Прошка прыгнул на подоконник и уставился на спящую пациентку, его хвост медленно раскачивался, словно маятник.
— Что, дружок, чуешь что-то? — потрепала его за ушком я.
Кот лишь прищурился, но не ответил.
Тем временем телефон в моём кармане завибрировал — сообщение от Валеры:
«Алёна ещё у вас? Как дела?»
Я быстро набрала ответ:
«Всё в порядке. Из-за метели она останется у меня до завтра. Пусть мама и муж не волнуются. Придумай что-нибудь.»
Ответ пришёл почти мгновенно:
«Всё ясно. Это твой профиль?»
— Она пришла по адресу, — отправила я сообщение.
Я убрала телефон и взглянула на Алёну. Она уже спала глубоким, почти беспамятным сном — дыхание ровное, лицо расслабленное. После таких ритуалов люди всегда вырубаются, будто их подменили. Организм тратит слишком много сил на восстановление.
Катюшка тихо приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
— Уснула? — шёпотом спросила она.
Я кивнула.
— Давай оставим её отдыхать.
Мы вышли в коридор, и я прикрыла за собой дверь.
— Что-то случилось? — настороженно спросила Катюшка.
— Нет, но… — я понизила голос, — этот «крадник» оказался не таким простым. Кто-то очень серьёзно поработал над ним. И я не уверена, что Катя действовала в одиночку.
Катюшка нахмурилась.
— Ты думаешь, у неё есть наставник?
— Не наставник, скорее всего она кому-то заказала работу, — я замялась, — или она сама сильнее, чем кажется.
За окном ветер снова усилился, завывая в трубах. Метель кружила снежные вихри, словно предупреждая — покоя не будет.
— Что будешь делать? — спросила Катюшка.
Я вздохнула.
— Ждать. И быть начеку. Ну и проверю защиту дома, чтобы никому из домочадцев не прилетело.
— Эх, что-то каждый раз тебе сложные клиенты попадаются, — покачала головой Катя.
— Дочь, а других и не бывает. У наших людей либо пипец, либо фигня. Пипец не лечится, а фигня сама пройдёт, вот и тянут до последнего, до перитонита. Чем дольше деструктивные программы крутятся, тем сложнее потом лечить. В целом, Алёна до полного краха не дотянула, но и за полгода подруженька так успела всего накрутить, что мало не покажется.
— Мама, а что ей будет? — спросила с интересом дочь.
— Алёне или её подружке?
Катюшка пристально посмотрела на меня, в её глазах читалось любопытство и тревога.
— И той, и другой, — уточнила она.
Я потёрла виски, чувствуя накатывающую усталость.
— Алёне придётся нелегко. Даже после снятия крадника и порчи закрытия дорог последствия ещё долго будут давать о себе знать. Финансы, здоровье, отношения — всё это как разбитая ваза. Можно склеить, но трещины останутся.
Катюшка нахмурилась.
— А подружка?
Я усмехнулась, но без радости.
— О, тут интереснее. Я поменяла местами каналы.
— Перевернула его.
— Именно. Теперь весь негатив, который за это время получила Алёна, вернётся к ней бумерангом. И чем дольше она воровала, тем сильнее получит. В сторону Алёны пойдёт поток благ.
Катюшка задумалась.
— Но… она же почувствует, что что-то не так? Попытается защититься?
— Конечно. Но вот в чём фишка, — я присела на краешек стола, — её собственная защита не сработает. Потому что это её же энергия, её же программа. Она не воспримет это как атаку извне. То есть не сразу прочухает, что краник повернулся в другую сторону.
За окном ветер завыл особенно жутко, будто подчёркивая мои слова.
— А если у неё действительно есть наставник или всё это делала профессиональная ведьма? — не унималась Катюшка.
— Тогда, — я вздохнула, — нам может прилететь ответка. Но на доме и семье стоит защита, которую нужно проверить. Чем я сейчас и займусь. Если мы, конечно, с тобой решим покинуть предбанник и пойдём в большой дом. Я как-то уже немного подзамерзла тут торчать.
Катюшка кивнула, но в её глазах читалось беспокойство.
— Мам… а если…
— Если что?
— Если она не знала, что делает? Если её кто-то заставил?
Я покачала головой.
— Дочь, в магии нет случайностей. Ты либо понимаешь, что делаешь, либо не лезешь. А если лезешь — будь готов к последствиям.
Мы замолчали. Ветер за окном стих на мгновение. Я натянула на себя пуховик и сунула ноги в сапоги.
— Идём домой, нечего беспокоить нашу гостью. Хотя… — я задумчиво посмотрела на Катю, — поставлю-ка я на неё двухчасовую свечу, пусть немного подзарядится. Оно не помешает.
Стащила с себя верхнюю одежду и вернулась в комнату. Я достала из корзины толстую восковую свечу, установила её в подсвечник и, присев рядом со спящей Алёной, аккуратно зажгла.
— Пусть свет ведёт, пусть тьма отступит, пусть силы вернутся, а покой сохранится, — прошептала я, проводя рукой над пламенем.
Огонь вспыхнул ярче, отбрасывая тёплые блики на бледное лицо женщины. Катюшка наблюдала за мной, переминаясь с ноги на ногу.
— Мама, а если она проснётся?
— Не проснётся. После такого ритуала спят, как младенчики.
Я поправила одеяло на плечах Алёны и жестом подозвала дочь к выходу.
— Всё, теперь можно идти.
Мы вышли в снежную круговерть. Метель теперь бушевала по-настоящему — снег хлестал по лицу, ветер выл в темноте, словно разъярённый зверь. Катюшка прижалась ко мне, и мы, согнувшись, побрели к большому дому.
— Ох и погодка сегодня, — поморщилась я, стараясь увернуться от снега. — И Саша с работы ещё не вернулся. Надеюсь, Славка останется у дедушки с бабушкой, а не решит пойти домой. При такой метели лучше дома сидеть.
Мы едва пробились сквозь снежную завесу к крыльцу дома. Катюшка, дрожа от холода, торопливо открыла дверь, и мы буквально ввалились в тёплый коридор.
— Фух, — дочь отряхнула с себя снег, — хоть тут тепло.
Я повесила пуховик на вешалку и сразу же потянулась к телефону.
— Надо проверить, где Саша.
Набрала номер мужа. Гудки. Долгие гудки.
— Не берёт трубку, — нахмурилась я.
Катюшка сняла сапоги и подошла ко мне.
— Может, на дороге застрял? Или к родителям заехал?
— Возможно… — я попробовала позвонить свекру.
На этот раз ответили почти сразу.
— Алё? Агнета? — в трубке раздался спокойный голос Павла.
— Дядя Паша, у вас Славка?
— Да, конечно. Он тут мне с машиной помогает. А что?
Я выдохнула с облегчением.
— Ничего, просто метель началась, хотела убедиться. А Саша к вам не заезжал?
— Нет, не видели. Но он говорил, что хотел заехать к Мише, может, он у них.
— А, точно, — я вспомнила, — спасибо. Славка пусть у вас переночует.
— Вот здесь я с тобой согласен, — ответил он. — Тогда спокойной ночи, Агнета.
— Спокойной ночи, — вздохнула я.
Повесив трубку, я обернулась к Катюшке:
— Славка у бабушки. Саша на ферме у Миши. Всё в порядке.
Дочь кивнула, но её взгляд скользнул к окну — там, за снежной пеленой, угадывались очертания летней кухни.
— Мама, а она… Алёна… ей не страшно одной?
Я вздохнула.
— Там тепло, светло, и защитная свеча горит. Лучше места не придумаешь. Да и наши защитники не дремлют.
Прошка, промокший и недовольный, прошмыгнул между нами и направился к печке — отогреваться.
— Ладно, — я потянулась, чувствуя, как усталость наваливается тяжёлым грузом, — давай проверим защиту дома, а потом чаю попьём. Ты отвечаешь за чайник, а я за защиту.
Катюшка кивнула, и мы с ней разошлись по комнатам.
Автор Потапова Евгения