— Почему ты говоришь со мной так, Лика? — голос Ирины Валерьевны дрожал, хотя она пыталась говорить строго.
— А как ты хочешь, чтобы я говорила? — голос Лики звучал устало. — Я тут, между прочим, пашу сутками, а не на курорте. А вы где были последние восемь лет?
Секунда тишины.
— Мы с отцом... да, мы не писали, — вмешался Анатолий Степанович, похоже, он тоже слушал разговор. — Но мы же знали, что ты жива-здорова. А вот Генке нужна помощь.
Лика стиснула зубы.
— Конечно. У Гены всегда что-то. А у меня — звонок "привет, ты теперь известная, подкинь денег"? Так?
— Не передёргивай, — мать тяжело выдохнула. — Мы всё равно твои родители.
— Родители? А где вы были, когда мне было страшно, одиноко, и я ела вермишель пять дней подряд, потому что денег не было?
Разговор закончился, как и должен был: тишиной и резким звуком отбоя.
Лика уставилась на экран телефона. Сердце стучало в ушах. Она будто снова вернулась в тот день, когда впервые поняла, что рассчитывать может только на себя.
Бегство в неизвестность
Лике было восемнадцать, когда она собрала сумку, втиснула туда тетрадки, два свитера и старый ноутбук, и уехала из Курска в Томск.
Родители провожали Гену — старшего брата — в аэропорт: он улетал на очередную международную стажировку. Его успехи обсуждали за ужином, в разговорах с соседями, даже в поздравительных открытках на праздники.
"А Лика?"
Лика была “хорошей девочкой”, которая не мешает, не просит и не претендует.
— Иди, посуду помой, — махал рукой отец.
— Не вставай поперёк, Лика, — раздражённо говорила мать, — у нас и так забот полно.
Даже тётя Вера, мамина сестра, умудрялась каждую встречу превратить в издёвку.
— Ликочка, ты у нас цветочница, да? А куда с этим? Не в банк же устраиваться!
Но однажды Лика увидела по телевизору передачу про биоинженерию — и пропала. Её потянуло туда, где растения не просто растут, а живут, болеют, мутируют. Она загорелась идеей изменить что-то — если не в себе, то хотя бы в этом мире.
Родители не поддержали её поступление на биофак. “Что за блашь”, “поступила бы куда приличнее” — вот и весь разговор. Но она всё равно уехала.
И пусть было страшно, пусть плацкарт вонял, а подушка была твёрдой — Лика чувствовала: она впервые делает что-то только для себя.
Свой путь
Томск принял Лику настороженно: дождями, скользкими улицами и холодом в общежитии. Но она не жаловалась. На первом курсе днём она училась, а вечерами мыла пробирки в лаборатории. Всё ради того, чтобы быть ближе к мечте — генной инженерии растений.
На втором курсе Лика выбрала кафедру молекулярной биологии. В свободное от занятий время она писала научные заявки, подавалась на гранты, участвовала в хакатонах и конференциях. Поначалу писала домой короткие сообщения:
Поступила.
Всё в порядке.
В ответ — сухое:
Хорошо. Береги себя.
А потом и это прекратилось.
Но Лика не грустила. Она была поглощена работой.
Через три года её проект по устойчивости овощных культур к вирусам получил признание — научная публикация, премия, а затем предложение: отдельная лаборатория в университете и государственный грант на развитие исследований.
Подруга и коллега, Рита, встретила её у выхода из телестудии, где Лика только что дала первое в жизни интервью.
— Ты — звезда, — обняла её Рита. — Я горжусь тобой.
— Спасибо, — Лика улыбалась, но в груди щемило: это было признание, которое она всю жизнь хотела услышать от родных.
Голоса из прошлого
Через два дня после выхода интервью телефон Лики не умолкал. Незнакомые номера. Сначала она сбрасывала — думала, журналисты. Но потом увидела, что звонок с Курского кода. Ответила.
— Ликочка, привет, это мама! — радостно воскликнула Ирина Валерьевна. — Мы тебя по телевизору видели, представляешь?
— Привет, мама. Да, было интервью.
— Ой, ты такая молодец! Только вот... у нас тут беда с Геной. Он в долгах, работу потерял, сам не свой. Может, ты приедешь, поговоришь с ним? Ты же теперь... ну, уважаемый человек.
Лика промолчала.
— Мам, я не планировала в Курск. У меня здесь работа, проекты…
— Ну ты подумай. Мы с отцом очень соскучились. Может, ты и нам чем-то поможешь? Тут ведь всё дорого сейчас, ты понимаешь…
Лика сжала губы.
— У меня нет возможности помогать, мама. Прости.
Они попрощались натянуто. Через день позвонила тётя Вера. Та самая, которая смеялась над её “цветочками”.
— Лик, я тебя видела по телеку! Ну ты даёшь. Гордость-то какая! И выглядишь шикарно! Прямо вся из себя — зубы, нос, фигура. Совсем другая стала.
— Да, пришлось поработать, — спокойно ответила Лика.
— Приезжай в гости. У тебя же теперь, наверное, всё с деньгами в порядке? Мы тут с Ириной уже прикинули, как у тебя карьера попрёт. А Гене хоть чем-то поможешь… он совсем запутался.
Лика отключилась без лишних слов. Внутри зашевелилось что-то тёмное, неоформленное: обида, усталость, презрение. Они снова вспомнили о ней — потому что она теперь “полезная”.
Разговоры без тепла
Через пару дней снова позвонил отец. Голос был наигранно тёплым:
— Лика, привет, это папа. Как ты? Мы вот с мамой... ты знаешь, очень за тебя рады. Столько всего добилась. Молодец.
— Спасибо, папа, — холодно ответила Лика.
— Слушай, может, ты всё-таки приедешь на пару дней? Тут у нас куча проблем накопилось… И с Геной бы поговорила. Он тебя уважает, может, послушает.
— А зачем? Я не психолог и не спонсор. У меня здесь дела.
— Ну ты же теперь известная, — не унимался он. — Может, знаешь, куда его пристроить? Или у тебя есть какие-то связи…
Лика стиснула зубы.
— У меня есть только работа. И я ей занимаюсь. Помогать Гене — это не в моих силах.
Отец замолчал, потом пробормотал:
— Мы просто думали, ты не забудешь семью. Мы же родные, в конце концов…
— Родные? — переспросила Лика. — А вы где были, когда я одна ползла к своей мечте без поддержки и денег? Или родство вспоминается, когда кому-то от меня что-то нужно?
Разговор оборвался.
На следующий день, прямо в лаборатории, снова зазвонил телефон. Это была мать. Рядом сидела Рита, которая жестами показала:
"Ответь, может, отстанут".
Лика включила громкую связь.
— Лика, срочно поговори с Геной. Он опять задолжал за квартиру. Мы с отцом уже не тянем. Может, ты сможешь...
Лика перебила:
— Мам, я для вас теперь банкомат? Или психотерапевт? Или может, волшебница, которая всё должна разрулить?
— Да что ты за слова такие говоришь?! Мы же семья! — возмутилась Ирина Валерьевна.
— Семья? Мама, вы меня игнорировали восемь лет. А теперь звоните только, когда у вас проблемы. Это не семья. Это... использование.
Чёткая грань
Когда звонок закончился, в лаборатории повисла тишина. Несколько коллег сделали вид, что заняты пробирками. Лика стояла, прислонившись к столу, и пыталась успокоить дрожь в пальцах.
Рита первой нарушила молчание.
— Ты… ты как? Может, ты резко, но… ты ведь права. Они не звонили тебе все эти годы. А теперь вдруг вспомнили?
— Именно, — спокойно ответила Лика. — Это не забота. Это не любовь. Это — интерес. Пока я была "никто", я им была не нужна.
— Теперь ты не "никто", — тихо сказала Рита. — И не только для них.
Лика кивнула. Она снова взглянула на экран: пропущенные звонки от матери, отца, тёти. Но ни один из них не вызывал в ней желания перезвонить.
Впервые за долгое время она чувствовала не только обиду — но и силу. Её признание пришло не благодаря, а вопреки. Не их забота её вырастила, а её собственная воля.
Лика вернулась к столу, взяла микропипетку и включила оборудование. Перед ней снова была работа, любимое дело, команда — её настоящая, выбранная семья.
Старое осталось позади. И с этим прошлым она наконец попрощалась. Без боли. Без истерики. Просто — чётко, уверенно, навсегда.
Не пропустите ещё наши увлекательные истории! Читайте другие рассказы!