Автор - Вальтер Бём (Walter Böhm)
Перевод - Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart)
Вести рассказ о собственном рождении и ранних годах непросто. По данной причине в качестве надёжного документа я воспользуюсь своим свидетельством о рождении. В нём, правда, не указано, где именно я родился в Инстербурге, хотя случилось это по адресу: Аугсташтрассе №6, второй этаж, в квартире моих бабушки и дедушки. Отец мой, профессиональный музыкант (пианист), родился в Мюнхене, и благополучно пережив Первую мировую войну искал себе новое пристанище.
В начале 1919 года отец совершил большую поездку в Инстербург, что в Восточной Пруссии. Там он познакомился с моей матерью и в том же самом году они поженились. Следующие несколько лет мои родители жили у бабушки и дедушки, покуда в городе не затеяли новое строительство.
Дедушка работал проводником на железной дороге. У него с бабушкой было шестеро детей — три мальчика и три девочки. По этой причине у меня имелось несколько дядей и тётей, а несколько позже появилось ещё восемь двоюродных братьев и сестёр.
Крестили меня в почтенной Лютеркирхе, являвшейся настоящим символом города. В ранние годы мама и её младшая сестра часто катали меня в детской коляске в близлежащий Стрелковый парк (позднее Городской парк). Таким образом с ранних лет я познакомился с зелёным убранством города.
Мама всегда была рядом, а учитывая, что братьев и сестёр у меня не было, то я всегда оставался единственным кронпринцем в семье. Первыми моими занятиями было научиться ходить и говорить. Первыми слова, которые я произнёс, были: «Деда Бейтер», и при этом уверенно показал на муху. С тех самых пор меня уже было не остановить. Отец говаривал, что я самый дикий ребёнок во всём Инстербурге.
Однако к четырём годам мой темперамент угас, и я превратился в тихого и послушного мальчика. Мои воспоминания слабо отражают период до трёх с половиной лет, но вполне отчётливы с четырёх.
Одним из волновавших взрослых событий того времени была инфляция 1923/24 годов. Каждый день отец приходил домой с целой пачкой бумажных денег, а на следующий день их уже едва хватало только на еду. Помимо Инстербурга он гастролировал по разным городам Восточной Пруссии и его места работы тогда выглядели следующим образом: 1920 Кафе «Alt Wien», Инстербург; 1921 Кафе «Rheingold», Инстербург; 1922 Отель «Reichshof», Пиллькаллен; 1923 Отель «Kronprinz», Инстербург; 1924 Кафе “Hohenzollern», Тильзит; 1924 Отель «Kronprinz», Инстербург; 1924 Кафе «Rheingold», Инстербург; 1925 Кинотеатр «Neues Lichtspielhaus», Инстербург; 1926 пляж Зигера, Инстербург.
Мы с мамой частенько навещали его во время его гастролей. В свои четыре года я вызывал восхищение в отелях тем, что искусно управлялся за обеденным столом с салфеткой, вилкой и ножом.
Поездка моей мамы вместе со мной к бабушке в Мюнхен летом 1924 года стала для меня незабываемым событием. Мюнхенские бабушка с дедушкой очень хотели познакомиться с мамой и мной, их единственным внуком. Я до сих пор помню Октоберфест и американские горки. Мама же познакомилась с «баварской кухней», и после того визита у нас дома в Инстербурге стали появляться всякие баварские блюда, например хлебные кнодели (Semmelknödel или хлебные клёцки — Е.С.). Также с тех пор у моих родителей появилась традиция каждый год перед Рождеством отправлять в Мюнхен большую посылку с гусем, сырокопчёной колбасой и ветчиной. В свою очередь бабушка и дедушка из Мюнхена всегда дарили мне на день рождения особые подарки, такие как игрушечный замок, драгоценные оловянные солдатики и прочие сокровища.
Из эркерной комнаты дома №6 по Аугусташтрассе открывался великолепный вид на железную дорогу (на Кёнигсберг), что находилась прямо напротив, а также на два автомобильных туннеля с украшавшими их большими бетонными шарами (диаметром в 1 метр), ведущими к Туннельштрассе (ул. Туннельная) и Людендорфштрассе (ул. Железнодорожная) в сторону центра города. Мой дедушка, с красным кушаком кондуктора, часто проезжал мимо по железной дороге, и мы могли махать друг другу из окна эркерной комнаты.
С этой квартирой связаны самые ранние из моих детских воспоминаний. Особенно это касается Рождества и Пасхи, когда семья собиралась вместе. (Большой дом по адресу Аугусташтрассе №6 утрачен — Е.С.)
В 1926 году мои родители перебрались в свою собственную квартиру в доме, построенном после обуздании в стране инфляции. В те годы было построено много новых зданий, придавших Инстербургу свежий, моложавый облик. Несколько таких домов появилось на Штраухмюленштрассе, в южной части города, рядом с Мельничным прудом (букв. пруд Кустарниковой мельницы или Strauchmühlenteich, ныне Лётчитское озеро — Е.С.). Самым большим из них стал многоквартирный дом с тремя подъездами, с порядковым номером 10 (В настоящее время этот дом носит адрес ул. Офицерская №6 — Е.С.). Именно в нём, на четвёртом этаже со стороны двора, находилась квартира моих родителей.
Длинный тротуар перед домом был вымощен плитами, и эта была наша игровая площадка, на которой мы резвились с мячом, обручем и волчком. Близлежащий Мельничный ров тоже являлся нашим местом для игр. Мы заходили в чистую воду по колено и пускали там кораблики.
На третьем этаже дома жил дантист доктор Гуттманн со своей семьёй. Его практика располагалась на углу Вильгельмштрассе (ул. Пионерская) и Буттермаркт (позднее переименованной в Ульменплац, ныне парковка между ул. Калинина и ул. Госпитальной за магазином «Планета детства» - Е.С.). Мы с мамой несколько раз посещали его кабинет.
В те времена на Штраухмюленштрассе было ещё много незастроенных земель. Из нашей квартиры в ясные дни открывался чудесный вид, словно из орлиного гнезда. Слева, на горизонте, виделся Городской лес, а прямо по курсу шпиль Меланхтонской кирхи на Цигельштрассе. По воскресеньям и праздникам, а также по вечерам, до нас всегда доносился звон её церковных колоколов.
Квартира на Штраухмюленштрассе была для меня идеальной. На улице не было практически никакого движения, и у меня было вдоволь игровых локаций, вплоть до самого Мельничного пруда, с его пологим склоном в сторону Аугусташтрассе (ул. Курчатова), а затем через Куандельштрассе (западная часть ул. Гоголя) к Цигельштрассе (северная часть ул. Победы). Таким образом мне было совсем рукой подать до бабушки и дедушки, а от них до школы.
Слева от нашего дома находился кирпичный завод (принадлежавший фон дер Хейде), а в конце улицы стояла Кустарниковая мельница (как выглядела мельница можно посмотреть в статье про Пруды Инстербурга - Е.С.). Преодолев небольшой бугор мы оказывались у длинного пруда (Мельничного). В то время вода в нём была чистой, а глубина в его центре достигала примерно 2-3 метров. В летние дни я часто приходил сюда с отцом, чтобы искупаться и поплавать. Сам он заплывал далеко или даже на другой берег, а я в это время плескался и учился плавать на мелкой воде. Мы ходили в дальние походы в Городской лес, после чего перекусывали в лесном трактире «Дреболинен» (Drebolienen). С собой мы всегда приносили полные рюкзаки сосновых и еловых шишек.
На пути в центр города можно было срезать — по грунтовой дороге (позднее превратившейся в Лигнитцерштрассе, теперь ул. Офицерская — Е.С.), проходившей мимо католического кладбища. В праздники Дня всех святых и Дня поминовения усопших там на могилах зажигали свечи. Поскольку кладбище располагалось на склоне (участок чуть севернее дома №4 по ул. Офицерской — Е.С.), с бегущей мимо тропинки, в темноте, эти огоньки были видны особенно отчётливо. Зрелище было настолько зловещим для меня, что я боялся ходить там по вечерам в одиночку.
Родители обставили нашу новую квартиру по своему вкусу. Они купили кухню в деревенском стиле и мебель для гостиной. Отцу судоходной компанией из Мюнхена доставили пианино, на котором он получил свои первые уроки музицирования в возрасте 8 лет. Теперь он мог разминать свои пальцы дома каждый день. Я рос под ежедневные звуки пианино. Со временем я научился понимать музыку и то, что она выражала. Музыка отца сопровождала меня на протяжении многих лет. Его самым любимым композитором был Ференц Лист и его «Венгерские рапсодии» №2 и №12. Однако мой отец никогда не играл дома популярные шлягеры.
Школа ознаменовала новый этап моей жизни. Родители отдали меня в начальную школу на соседней Аугусташтрассе (ныне школа №4 — Е.С.). Это было большое кирпичное здание, левая часть которого предназначалась для девочек, а правая для мальчиков. Там также имелся и спортзал. Я прозвал его «домом со множеством комнат». В самый первый день занятий мама отвела меня в класс и попросила слушаться будущих учителей. Но в тот день школа мне совсем не понравилась, и я вернулся домой уже через несколько минут после мамы. Как бы там ни было, но пришлось привыкать к новой «школьной» обстановке, и стать хорошим учеником. Моим классным руководителем был господин Вимер — невысокий, тучный, но дружелюбный учитель в очках в металлической оправе. (Сын господина Вимера позднее стал известным преподавателем игры на фортепиано в Инстербурге на Обермюленштрассе (северная часть ул. Садовой)).
В школу я теперь бегал каждый день, усердно обучаясь письму, чтению, арифметике и многим другим вещам. Чтение позволило мне открывать новые миры и оно стало моим любимым занятием.
Ещё в 1927/28 годах мне довелось послушать первые радиопередачи в доме одним знакомых, живших по соседству на Штраухмюленштрассе №9. Я тогда сопровождал маму в её походах к соседям на чашечку кофе. Там мне разрешили воспользоваться детекторным приёмником с наушниками, батарейками, катушками и множеством проводов. Благодаря появлению радиопередач и кинотеатров это был совершенно новый мир технологий. Фильмы Тома Микса, Пата и Паташона — всё это яркие воспоминания о той эпохе.
Тёплые воспоминания об Инстербурге 20-х годов связаны у меня и с рестораном Плауманна на Аугусташтрассе. В нём был небольшой зал со сценой во дворе. Во время Адвента (канун Рождества — Е.С.) тут праздновали железнодорожники. Дедушка неизменно брал меня на это мероприятие, на котором Товарищество железнодорожников вручало мне большой мешок с орехами, сладостями и яблоками.
Время, что я провёл ребёнком на Штраухмюленштрассе и её окрестностях, с их природным и нетронутым пейзажем, с чистым воздухом, которых сейчас не встретишь в городах, оказало огромное влияние на моё взросление. Я отлично помню жаркое лето в квартире на четвёртом этаже и длинные вечера, в которые молодые музыканты репетировали среди ив на просёлочной дороге. Мелодия разливалась в тишине тёплых сумерек и доносилась сквозь наши распахнутые окна, словно музыкальное приветствие.
Летние вечера в Инстербурге тогда обладали особым очарованием. Они излучали покой и уют, а аромат лугов и полей пробуждал ощущение счастья и удовлетворения. Это была атмосфера наполненная неповторимой красотой и романтизмом, которую невозможно забыть.
В 1920-е годы в Инстербурге кипела строительная деятельность. В детстве я стал свидетелем появления новых зданий и сооружений. В 1926 году на Нойер Маркт (Театральная площадь) был построен современный крытый рынок, который в последующие годы превратился во всесезонный центр рыночной жизни. На Казерненштрассе (ул. Гагарина) появилась школа Песталоцци и большая современная районная больница. На Форхештрассе (ул. Калинина) возвели новое здание для второй городской ратуши. В его подвале разместился уютный ресторанчик «Ратскеллер».
В дальнем продолжении Казерненштрассе, получившем позднее название Зальцбургерштрассе, разбили Городское садоводство и Новое кладбище. На Маркграфенплац появилась школа ремёсел и домоводства, чью химическую лабораторию я впоследствии посещал.
Благодаря расширению большого спортивного парка был построен городской бассейн и проложено множество благоустроенных прогулочных дорожек вдоль Ангерапп, вокруг Мельничного пруда и до самого Городского леса, а также в долине Стрелков. Городской пейзаж приобрёл новый вид в гармоничном венке из зелёных насаждений и послужил образцом для других городов тогдашней Восточной Пруссии.
В те годы в восточной части города было возведено большое количество новых домов, а между протяжёнными Казерненштрассе (ул. Гагарина) и Данцигерштрассе (ул. Пушкина) вырос современный район со множеством новых улиц. Именно там мои родители стали подыскивать себе новое жильё, поскольку жить на четвёртом этаже стало тяжеловато. Таким образом в 1930 году мы переехали жить в дом на Грауденцерштрассе №2 (ул. Школьная), что находился прямо на углу Казерненштрассе.
Автор - Вальтер Бём (Walter Böhm)
Перевод - Евгений А. Стюарт (Eugene A. Stewart)
При перепечатке или копировании материала ссылка на данную страницу обязательна. С уважением, Е. А. Стюарт