Бразилия... 1827-й год от рождества Христова. Пред нам жаркий штат Сан-Паулу, где на многочисленных местных плантациях сахарного тростника близ городка Сорокаба без продыху трудятся под палящим солнцем темнокожие рабы.
Однако есть один молодой невольник двадцати лет от роду, коего никогда не касается работа в поле. Ибо его задача на плантации - совсем иная. По-своему тяжелая. Ниже расскажу подробнее. Читайте на канале «Национальный след».
Зовут этого раба в католическом крещении Роке Хосе Флоренсиу. Но более известен он как Pata Secca - в буквальном переводе с португальского «сухая лапа». Ибо еще в юношестве, захваченный в родной Анголе охотниками на людей, потерял он часть ступни в цепях.
- Впечатляющую историю этого «сына черного дерева» в разное время полностью или частично описали сразу несколько бразильских авторов XIX-го столетия. Включая знаменитого Бернарду Гимарайнша (1827–1884) автора бессмертного романа «Рабыня Изаура».
Неутомимый «инсеминасау»: рабство или работа мечты?
Пата оказался за океаном - в Новом свете, куда перевезен был на невольничьем судне. Купивший его плантатор барон Хоаким Хосе де Оливейра сразу же отметил богатырскую стать нового двухметрового раба, его мощные мускулы, в вес в центнер с лишним. И решил применять такого бугая совершенно в иных целях. Для производства новых рабов.
- Ибо слишком устававшие на плантациях униженные невольники-мужчины зачастую не находили в себе сил или же смелости воспроизводить собственный род. А часто просто не хотели, чтоб дети у них на свет появлялась да потом всю жизнь под солнцем мучились.
- Ты не человек, Пата Сека, ты животное для случки, - говорил ему, смеясь, сам барон. - Ты просто inseminação, инсеминасау, осеменитель... Семя, что должно регулярно приносить мне новый урожай. Иначе, ты сам знаешь, что с тобой сделаю...
- Каждую ночь Пату Секу приводили либо самого к новой насмерть перепуганной рабыне. Либо же рабынь доставляли к нему в хижину... Изауру, Лауру, Розу...
Иногда не одну приводили, а сразу несколько: рассказывали, что здоровяк Пата мог запросто с десятью девицами справиться по очереди. Под внимательное наблюдение гогочущих надсмотрщиков с тяжелыми бичами, а то и просто гостей плантации, собравшихся посмотреть на интересное зрелище:
- Вот это бык, вот это жеребец! Кажется у парня еще осталось немного сил! Давай-давай, старайся, Пата, потом получишь порцию вкусной похлебки...
Разумеется, никто малейшего согласия девушек пред «свиданьями» с Патой и близко не спрашивал: дону де Оливейра нужны новые здоровые крепкие рабы! Маленькие тени, словно бы от рождения носившие в себе одновременно боль и страдания своего униженного положения.
- Пата старался с приведёнными ему девицами как можно мягче обходиться. - писал бразильский публицист начала XX-го столетия Жуан-ду-Рио. - Щадил по возможности, не мучил. Насколько то вообще можно было в их ситуации неловкой. Старался все побыстрее сделать. Лишнего ничего не просил делать. Наоборот ласково успокаивал: vai correr tudo bem, mana (все будет хорошо, сестренка), больно не сделаю.
Ходили слухи, что любая девица несла от Паты уже в первую ночь. А барон де Оливейра выгодно зарабатывал на поставках на невольничий рынок маленьких детей. Сам же Пата взамен своих успехов получал вкусную калорийную пищу. И полное освобождение от любых трудных работ.
- Впрочем, работой мечты занятия Паты точно назвать нельзя было. Готов к труду и обороне он должен был быть в любое время дня и ночи, прямо на глазах толпы народу. Малейшая осечка тут же каралась тяжелым кнутом беспощадного надсмотрщика.
Отметим, что Пата был далеко не единственным таким «профессионалом» среди мужчин-рабов в Бразилии. Собственного инсеминасау каждый плантатор норовил завести у себя на фазенде. В том числе, из прямых потомков успешных «производителей». А лучших «жеребцов» сдавали в аренду соседям: например, того же Пату несколько раз с «гастролями» возили по всему штату Сан-Паулу.
Пата освобожденный
Пата Сека, как писал Машаду де Ассиза, заделал примерно около 250-300 чад - словно какой-то турецкий султан или сам рыжебородый пострясатель вселенной Чингисхан. Проблема в том вот только, что Пата наш был овсе не султаном и не ханом. А оставался лишь жалким рабом из сельской бразильской глубинки. Пусть и со своим личным гаремом.
- Бразильские журналисты писали: Пата при своей профессии счастливо дожил до освобождения рабов в Бразилии, что случилось лишь в 1888-м году. Но обретя заветную волю так и остался жить в Сорокабе. Трудился на собственном маленьком участке земли, подаренном в качестве награды плантатором. Говорят, подумывал даже собственной семье обзавестись. И в возрасте под восемьдесят лет женился на местной девушке-красавице по имени Пальмира, которой несмотря на преклонные годы умудрился якобы еще пяток детей заделать.
При том, Пату помнили немало зачатых им детей, ухаживавших за стариком-отцом. Скончался неутомимый мужик-производитель уже в начале XX-го века, перешагнув столетний юбилей. А сегодня здесь регулярно собираются на встречи со всей огромной Бразилии его многочисленные потомки, которых набирается аж несколько тысяч человек.