Покой Нина Петровна искала всю жизнь — и наконец нашла его в маленьком домике на шести сотках.
Купила в конце апреля, когда сошел последний серый снег. Земля выдохнула влагой и запахом прелой листвы. СНТ «Рассвет» — старое, обжитое. Небольшой щитовой домик. Старые яблони.
И главное — тишина. Та самая, о которой она мечтала все последние годы работы корректором в шумном московском издательстве. Тишина, которую можно было пить как родниковую воду.
Переехала сразу, как оформила документы. Привезла свои книги. Любимую фикусовую пальму в кадке. Рассаду бархатцев. Старый письменный стол, за которым еще ее отец чертил свои проекты. В свои пятьдесят восемь лет она не искала приключений. Она искала покоя.
Первые недели были похожи на счастье. Утром ее будили не сирены за окном. Ее будил настырный дятел у сосны. Она заваривала крепкий чай с мелиссой из собственного огорода. Выходила на крыльцо. Смотрела, как просыпается мир.
Работа в саду отвлекала от мыслей. Разбила клумбы. Посадила флоксы. Обожала их за скромную красоту и пряный аромат. Вечерами читала, укутавшись в плед. Сын звонил из далекого Новосибирска. Спрашивал, не скучно ли ей. А ей не было скучно. Ей было хорошо.
Соседку справа увидела на второй день. Через сетку-рабицу на Нину Петровну уставилась крупная женщина в выцветшем цветастом халате.
— Новенькая, что ль? — голос у нее был зычный. Без вопросительной интонации. Утверждающий.
— Здравствуйте. Нина Петровна, — вежливо кивнула она.
— Клавдия, — буркнула соседка. Не отрывая взгляда просмотрела весь участок. — Дом-то этот непростой. Его прежний хозяин Петрович тут жил-жил, а потом резко уехал к родственникам. Говорят, что-то случилось. Так что вы тут поосторожнее.
Нина Петровна почувствовала холодок по спине. Не от новости. От того, с каким будничным удовольствием Клавдия это сообщила.
— Спасибо за предупреждение, — сухо ответила она и вернулась к своим грядкам.
С того дня соседка стала неотъемлемой частью ее жизни. Возникала у забора в самые неподходящие моменты. Когда Нина Петровна полола сорняки, раздавалось:
— Петровна! Спину-то побереги! Не девочка уже! Грыжу заработаешь. У меня соседка по той линии так же корячилась. Теперь не разгибается.
Когда обедала на веранде, Клавдия кричала со своего крыльца:
— Что ешь-то? Суп один? Мужика тебе надо, Петровна! Чтобы мясо в доме было!
Ее бесцеремонность не знала границ. Комментировала одежду. Прическу. Гостей. Знала, во сколько встает и ложится. Участок был для Клавдии как телесериал. Бесплатный. С правом давать советы режиссеру.
Поначалу пыталась отшучиваться. Потом стала игнорировать. Надевала наушники. Включала классическую музыку. Делала вид, что не слышит. Но соседка не сдавалась. Могла стоять у забора по пять минут. Выкрикивала ее имя, пока та не снимала наушники с тяжелым вздохом.
— Чего глухая-то такая? Я ж вижу, что ты тут! Спрашиваю, почвогрунт почем брала? А то мне зять привез. Думаю, не обманул ли.
Терпение начало давать трещины. Приехала сюда за тишиной. А получила круглосуточный пост наблюдения с функцией громкоговорителя. Чувствовала себя не хозяйкой на своей земле. А экспонатом под стеклом.
Каждое утро первым делом косилась на соседский дом. Там ли Клавдия? Не торчит ли ее голова в цветастом платке над забором? Покой ушел. Его место заняла глухая тревога.
Жаловалась сыну по телефону.
— Мам, поставь сплошной забор, — советовал он. — Профлист какой-нибудь. И дело с концом.
— Миша, это же СНТ. Тут так не принято. Все друг у друга на виду. Скажут, зазналась москвичка. Отгораживается. Да и денег это стоит…
— Тогда просто скажи ей прямо. Чтобы не лезла.
Она вздыхала. Не умела говорить людям такие вещи. Не умела скандалить. Отстаивать свои границы криком. Всю жизнь правила чужие тексты. Убирала из них ошибки и шероховатости.
А как исправить шероховатости в реальной жизни, не знала. Списывала всё на деревенские нравы и продолжала терпеть. В конце концов, думала, лето кончится. Клавдия уедет в свою городскую квартиру. Наступит тишина.
Она еще не знала, как сильно ошибается. И что самое сложное только начинается.
Поворотным моментом стала посылка. В середине июля сын Миша отправил ей из Новосибирска подарок на день рождения. Там был новый тонометр. Он сам передавал данные в приложение на смартфоне.
Миша очень беспокоился о ее здоровье. А еще нашел редкие семена флоксов сорта «Голубая Радость». В Подмосковье их было не достать.
Ждала эту посылку с нетерпением ребенка. Проверяла трек-номер каждый день. И вот статус сменился на «Прибыло в место вручения». Оделась, собираясь идти на почту. У калитки раздался знакомый зычный голос:
— Петровна! Иди сюда! Я тебе гостинец принесла!
На душе стало неуютно. Нина Петровна медленно пошла к забору. Клавдия стояла, опираясь на сетку. В руках держала картонную коробку. Ее посылку.
— Вот, почтальонша наша Любка мне оставила. Говорит, чего ей тебя дожидаться. Если я все равно дома сижу.
Сердце екнуло. Но не от радости. Уголок коробки был надорван. И не просто надорван. Аккуратно вскрыт.
— Спасибо, Клавдия, — стараясь сохранять спокойствие, сказала она и протянула руки за коробкой.
— Да не за что, — отмахнулась та. — Я глянула одним глазком, что там у тебя. Думала, может, что хрупкое. А там прибор какой-то. Давление мерить? Совсем плоха стала, да, Петровна? А всё в земле ковыряешься. Себя не жалеешь. Говорю же, побереглась бы.
Смотрела на нее и молчала. Внутри что-то оборвалось. Это было уже не простое любопытство. Это было вторжение. Наглое. В ее личное пространство. В ее здоровье. В ее маленькие радости. Была уверена, что пакетики с семенами тоже рассматривали. Взяла коробку. Молча развернулась и пошла в дом.
— Эй, Петровна, ты чего? Обиделась? Я ж как лучше хотела! — неслось ей в спину.
Не ответила. Зашла в дом. Закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной. Смотрела на вскрытую коробку. На тонометр. На пакетики с семенами «Голубой Радости». И радости не было. Было чувство осквернения. Будто в ее душу залезли в грязных сапогах.
На следующий день пошла в поселковый магазин за хлебом. Продавщица Раиса посмотрела на нее с таким сочувствием, что стало не по себе.
— Петровна, вы бы это… отдохнули. Мне Клавдия сказала, у вас давление скачет. Сын вам аж из самой Сибири аппарат специальный выслал. Вы не перетруждайтесь на грядках-то. В нашем возрасте это опасно.
И в этот момент поняла: всё. Хватит. Чаша ее терпения не просто переполнилась. Разбилась вдребезги. Тихая интеллигентная корректорша внутри нее исчезла. На ее месте рождался кто-то другой. Холодный стратег. Битва была объявлена. Без криков и скандалов. Молча.
Вернувшись домой, не пошла в сад. Села за свой старый отцовский стол. Достала чистый лист бумаги. Дорогую перьевую ручку. Свой рабочий инструмент. И начала писать.
Это был ее первый ход. Холодный и точный.
Не стала скандалить с почтальоншей Любкой. Составила письменную жалобу на имя начальника районного почтового управления. Безупречным каллиграфическим почерком изложила факты. Посылка была передана третьему лицу. Гражданке Сидоровой К.И.
Это нарушение почтовых правил. Более того, посылка была вскрыта. Информация о ее содержимом была разглашена. Это привело к моральному ущербу. Не требовала компенсации. Требовала разобраться. Дать письменный ответ о том, что будет сделано.
Не поленилась. Съездила в райцентр. Лично подала жалобу. Через неделю почтальоншу Любку перевели на другой участок. Самый дальний. Лишили премии за квартал. А начальник отделения звонила и долго извинялась.
Клавдия потеряла верную союзницу и источник информации. Ходила чернее тучи. Пыталась что-то крикнуть через забор. Но Нина Петровна лишь вежливо кивала и проходила мимо. Первый раунд был за ней.
Вторым ходом стала покупка щенка. Съездила в питомник. Привезла двухмесячного «немца». Маленький неуклюжий комок шерсти с серьезными глазами. Назвала его Гром. На недоуменный вопрос сына по телефону ответила просто: «Для души. И для охраны».
Гром рос быстро. Через месяц это был уже крепкий подросток. Умный и спокойный. Не лаял без дела. Но одно его присутствие у калитки действовало на Клавдию магически.
Ее визиты к забору прекратились. Лишь изредка бросала злобные взгляды со своего крыльца. Забор из сетки-рабицы больше не казался таким прозрачным. Теперь его охранял Гром.
Третий ход был самым изящным. Тщательно его продумала. Нужен был не просто шум. Нужна была психология.
Однажды, встретив у магазина говорливую продавщицу Раису, завела с ней разговор о ценах на недвижимость.
— Да, всё дорожает, — вздыхала Раиса. — Участки наши уже по полтора миллиона стоят. А то и больше.
— Да что вы говорите? — «удивилась» она. — А мне вот сын говорил… Он с риелтором одним общается. Так тот ему сказал, что соседка моя Клавдия свой дом продает. Срочно. И так дешево, что даже подозрительно. Чуть ли не за миллион всего. Говорит, в какой-то закрытой базе объявление висит. Наверное, деньги очень нужны человеку.
Сказала это и тут же перевела тему на погоду. Но семя было брошено в самую плодородную почву. Через два дня всё СНТ гудело. Соседке не давали прохода.
— Клава, ты что ж, продаешь? А чего так дешево? Может, нам уступишь?
— Клавдия Ивановна, а что случилось? Переезжаете?
— Слыхала, Клава-то наша за бесценок дом отдает! Наверное, долги!
Сначала отнекивалась. Потом стала орать на всех, что это вранье. Но ей не верили. Дыма без огня не бывает, шептались дачники. Её авторитет всезнающей соседки рухнул. Теперь она сама стала объектом сплетен.
Нина Петровна наблюдала за этим с холодным удовлетворением. Поливала свои флоксы. Играла с Громом. Наслаждалась тишиной. Почти полной.
Но для окончательной победы нужен был финальный аккорд. Вишенка на торте. И она испекла этот торт.
Снова села за свой письменный стол. Но на этот раз не писала жалобы. Создавала объявление. На компьютере набрала простой текст: «Проведу качественную сезонную обработку участков от тли и колорадского жука. Современные препараты. Недорого. Пенсионерам — особые скидки! Спрашивать Клавдию, дом 12. Телефон…».
И указала номер мобильного телефона соседки.
Распечатала десять таких объявлений на хорошей бумаге. Поздним вечером взяла Грома на поводок и пошла на «прогулку». Расклеила объявления в самых людных местах: на доске у правления. На столбе у магазина. На автобусной остановке. Аккуратно, на капельки клея. Чтобы держалось крепко.
Возвращалась домой с чувством завершенности. Это было некрасиво. Мелко. И совсем не в ее стиле. Но та, прежняя тихая женщина, осталась там, в прошлом. Рядом со вскрытой посылкой. А новая считала, что теперь все средства хороши. Особенно если сражение идет за право на тишину.
На следующий день началось настоящее представление. Уже с утра к калитке Клавдии подошел первый «клиент». Дедушка с соседней линии хотел потравить жука со скидкой. Соседка выгнала его с криками.
Потом второй. Третий. А потом ее телефон начал разрываться. Звонили со всего СНТ и даже из соседних. Люди радовались выгодному предложению. Настойчиво требовали Клавдию к телефону, чтобы договориться об обработке.
К обеду та была уже в состоянии полного раздражения. Бегала по своему участку. Что-то кричала. Размахивала руками. Нина Петровна сидела на своей веранде. Пила холодный каркаде. Читала Чехова. Гром лежал у ее ног, положив тяжелую голову на лапы.
Кульминация наступила ближе к вечеру. Калитка Клавдии распахнулась с такой силой, что ударилась о столб. Сама хозяйка неслась через дорогу прямо к дому соседки. Красная, растрепанная, с горящими глазами.
— Ах ты, хитрая! Интеллигентка! — кричала она, еще не добежав. — Это твоих рук дело?! Я тебя! Я тебе покажу!
Подскочила к калитке и затрясла ее. Гром поднялся. Сделал шаг вперед. Издал низкий рык. У Клавдии слова застряли в горле. Отшатнулась от калитки.
Нина Петровна медленно отложила книгу. Встала. Подошла к забору. Была абсолютно спокойна. На ее лице не дрогнул ни один мускул. Посмотрела прямо в искаженное лицо соседки.
И тихо произнесла:
— Клавдия, вам налить? А то лицо у вас нехорошего цвета. В нашем возрасте это опасно.
Это был нокаут. Клавдия замолчала. Смотрела на нее. В ее глазах ярость сменилась сначала недоумением. Потом — пониманием. Вдруг поняла, что проиграла. Что перед ней не тихая пенсионерка. Перед ней стоит равный по силе противник. Тот, кто не кричит, а бьет точно в цель. Поняла, что ее собственное оружие обернулось против нее.
Молча развернулась и побрела к своему дому. Битва была окончена.
Через месяц на ее заборе появилось настоящее объявление: «Продается дом. Срочно».
Нина Петровна обрела то, за чем приехала. Тишину. Настоящую, глубокую, звенящую. По вечерам сидела на своей веранде. Смотрела на полыхающие в закате флоксы. Гладила теплую шерсть спящего у ног Грома. Победила. Взяла свое право на покой.
Но иногда, глядя на опустевший соседский дом, ловила себя на странной мысли. А что, если это просто история о том, как одна женщина научилась не терпеть чужую наглость?
Или все-таки о том, как хорошие люди могут стать изобретательными, когда их загоняют в угол? Интересно, подумала бы любая на ее месте так же? Или это нереальная история?
Отгоняла эти мысли. Заваривала свой чай с мелиссой. И наслаждалась безмятежностью.
Но где-то в глубине души вопрос о том, правильно ли поступила. Так и остался без ответа.
***
Здесь я рассказываю истории. О том, как обычные люди находят необычные выходы из сложных ситуаций.
Если вам близка тема личных границ и умения их защищать. Без криков и скандалов. Подписывайтесь
***