Николай стоял у подъезда. Волновался. Очень волновался от того, что предстояло.
— Ну что, идёшь? — спросил он сам себя вслух.
Бабушка на лавочке покосилась на него. Наверное, подумала: мужик с приветом. А может, и не подумала ничего. Люди привыкли к странностям.
Николай поднял голову. Пятый этаж, третье окно слева. Там живёт Екатерина Владимировна. Его тёща. Женщина, которая никогда его не любила.
— Зачем ты за него замуж идёшь? — говорила она когда-то дочери. — Он же... неудачник какой-то.
Тогда это казалось смешным. Неудачник! Ему было двадцать пять, он только закончил институт, работал инженером. Планов — громадье. Амбиций — вагон. А главное — любовь. Настоящая, большая, на всю жизнь.
Сейчас ему сорок два. И он действительно неудачник.
Лифт не работал. Конечно. Как будто специально. Николай начал подниматься по лестнице. Ступенька за ступенькой. На третьем этаже остановился. Сердце колотилось.
— Мужик, ты живой? — крикнул кто-то снизу.
— Живой — отозвался Николай и пошёл дальше.
Четвертый этаж. Пятый. Дверь. Обычная железная дверь с глазком. За ней — его последняя надежда.
Он нажал кнопку звонка. Внутри заиграла мелодия. Какая-то классическая. Бах, кажется. Или Вивальди. Екатерина Владимировна любила классику. И не любила его.
— Кто там? — голос был четкий, требовательный.
— Это я... Николай.
Пауза. Долгая пауза. Потом звук открываемого замка. Дверь открылась.
Екатерина Владимировна стояла в халате. Дорогом, шёлковом. Волосы аккуратно уложены, хотя был вечер. Она всегда следила за собой. Даже дома.
— Что случилось? — спросила она, не приглашая войти.
— Можно поговорить?
— О чём?
— О... о помощи.
Она смотрела на него долго. Изучала. Как будто видела насквозь. Потом отступила в сторону.
— Проходи.
Квартира была такой же, как десять лет назад. Те же обои, та же мебель, те же картины на стенах. Только запах другой. Раньше пахло борщом и котлетами. Сейчас — дорогими духами и одиночеством.
— Садись — кивнула она на кресло. — Чай будешь?
— Не откажусь.
Она ушла на кухню. Николай остался один. Посмотрел на фотографии на комоде. Вот его жена — ещё молодая, смеющаяся. Вот их свадьба. Он на этой фотографии выглядел счастливым. Наивным. Верил, что у них всё получится.
— Так о чём хотел поговорить? — Екатерина Владимировна вернулась с подносом.
Николай взял чашку. Чай оказался дорогим. Не такой, какой он обычно покупал в магазине за углом.
— Бизнес горит — сказал он просто.
— Какой бизнес?
— Мастерская. Мебель на заказ. Помните, я рассказывал...
— Помню. И что с ней?
— Долги. Большие долги. Если не найду деньги до конца месяца...
— Обанкротишься.
— Да.
Она отпила чай. Поставила чашку на блюдце. Очень аккуратно.
— Сколько нужно?
— Пятьсот тысяч.
— Немало.
— Понимаю.
— И что ты мне предложишь взамен?
Вот оно. Главный вопрос. Николай знал, что она его задаст. Готовился к нему всю дорогу сюда.
— Я верну. С процентами.
— Когда?
— Через полгода. Максимум — год.
— Обещания — она покачала головой. — Ты уже обещал моей дочери счастье. Помнишь?
— Помню.
— И где оно?
— Не знаю.
— Честно. Это хорошо. Значит, ещё не совсем пропал.
Она встала. Подошла к окну. Постояла, глядя на улицу.
— Почему ты пришёл ко мне? — спросила, не оборачиваясь.
— Больше не к кому.
— А жена?
— Она не знает. Насколько всё плохо.
— Скрываешь?
— Пытаюсь.
— Глупо.
— Наверное.
Екатерина Владимировна повернулась к нему. Лицо было серьёзным.
— Она любит тебя?
— Не знаю. Раньше любила.
— А сейчас?
— Сейчас мы просто живём. Рядом.
— Понятно.
Она вернулась к креслу. Села. Смотрела на него долго.
— Знаешь, о чём я думаю? — сказала наконец. — О том, что двадцать лет назад я была права. Ты действительно неудачник.
— Да.
— Но есть разные неудачники. Одни — просто слабые. Другие — упрямые. Которые не сдаются.
— А я какой?
— Пока не знаю. Но скоро узнаю.
Она встала. Вышла в другую комнату. Принесла пачку денег.
— Я дам тебе деньги — сказала, не глядя на него.
— Спасибо, я...
— Не благодари. Ещё рано. Послушай условия.
Николай замолчал.
— Деньги ты получишь. Но есть одно требование. Ты расскажешь жене правду. Всю правду. О долгах, о том, что пришёл ко мне, о том, что ваш брак трещит по швам.
— Зачем?
— Потому что она имеет право знать. И потому что я устала смотреть, как вы играете в счастливую семью.
— А если она меня бросит?
— Значит, так и должно быть.
— Но...
— Никаких «но». Либо ты соглашаешься, либо уходишь прямо сейчас.
Николай сидел и думал. Пятьсот тысяч. Спасение бизнеса. Но цена... Цена была слишком высокой.
— Мне нужно подумать.
— Думай. До завтра. Потом предложение снимается.
Она проводила его до двери.
— Николай — окликнула, когда он уже выходил.
— Да?
— Иногда правда — это единственное, что может спасти.
— Что спасти?
— Тебя.
Дверь закрылась. Николай остался на лестничной площадке. Один. С выбором, который предстояло сделать.
Он начал спускаться. Медленно. Ступенька за ступенькой. В кармане лежал телефон. Номер жены был в быстром наборе.
Оставалось решить: набрать его или нет?
Дома пахло ужином. Обычным, домашним ужином. Картошка с мясом. Как в детстве у бабушки. Только радости от этого запаха не было. Было волнительно.
— Ты где был? — спросила жена, не поднимая глаз от тарелки.
— По делам.
— Понятно.
Она ела молча. Он сидел напротив. Тоже молчал. Между ними лежал невидимый договор: не спрашивать лишнего. Не говорить правду. Существовать рядом.
— Лена — сказал он вдруг.
— Что?
— Мне нужно тебе кое-что рассказать.
Она подняла глаза. Впервые за долгое время посмотрела на него внимательно.
— Что-то случилось?
— Да. Нет. То есть...
— Говори уже.
— Мастерская закрывается.
— Как это?
— Долги. Большие долги. Я не справился.
Лена отложила вилку. Вытерла рот салфеткой.
— Сколько?
— Пятьсот тысяч.
— Господи... — она закрыла лицо руками. — А я думала, что у нас всё нормально.
— Я не хотел тебя расстраивать.
— Не хотел? Коля, это наша семья! Наши деньги! Наша жизнь!
— Знаю.
— Откуда такие долги?
— Заказ сорвался. Крупный. Материалы купил, людей нанял. А клиент отказался платить.
— Почему не рассказал раньше?
— Думал, что справлюсь сам.
— Всегда думаешь, что справишься сам! — голос стал громче. — А потом я узнаю, что мы на дне!
— Прости.
— Прости... — она покачала головой. — Что теперь будем делать?
— Твоя мать согласна дать деньги.
— Мама? Ты к ней ходил?
— Да.
— Зачем?
— Некуда больше было идти.
Лена встала. Подошла к окну. Постояла.
— Что она сказала?
— Даст деньги.
— Просто так?
— Не совсем.
— А как?
Николай молчал. Не знал, как сказать. Как объяснить.
— Коля, говори!
— Она поставила условие.
— Какое?
— Чтобы я рассказал тебе всю правду.
— Какую правду? О долгах? Ты уже рассказал.
— Не только о долгах.
— О чём ещё?
— О нас.
— О нас? Что о нас?
— О том, что мы... что мы уже не семья. Что мы просто живём в одной квартире.
— Откуда она знает?
— Не знаю. Наверное, видит.
— Видит что?
— Что я тебя теряю...
Лена обернулась. Смотрела на него долго.
— Давно у тебя это чувство?
— Не знаю. Постепенно. Год назад. Два. Может, раньше.
— Почему не говорил об этом? Я ведь тоже думала об этом...
— Надеялся, что пройдёт.
— Что пройдёт?
— Эта... пустота, между нами.
— Пустота.
— Да.
— Понятно.
Она села обратно. Взяла чашку с чаем.
— Значит, мама права. Как всегда.
— В чём?
— В том, что ты неудачник.
— Наверное.
— Не наверное. Точно. Работу завалил. Семью развалил. Даже к тёще на поклон пошёл.
— Да.
— И что дальше?
— Не знаю.
— Не знаешь... А я знаю.
Дальше ты возьмешь у мамы деньги. Спасёшь свой бизнес. А потом будешь жить с этим долгом. Перед ней. Всю жизнь.
— Может быть.
— Точно будешь. Она никогда не простит. Не забудет. Будет напоминать. Постоянно.
— А что ещё делать?
— Не знаю! — она встала резко. — Но только не это!
— Лена...
— Знаешь, что самое противное? Не то, что ты скрывал. Не то, что мы разучились разговаривать. А то, что ты даже не попытался со мной посоветоваться.
— Я боялся.
— Чего?
— Что ты меня бросишь.
— И что теперь? Думаешь, я не брошу?
— Не знаю.
— Правильно. Не знаешь. Потому что ты меня вообще не знаешь оказывается. Мы живём рядом, но мы чужие.
— Лена, я...
— Иди к маме. Бери деньги. Спасай свой бизнес.
— А мы?
— А нас нет. Уже давно нет. Ты сам так думаешь...
— Но мы можем попытаться...
— Что попытаться? Коля, мы устали. Я устала. Ты устал. Зачем продолжать?
— Потому что когда-то мы любили друг друга.
— Когда-то. Очень давно.
— Может, ещё не поздно?
— Поздно. Знаешь, когда стало поздно? Когда ты перестал мне доверять. Когда решил, что я не вынесу правды.
— Я хотел защитить тебя.
— От чего? От жизни? От проблем? От себя?
— Не знаю.
— А я знаю. Ты хотел защитить себя. От моих слёз. От моих упреков. От моего разочарования.
— Наверное.
— Точно. И защитил. Поздравляю.
Она вышла из кухни. Он остался один. Доел её ужин. Холодный картофель с мясом. Невкусно.
На следующий день Николай снова поднимался к тёще. По той же лестнице. Пятый этаж. Дверь. Звонок.
— Решился? — спросила Екатерина Владимировна.
— Да.
— Рассказал?
— Да.
— И что?
— Она права. Мы действительно стали чужими.
— Жаль.
— Вы этого и добивались?
— Нет. Я добивалась честности. А что из этого получится — не моё дело.
— Деньги дадите?
— Дам.
Она протянула ему пачку денег.
— Спасибо.
— Не за что. Это не подарок. Это кредит.
— Я верну.
— Знаю. Иначе бы не дала.
— Екатерина Владимировна...
— Что?
— Можно вопрос?
— Можно.
— Почему вы меня никогда не любили?
— Потому что видела, кто ты есть.
— Неудачник?
— Не только. Трус. Который боится жить по-настоящему.
— А сейчас?
— Сейчас ты хотя бы честен. Это уже что-то.
— Этого достаточно?
— Для чего?
— Чтобы начать заново.
— Не знаю. Попробуй.
— Один?
— Один.
Николай положил деньги в сумку. Пошёл к двери.
— Коля — окликнула тёща.
— Да?
— Удачи.
— Спасибо.
Дверь закрылась. Он остался на лестничной площадке. Один. С деньгами и пустотой в душе.
Спускаясь вниз, он понимал: деньги есть. Бизнес можно спасти. Но семьи больше нет. И никогда не будет.
Это была цена честности. Слишком высокая цена.
А может, и справедливая.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍