Глава 58
Лариса Байкалова никогда не думала, что с ней это случится. То есть, пока была маленькой девочкой, как и все мечтала о красивом принце, который в романтичной обстановке на территории усыпанного алыми и белыми розами французского шато сделает ей предложение, встав на одно колено и протянув кольцо, усыпанное драгоценными камнями. Будет играть приятная тихая музыка в исполнении стоящего чуть в отдалении небольшого оркестра, на всё это станут смотреть изумлённые улыбающиеся их счастью друзья, а в конце вечера, уходя, они скажут: «Это был самый прекрасный момент в нашей жизни».
Всё это – как кино, которое она пересматривала в голове по сотне раз. Лариса любила фантазировать. Особенно по вечерам, когда лежала в кровати, слушая тихий дождь за окном и листая модные журналы на планшете. Она видела себя в белоснежном платье от кутюр, с букетом из свежих пионов в руках, с улыбкой, сияющей ярче всех фонарей ночного Санкт-Петербурга, а лучше Елисейских полей Парижа.
Но к двадцати трём годам, после окончания университета, её представления о мире стали меняться. Не исчезли романтические мечты, но теперь они стали более реалистичными и, пожалуй, более циничными. Девушка поняла: чтобы оказаться во французском шато и получить дорогое кольцо, не обязательно быть принцессой. Чаще всего это означает, что ты либо содержанка, либо эскортница, либо просто любовница кого-то влиятельного – чиновника, бизнесмена, или даже рок-звезды, которые любят красивых женщин и умеют их покупать.
Другие парни, простые и скромные, ей, конечно, тоже попадались. Но в них не было масштаба. Не было блеска. Она не видела в них того, что могло бы изменить её жизнь. И, честно говоря, не хотела с такими связываться, чтобы не оказаться в привычной бытовой рутине.
Лариса выросла если не в аристократической роскоши, то в достатке, который позволял ей чувствовать себя уверенно. Её детство прошло в просторной квартире в центре Санкт-Петербурга, в старом особняке с высокими потолками, паркетом, который тихо поскрипывал под ногами, и окнами, выходящими на Неву. Квартира была наполнена запахом старых книг, кофе и духов бабушки – тяжёлых, с нотками сандала и ванили.
Александра Максимовна – женщина с резкими чертами лица, прямыми седыми волосами и холодным взглядом – никогда не отказывала внучке ни в чём. И в тот день, когда Лариса получила свой первый паспорт, вместе с ним вручила ей банковскую карточку. Та никогда не бывала пустой, и Лариса даже не знала, сколько там денег на счету. Просто использовала – и всё. Откуда у бабули столько средств? Лариса, конечно, задавала этот вопрос. Но ответы всегда были туманными.
– Мне от отца досталось хорошее наследство от моего отца, Максима Онежского, – говорила Александра Максимовна, не глядя в глаза.
– А кем он был, бабуля? – любопытничала внучка.
– Крупным исследователем ядерной физики.
– О нём в интернете можно прочитать?
– Прости, милая, но нет. Его работа всегда была засекречена.
Эти слова не давали Ларисе покоя. Засекреченный учёный? Что это вообще значит? Почему о нём ничего не известно? Почему даже фотографии нет? Почему бабушка так резко замыкается, стоит только заговорить о нём?
Когда Лариса подросла, она попыталась узнать о своих родителях. Александра Максимовна объяснила просто:
– Мама твоя умерла во время родов, а отца… у тебя его никогда не было.
– Но его же звали Фёдором, да? И от него у меня фамилия Байкалова?
– Да, – коротко ответила бабушка. – Но больше я о нём ничего не знаю, и даже не спрашивай.
Это «не спрашивай» прозвучало так резко, что Лариса больше не стала возвращаться к теме. Но в её душе осталась не просто пустота – осталась загадка.
Она продолжила жить, как и прежде. Окончила школу с золотой медалью, потом университет с отличием, затем с друзьями поехала отдыхать в Европу, а когда вернулась, ей позвонили из комитета по здравоохранению мэрии Санкт-Петербурга и предложили должность помощника начальника юридического отдела.
Самое поразительное было в том, что Лариса Байкалова даже не пыталась туда трудоустроиться. Понимала: в подобные организации без блата или без взятки попасть невозможно. А тут вдруг в офисе прозвонил телефон, и её пригласили на собеседование. Придя и блеснув знаниями, вчерашняя выпускница всё-таки не удержалась и спросила:
– Почему именно я?
Ответ был простым:
– Потому что мы присматриваем за лучшими выпускниками питерских вузов.
На этом её интерес был исчерпан. Лариса не стала задавать лишних вопросов. Если ей дали шанс – она его использует. Стала работать, и поскольку обязанности свои выполняла очень быстро и легко, – да ей ничего особо сложного ввиду малоопытности и не поручали, – было время на личную жизнь. Лариса много общалась с коллегами, её круг знакомств становился всё шире, и вскоре она уже стала пользоваться большой популярностью среди мужской части коллектива не только комитета, но и всей городской администрации и даже за её пределами.
По высшему свету города на Неве быстро поползли слухи об очень красивой девушке, которая ездит на огромном внедорожнике, в обхождении мила, одевается очень модно и стильно, живёт с бабушкой вдвоём в центре, ну и вообще… Под «вообще» подразумевалось, что Лариса очень легко идёт на контакт, и многим даже стало казаться, будто это сигнал к продолжению и намёк на доступность. Особенно быстро это пришло в голову тем, кто во время Санкт-Петербургского экономического форума купался во внимании девиц, каждый час общения с которыми стоил больших денег, а если добавить ещё энную сумму, то можно и арендовать их на несколько суток.
Такие женщины, как правило, не имели права на отказ. Они улыбались, кивали, соглашались, смеялись в нужные моменты и делали вид, что действительно наслаждаются обществом толстосумов, которые, как правило, больше всего гордились не умом, не образованием, а размером счёта в банке и количеством машин в гараже. Но именно они же первыми и погорели: Лариса оказалась общительной и обаятельной, но на предложения проснуться вместе и позавтракать или поужинать «у меня в номере» категорически отказывалась.
Угрожать ей было бесполезно: она не боялась. Причина этого обладателям больших денег была непонятна. Кто стоит за её спиной? Отчего она ведёт себя так независимо? Почему не трепещет перед ними, как все остальные? Другая бы на её месте тряслась от страха, если бы посмела сказать «нет» какому-нибудь олигарху, у которого охраны целый батальон, а эта…
Желающий попробовать, что будет, если постараться переломить волю упрямицы, всё-таки нашёлся. Некий очень богатый и, как он себя считал, влиятельный гражданин с чёрной курчавой бородой, низким лбом, почти полностью съеденным короткими волосами, и узко посаженными глазами. Он приехал в Петербург из одной южной республики, где состоял в родстве с местным «влиятельным князем», как бы назвали его в позапрошлом веке, и потому чувствовал свою полную безнаказанность.
Лариса на свидание с таким не пошла бы ни под каким видом, но её подставил тот, кто позвал в шикарный плавучий ресторан. Мужчина, который представился как «друг общих знакомых», показался ей вполне приличным – вежливый, образованный, с чувством юмора. Она не сразу поняла, что это самая настоящая подстава: молодой мужчина, встретив Байкалову, подарил ей цветы, усадил за столик, потом сказал, что ему надо помыть руки, а после исчез. Вместо него пришёл этот, бородатый, развалился на стуле и сказал, что зовут его Мага, и что он очень давно хотел познакомиться с ней поближе.
Возмущённая, Лариса поднялась и сказала, что уходит. Но этот тип, который оказался ниже её на полголовы, подскочил и схватил за запястье. Потом начал шипеть что-то, путая русские слова со своим гортанным горным наречием. Из его слов Байкалова поняла: у него дома женщины во всём слушаются мужчин, они слова поперёк сказать не смеют, и она должна вести себя точно так же, потому что он, Мага, на неё «глаз поклал».
Слово «поклал» вызвало у неё лёгкое отвращение – будто бы о ней говорили как о вещи, которую можно приобрести, положить на полку и использовать по назначению. Лариса презрительно фыркнула и, выдернув руку, сказала, что с ним, фекальным господином, общаться не желает, и ушла, стуча каблучками по паркетному полу. Сердце её громко стучало, отдаваясь в висках, и было реально страшно: она слышала о том, какие пакости могут вытворять подобные типы, озверевшие от обилия денег и власти. Да, она привыкла никому не показывать своих чувств, но теперь постаралась как можно быстрее покинуть ресторан, благо никто дорогу ей не преграждал.
Байкалова уехала. А спустя несколько дней, пролистывая новостную ленту на компьютере, неожиданно узнала о том, что на окраине Санкт-Петербурга были обнаружены две расстрелянные иномарки. В одной из них находился некий тип по прозвищу Мага – родственник влиятельного чиновника из южной республики. «Получил за своё хамство», – подумала Лариса и решила, что этот отвратительный человек, вероятно, обидел ещё кого-то, за что и поплатился.
Байкалова продолжала жить, встречаясь и расставаясь. Она не была холодной, но и не позволяла себе глубоко влюбляться. Каждый новый человек в её жизни был скорее экспериментом, чем настоящим чувством. И к двадцати восьми годам число мужчин, с кем она пыталась строить серьёзные отношения, остановилось на числе три.
Лариса предпочитала их не вспоминать. Глубоких чувств они у неё не вызывали, а то, что она принимала за влюблённость, довольно быстро проходило, оставив на душе горечь разочарования. Первый оказался женатым. Только очень умело это скрывал. Попался случайно: они с Ларисой сидели в уютном кафе, когда туда вошла молодая женщина и назвала его своим мужем. Устроила скандал, не скрывая слёз. Лариса ушла, едва сдерживая собственные – от обиды, унижения и ощущения, что её использовали.
Второй ушёл сам, наигравшись. Переметнулся к другой, не стесняясь в выражениях, не оправдываясь, не придумывая историй. Просто исчез, а через неделю уже выкладывал в соцсетях фотографии с новой девушкой. Третий через три месяца близких отношений заявил, что презирает детей и не хочет потомства.
Словом, к моменту, когда в её жизни появился доктор Гранин, Лариса была уже молодой женщиной, довольно сильно разочарованной в мужчинах. Но Никита… чем-то он сумел зацепить её истосковавшееся по нежности сердце. Поначалу она воспринимала его довольно иронично – всё-таки мужчина значительно старше неё, к тому же есть ребёнок от другой женщины. Но история, которую он поведал – как мать его дочки сделала всё, чтобы отец не смог общаться со своей малышкой, – поразила Ларису в самое сердце, пробудив дремлющее материнское чувство.
Когда же Никита спас её на болоте, вместе с ней едва не утонув в трясине, – это заставило её сердце раскрыться ему навстречу, отбросив маску сарказма и недоверия. Она увидела в нём не просто мужчину, а того, кто может быть рядом, кто не убежит и не предаст. Кто будет стоять на ногах, даже весь мир вокруг покатится под откос.
Впервые за долгое время Лариса Байкалова почувствовала, что, возможно, любовь всё-таки существует. Не та, о которой мечтала в детстве, не в шато с розами и оркестром. А настоящая – с риском, с болью, с надеждой и, может быть, с шансом на счастье.
Пока они ехали из своего не слишком удачного похода, то говорили и говорили – так, как будто навёрстывали упущенное за все те годы, когда каждый был одинок. Лариса не могла вспомнить, когда в последний раз ей было так легко, так естественно, так… близко. Они смеялись, обсуждали погоду, политику, музыку, книги, делились детскими воспоминаниями, историями из работы, и даже молчали – но не тягостно, а легко и спокойно.
Машина плавно катила по вечернему городу, улицы были полупустыми, огни фонарей мерцали на мокром асфальте, как будто кто-то рассыпал стеклянные осколки вдоль дороги. Лариса вела не спеша, как будто не хотела, чтобы этот вечер заканчивался. Она бросала краем глаза взгляды на Никиту, который сидел рядом, расслабленно откинув голову на подголовник, с улыбкой на лице. Он выглядел… счастливым.
Когда пришла пора расставаться, Байкалова неожиданно ощутила, что не хочет этого делать. Не просто не хочет – физически не может представить, как он выйдет из машины, шагнёт в ночь, и всё, что только что было, станет памятью. Она даже не сообразила, что Гранина, поскольку забирала его от ворот коттеджного посёлка, нужно туда и вернуть, прежде чем ехать к себе домой. Опомнилась, только когда остановила внедорожник во дворе своего дома в центре Питера. Сначала не поняла, где находится. Потом почему Никита ещё рядом и не торопится уходить.
Она повернулась к своему пассажиру, растерянно посмотрела на него. В его глазах читалось то же самое – нежелание отпускать. Он не сказал ни слова, но взгляд сказал больше, чем любые объяснения. И тогда, без единого слова, они просто вышли из машины и поднялись в её квартиру, чтобы остаться там до утра.
Ночь показалась Ларисе волшебной, невероятной – такой, какую хотелось повторять снова и снова. Она не знала, как это получилось, но с каждым прикосновением, с каждым взглядом, с каждым словом Никиты внутри неё разгоралось что-то новое, теплое, настоящее. То, о чём давно перестала мечтать. То, что, казалось, существует только в книгах или в кино.
Байкалова проснулась с улыбкой на лице, ещё не открывая глаз, почувствовав тепло его тела рядом. Не сразу даже поняла, где находится, но сразу вспомнила всё, что было ночью, и как будто её душа расправила крылья. Она не имела ни малейшего представления о том, что пока спала у него на плече, доктор Гранин рассуждал о том, как Лариса поможет ему сместить Клизму.
Да, он тоже был очарован. Даже влюблён в какой-то степени. Только… желание продвинуться по карьерной лестнице или, по крайней мере, закрепиться на уже имеющихся позициях было сильнее. Никита понимал, что пока Клизма сидит на своём месте, у него есть надёжная «крыша» в комитете. Когда она уйдёт, неизвестно, кто займёт кресло в её кабинете, и может так оказаться, что Гранину это будет только во вред. Врагов у него хватало – не только среди врачей, но и в администрации. Он знал, как работает эта система, и что если не держаться за определённые связи, то можно легко оказаться на обочине. Потому следовало всё обдумать как следует и обезопасить своё будущее, когда Мария Викторовна Краскова перейдёт куда-нибудь ещё. И вот для этого Лариса также очень пригодится.
Он посмотрел на неё, на её тонкие ресницы, на лёгкую улыбку, которая осталась на её лице даже во сне, и подумал: «И вообще она очень хорошая, милая». Потом поцеловал в макушку и добавил мысленно: «Наверное, пора мне… жениться, что ли?» Это было впервые за много лет, что он вообще подумал об этом. Первый и единственный раз, когда собирался добровольно окольцевать себя, был с Элли. Но решимости не хватило. Он понимал: Печерская – натура сильная, независимая. Подчинить её, подмять под себя, превратить в послушную исполнительницу мужниной воли невозможно. Она станет белой и пушистой женой, если сама захочет. А иначе всё бесполезно.
Гранину же именно хотелось, чтобы Элли стала ему покорной женой. А для этого он даже собирался потребовать, чтобы она оставила работу. Когда понял, что с этой женщиной такое поведение обречено на провал, прекратил попытки сближения. Потом хотел оформить совместную с Печерской опеку над Олюшкой, но и это показалось глупым занятием. Дальше была травма и потеря памяти…
Последний раз доктор Гранин сделал большую глупость, возомнив себя отцом мальчика Миши. Биологически им был, но ведь недаром подписал отказ. Узнав о гибели приёмных родителей малыша, он словно с катушек съехал. Зачем-то полетел в Омск, требовал отдать сына. Затем вернулся, уговорил Элли помочь с оформлением отцовства, согласился на смещение Клизмы… Обо всём этом Гранин теперь искренне жалел. Не хотелось ему становиться ни «воскресным» папой для Олюшки, ни постоянным для Миши. Он понял: он не готов. Ни к детям, ни к отношениям, ни к ответственности, которую они за собой тянут.
Снова посмотрел на Ларису, которая счастливо улыбалась во сне, и подумал:
– Вот от кого я хочу детей. Много, – и, разбудив её поцелуем, прошептал: – Ты – другая. Ты – моя.