Валентина Григорьевна была лучшим «разведчиком» в своём районе. Правда, в её операции не было ничего героического — только дырявые пакеты, старческая беспомощность и десятки равнодушных прохожих. Но однажды на пути попался тот, кто остановился.
***
Сканер на кассе пищал, отсчитывая продукты, которые Сима медленно складывала в холщовую сумку. Кассирша вслух прочла цифры на табло, вырвав девушку из раздумий.
— Простите, задумалась. — ответила она, поднеся карточку к улыбающемуся коту на экране.
— Бывает, — понимающе улыбнулась кассирша, положила перед девушкой чек и, не дожидаясь ответа, повернулась к другому покупателю.
Рабочий день продлился на сорок минут дольше, — генеральный решил собрать всех в тот самый момент, когда сотрудники уже складывали вещи и собирались уходить.
Из речи руководителя все поняли, что дела у компании идут не самым лучшим образом, и он, в очередной раз, предупредил, что обещанного повышения зарплаты ждать не стóит.
Расходились с мрачными лицами. Несколько человек, не стесняясь в выражениях, ругали шефа, а двое прямо заявили о намерении искать другое место. Сима кивнула и без слов пошла на остановку.
Продуктовый магазин, куда она ходила почти каждый день по пути с работы, находился в полукилометре от дома. Его вывеска ярко-красного цвета была видна издалека, и жители окрестных домов затаривались здесь регулярно, а многих продавщицы знали не только в лицо, но и по имени.
Сегодня покупки Серафимы были исключительно из нужных продуктов, никаких излишеств. Неизвестно, как долго она "протянет" на остатки заработка, который вот уже второй год не рос, в отличие от цен. С тяжёлыми мыслями о бренности бытия и незавидной доле сироты, коей была Сима с недавних пор, она мерно зашагала по тротуару к своему дому. Да, в том, что она осталась одна, есть и плюс: квартира родителей принадлежала теперь только ей одной, и больше не нужно было снимать чужое жильё, пахнущее кошачьими экскрементами и табаком. Но вечером, когда с верхнего этажа доносился смех семейной пары, играющей с ребёнком, Симе становилось невыносимо одиноко.
Молодой человек, с которым она встречалась почти два года, три месяца назад исчез в сумраке ночи, когда понял, что девушка не собирается продавать единственное жильё ради того, чтобы взять (на его имя, ну, или, на крайний случай, на имя его матери) квартиру в ипотеку.
Раздавленная таким "меркантильным" интересом, Сима решила взять перерыв и не заводить интрижек как можно дольше, пока, как говорится, сама судьба не решит, что — пора.
Кроссовки мягко шуршали по асфальту, мимо проезжали автомобили, кто-то гулял в парке: оттуда доносились смех, музыка и хлопанье в ладоши. Серафима всё складывала в голове сложный пазл: как существовать на эти деньги в одиночку и что делать дальше, когда перед ней, шагах в десяти, медленно ковыляющая старушка вдруг охнула и замерла, согнувшись: из разорванного пакета на асфальт высыпались покупки, раскатившись неровным зигзагами.
— Ох ты, батюшки... — проскрипела бабушка и неуверенно начала приседать.
— Я помогу! — Сима подбежала к женщине и начала собирать продукты с земли в авоську, которую быстро достала из кармана.
— Ой, милая, спасибо! — приложила сухую ладонь к щеке старушка и улыбнулась.
В свете вечернего фонаря лицо её казалось выточенным из бледно-жёлтого мрамора, а седые волосы, собранные в пучок, казались тонкими седыми нитями, отливающими холодным блеском. — Совсем стара стала, даже сумку донести не могу... — сказала старушка и внимательно посмотрела на девушку. — Даже не знаю, как и благодарить.
— Не стóит, — ответила Сима и спросила: — Вы далеко живёте?
— Нет, вот мой дом, — костлявый палец ткнул в семиэтажку неподалёку.
— Я провожу вас, идёмте.
— Да что ты, не надо! — замахала руками бабушка. — Устала, поди, с работы, наверное, идёшь?
— С работы, бабуль. Нет, не устала. Мне не трудно. — Сима подняла сумки с земли и сделала шаг. Женщина медленно пошла следом.
По дороге, вглядываясь в лицо незнакомки, бабушка расспрашивала про то, как живётся Симе, делилась своими болячками и сокрушалась, какая молодёжь нынче занятая пошла.
— Это жизнь такая, бабуль, не мы... — ответила Сима, когда подходили к дому.
— Это да... — покачала головой бабушка. — Вот мой внук, тоже такой — работа, работа, света белого не видит. То учился, теперь вот в своём офисе пропадает целыми днями. А я что? Я людей видеть хочу, поговорить, поделиться, да других послушать. А он, как узнает, что я выходила, ругается. Куда это, говорит, вы, Валентина Григорьевна, снова уходили? Он, когда злится, всегда меня на "вы" и по имени-отчеству...
Вдруг из-за дерева выбежал молодой мужчина в джинсах и белой футболке. Светло-каштановые волосы мягкими крупными завитками обрамляли его лицо, а немного раскосые, но при этом большие, глаза цвета тёмного янтаря, смотрели внимательно и строго. Увидев бабушку, вскрикнул:
— Ба, ты опять за своё? Просил же, не уходи никуда! — он подбежал, разглядывая девушку, а потом продолжил: — У нас всё есть, еду я только вчера купил. Куда вы пошли, Валентина Григорьевна? Что за детский сад?
— Да молочка свежего купить, и так, помаленьку, вкусненького... — извиняющимся тоном залепетала бабуля.
Сима при этом протянула авоську парню. Он выхватил сумку и буркнул:
— Я вам что-то должен?
Сима смутилась:
— Нет, что вы... Разве что, авоську вернуть.
Он кивнул, взял бабушку под локоть и бросил через плечо:
— Подождите, я сейчас.
Сима огляделась и, увидев скамью напротив подъезда, устроилась на ней. Через пять минут мужчина выбежал и протянул сетку девушке. Она подняла глаза: внутри что-то лежало.
— Шоколадка. В качестве благодарности. — он сдержанно улыбнулся, а потом, помедлив, спросил: — Можно вас попросить?
— О чём? — Серафима откинула прядь длинных тёмно-русых волос за спину.
— Позвоните мне, если снова её увидите? — он протянул визитку.
— Хорошо. А что, часто сбегает? — Сима хмыкнула.
— Почти каждый день. А я боюсь за неё, вдруг потеряется? Ей уже восемьдесят один год, мало ли... Да и здоровье уже, сами понимаете.
— Понимаю. Хорошо, — Сима пробежала глазами по карточке, — Илья.
Она уже развернулась, когда он воскликнул вслед:
— А как вас зовут?
— Сима. Серафима.
— Очень приятно. Тогда до звонка. — Илья кивнул и взбежал по ступенькам в подъезд.
Три дня Серафима не заходила в магазин, возвращаясь сразу домой, а на четвёртый забежала за хлебом. Ожидаемо, в магазине, у витрины с тортами стояла Валентина Григорьевна и внимательно изучала ценники, приложив пальцы ко рту.
— Здравствуйте, — приветливо сказала Сима.
— Ой, Симочка, здравствуй! — улыбнулась старушка, отчего от глаз во все стороны разбежались лучики морщинок, а лицо приняло вид сказочной волшебницы. — Вот, тортик хочу купить, но не знаю, какой.
— "Красный бархат" возьмите. Он в этом магазине всегда свежий.
— Да? Название-то какое... — бабушка натянула очки на нос, а Сима набрала номер Ильи и "выдала" бабушку-путешественницу Илье.
Так она встречала старушку ещё несколько раз, исправно доводя её до дома и вручая заботливому внуку. В очередной вечер, когда Валентина Григорьевна, привычно держа девушку под руку и виновато улыбаясь, глянула на внука, Илья строго сказал, хотя в глазах искрились смешинки:
— Валентина Григорьевна, если так и дальше пойдёт, мне придётся сажать вас под домашний арест.
— Да я найду как сбежать, Илюша. — скрипуче засмеялась бабушка. — Зря я, что ли, в семье разведчиков родилась?
— Ой, не зря! — Илья с улыбкой посмотрел на Симу. — Подниметесь с нами?
— Зачем? — девушка смутилась.
— На два слова, буквально. — молодой человек взял сумку, едва коснувшись пальцами ладони Серафимы.
— Ну, если на два, то ладно. — Сима поднялась по ступенькам.
Илья с бабушкой жили на втором этаже семиэтажного дома в трёхкомнатной квартире. В одной из комнат строители шпатлевали стены.
— У нас ремонт, прошу прощения. — сказал парень и показал рукой на кухню. — Проходите туда. Разуваться не надо. Я потом робота запущу.
Серафима присела на табурет, предварительно погладив рукой чёрного, как смоль, кота, лениво развалившегося на подоконнике. На ручках кухонного гарнитура висели разноцветные прихватки, любовно связанные крючком и спицами, на заварочном чайнике – кукла с пышной юбкой. «Баба на чайник!» — улыбнулась Сима, никогда не видевшая этой древности в жизни, только в кино.
Илья что-то сказал работникам, потом включил кофе-машину.
— Кофе хотите?
— Нет, спасибо. Вы что-то хотели сказать?
— Да. Сима, я хотел… — он глубоко вздохнул, будто готовясь. — Пригласить вас в ресторан.
— Меня? Зачем?
— В благодарность за бабулю. У меня как раз в это воскресенье выходной образовался. — он нахмурился, видя её замешательство. — Или вы заняты?
— Нет… Неожиданно просто. — щёки девушки вдруг запылали, она машинально провела по ним ладонью, словно это помогло бы смахнуть краску.
— Разве? А мне кажется, вполне закономерно. Вы нам так помогаете… Ну, что, пойдёте?
— Хорошо. — Серафима отводила глаза, чтобы скрыть смущение. — Называйте адрес и время.
***
Прошло два месяца. Отношения Ильи и Серафимы стали ближе, девушка часто оставалась на ночь у молодого человека, а за неделю до этого дня он признался, что, кажется, любит её.
Сидя на кухне с чашкой чая в руках, Сима качала головой и слушала рассказы Валентины Григорьевны, которая делилась подробностями жизни своей семьи. Хлопнула дверь.
— Привет, девочки мои! — крикнул из прихожей Илья.
— Здравствуй, внучек! — старушка встала. — Я отойду ненадолго, Симочка.
Девушка кивнула.
Через пару минут вошёл Илья. Торжественно вытянулся по струнке, загадочно глядя на Симу, потом вдруг опустился на колено, и, взяв её за руку, тихо сказал:
— Дорогая Сима. Возможно, я тороплю события, но… понимаю, что больше ждать не готов. — он потянулся рукой в карман, достал оттуда красную бархатную коробочку и раскрыл её. В свете бра сверкнул прозрачный камешек на кольце. — Я очень тебя люблю. Будь моей женой, пожалуйста.
Серафима захлопала ресницами. О том, что Илья понравился ей с самой первой встречи, она боялась признаться даже самой себе. Скрывала от всех, что влюбилась, опасаясь ошибиться. Но этот момент видела в далёком будущем, и не надеялась, что он произойдёт так быстро.
Илья сдвинул брови.
— Ты… не хочешь? Не любишь меня? — он побледнел.
Серафима сглотнула, пытаясь протолкнуть обратно сердце, колотящееся в горле. Потом провела по его лицу со словами:
— Хочу. Очень люблю, глупенький... Я согласна.
Илья подхватил её на руки и закружил по кухне, чем немало напугал кота Марсика, ошалело глядящего на людей с подоконника.
Уже на свадьбе, когда гости увлечённо танцевали, жених с невестой подсели к Валентине Григорьевне. Она прослезилась и обняла обоих, благословляя на долгие годы.
На следующее утро, когда муж ещё спал, Сима вышла на кухню сделать кофе. Старушка уже была на ногах, и готовила сырники, а, когда увидела девушку, улыбнулась:
— А, невестушка наша пришла! Доброе утро. Садись, накормлю тебя, пока горяченькие.
Серафима обняла бабушку:
— Доброе утро, бабулечка. Как ты? Не устала после вчерашнего?
— Нет, — махнула рукой старушка. — Это вы чуть не до утра плясали, а я, как штык, в девять уже в постели была. А много ли нам надо, старикам? Вот, с пяти утра не сплю.
Перед Серафимой на цветастом блюдце задымились румяные сырники, а рядом – два соусника, со сгущёнкой и сметаной.
— Спасибо… — девушка втянула носом аромат ванили и творога.
— Это тебе спасибо. — ответила Валентина Григорьевна и присела рядом, пристально глядя на девушку.
— Мне-то за что?
— За Илюшу. — она нагнулась и продолжила тихо: — Никому не скажешь?
Сима покачала головой: «Нет».
— Я ж специально по магазинам с дырявыми пакетами ходила… Пока тебя не нашла. Ни одна не помогла. Только ты.
Серафима ткнула вилкой в сырник и удивлённо уставилась на бабушку. Потом заморгала и протянула шёпотом:
— А мы только с Илюшей говорили, что, как ни странно, тебя не надо ловить больше...
— А зачем? Я нашла, что искала! Внук больше не одинок, и я могу быть спокойна за него.
Сима замерла, вилка с кусочком сырника застыла в воздухе. Валентина Григорьевна лукаво подмигнула и потянулась к чайнику, её морщинистые пальцы бережно обхватили ручку.
— Так ты… намеренно рвала пакеты? — прошептала Серафима.
— Ну а как же! — рассмеялась бабушка, наливая чай в кружку с ромашками. — Три месяца ходила, пока ты не попалась. То пакет слабый возьму, то сама его незаметно дёрну — бух! Яблоки по асфальту, картошка под машину… Народ-то нынче занятой, все мимо бегут. А ты остановилась.
Сима закатила глаза, но губы её дрогнули в улыбке:
— И Илья… он в курсе?
— Что ты! — фыркнула Валентина Григорьевна. — Он бы мне устроил скандал. «Ба, ты совсем спятила!» — кричал бы. — Она прикрыла рот ладонью, но смех всё равно прорвался сквозь пальцы. — Хотя… теперь-то догадается, наверное.
Серафима откинулась на спинку стула, глядя в окно, где первые лучи солнца золотили листья деревьев.
— Знаешь, бабуль… — начала она задумчиво. — Я всегда думала, что судьба — это что-то грандиозное: звёзды совпали, ангелы затрубили, роковая встреча в стиле «Ромео и Джульетты». А оказалось…
— Что она в дырявых пакетах? — подхватила старушка, подмигивая.
— Да. И в твоём упрямстве.
Валентина Григорьевна потянулась через стол и накрыла её руку своей тёплой ладонью:
— Детка, жизнь — как тот тортик «Красный бархат». С виду простой, а внутри — слои. Сладкие и горькие, нежные и терпкие. Главное — не бояться откусить кусочек, даже если кажется, что он не для тебя.
Сима рассмеялась, а из спальни донёсся сонный голос Ильи:
— Кто там завтракает без меня?
***
Счастье часто стучится в дверь под видом случайности. Важно не просто открыть — а распахнуть её настежь.
Кот Марсик, в знак согласия, уронил со стола ложку.