— Лида, а что это у тебя с лицом? — спросила соседка Галина Петровна, когда я выходила из подъезда с сумкой для покупок.
— Да так, неудачно упала дома, — буркнула я, прикрывая рукой синяк под глазом.
— Упала? — недоверчиво протянула она. — А вчера я слышала, как у вас там шумели. Не поругались ли с Валерием?
— Что вы, Галина Петровна, — поспешно заговорила я. — Просто телевизор громко работал. Мы с мужем никогда не ссоримся.
Она покачала головой и пошла дальше, а я поплелась в магазин. Врала, конечно. Мы с Валерием не просто ссорились — он меня бил. Регулярно, уже несколько лет. А я терпела и никому не рассказывала.
В магазине встретила Светлану из соседнего подъезда. Мы с ней иногда болтали во дворе, когда выносили мусор или развешивали бельё.
— Лида, милая, что с лицом? — ахнула она, увидев меня.
— Да упала неудачно, — повторила я заученную фразу.
— Упала? — Света внимательно посмотрела на меня. — Лида, а может, поговорим? Зайдём в кафе напротив?
— Мне некогда, Светлана. Валерий с работы скоро придёт, обед готовить надо.
— Лида, — она взяла меня за руку, — я не слепая. Это не от падения. Хочешь поговорить?
Я покачала головой и быстро ушла из магазина. Дома принялась готовить борщ и котлеты — любимые блюда мужа. Может, сегодня он будет добрым.
Валерий пришёл в шесть, как обычно. Я сразу поняла по его лицу, что настроение у него плохое.
— Лида, что за дрянь ты вчера готовила? — сказал он вместо приветствия. — Картошка недоварена была, мясо жёсткое.
— Валера, я старалась. Может, газ плохо горел...
— Не ври мне! — повысил голос он. — Просто руки у тебя кривые. Двадцать лет замужем, а готовить так и не научилась.
— Валерий, я же сегодня специально борщ сварила, как ты любишь.
— Посмотрим ещё, какой у тебя борщ получился.
Он сел за стол, а я подала ему тарелку. Валерий попробовал, поморщился.
— Соли мало. И сметану забыла подать.
— Сейчас принесу.
Принесла сметану, села рядом. Ела молча, боясь что-то сказать не так.
— Лида, а что это соседка утром спрашивала про твоё лицо? — вдруг спросил муж.
— Да так, интересовалась. Я сказала, что упала.
— Правильно сказала. А то эти старые карги только и ждут, когда можно будет посплетничать.
— Конечно, правильно.
— И запомни — наши дела никого не касаются. Понятно?
— Понятно, Валерий.
Он доел борщ, встал из-за стола.
— Иду телевизор смотреть. А ты посуду помой и не шуми.
Я убрала со стола, помыла посуду. Валерий лежал на диване, переключал каналы. Настроение у него, кажется, улучшилось.
— Лида, сделай чай, — попросил он.
— Сейчас сделаю.
Заварила чай, подала ему с печеньем. Сама села в кресло, взяла вязание.
— Что вяжешь? — спросил муж.
— Носки тебе. Зима скоро, нужны тёплые.
— Хорошо. Только смотри, чтобы не колючие получились, как в прошлый раз.
— Не будут колючие. Пряжу хорошую купила.
Мы сидели молча. Я вязала, он смотрел новости. Казалось, всё спокойно. Но я знала, что это временно. Стоит мне сказать что-то не так или сделать что-то не по его вкусу, и он снова разозлится.
Так и жила уже несколько лет. В постоянном напряжении, в ожидании очередного скандала. Дети выросли, разъехались по разным городам. Сын Алёша живёт в Москве, работает в банке. Дочь Катя в Питере, у неё своя семья. Звонят редко, приезжают ещё реже.
Я им никогда не рассказывала про Валерия. Зачем расстраивать детей? Они живут своей жизнью, у них свои заботы. А я как-нибудь справлюсь.
Но справляться становилось всё труднее. Валерий пил всё больше, а когда пил, становился агрессивным. Мог ударить из-за любой мелочи. Потом извинялся, говорил, что больше не будет, но через несколько дней всё повторялось.
Утром он уходил на работу, а я сидела дома и думала. О чём? Да ни о чём особенном. Просто сидела и смотрела в окно. Иногда выходила во двор, разговаривала с соседками. Но всё время врала, что всё хорошо, что муж замечательный.
Галина Петровна несколько раз пыталась расспросить меня подробнее, но я отмалчивалась. Света из соседнего подъезда тоже намекала, что готова выслушать, если мне нужно поговорить. Но я молчала.
Однажды утром, когда Валерий ушёл на работу, я решила сходить в поликлинику. Давно не проверялась, да и синяк под глазом никак не проходил. Врач, молодая девушка, внимательно осмотрела меня.
— Лидия Ивановна, а откуда у вас эти синяки? — спросила она.
— Упала дома, — как обычно, ответила я.
— Упала? — она посмотрела на меня серьёзно. — А вот эти следы на запястьях? Тоже от падения?
Я посмотрела на свои руки. Действительно, были синие пятна там, где муж хватал меня за руки.
— Да, от падения, — твёрдо сказала я.
— Лидия Ивановна, — врач придвинула стул поближе, — если вам нужна помощь, я могу...
— Мне не нужна помощь, — перебила я. — Всё хорошо.
Она вздохнула и выписала мне мазь от синяков.
Дома я долго стояла перед зеркалом и смотрела на себя. Пятьдесят два года. Седые волосы, усталое лицо, синяки. Что со мной стало? Раньше я была весёлой, общительной. Любила посмеяться, встретиться с подругами. А теперь?
Теперь я боялась собственного мужа. Вздрагивала от каждого громкого слова, от каждого резкого движения. Придумывала оправдания для синяков. Врала всем подряд.
Вечером Валерий пришёл домой пьяный. Я сразу поняла, что будет скандал.
— Лида, где ужин? — крикнул он с порога.
— Сейчас подогрею, — поспешила я на кухню.
— Сейчас, сейчас! — передразнил он. — Целый день дома сидишь, а ужин не готов!
— Валерий, я готовила. Просто думала, ты позже придёшь.
— Не думай! — рявкнул он. — Думать не умеешь. Только жрать умеешь.
Я поставила сковородку на плиту, начала разогревать котлеты. Руки дрожали.
— Да что ты там копаешься? — Валерий вошёл на кухню. — Быстрее делай!
— Делаю, делаю.
Он стоял за моей спиной, и я чувствовала, как он злится. Котлеты шипели на сковородке, а я молилась, чтобы всё обошлось.
— Лида, а что это у тебя на руках? — вдруг спросил он.
— Где? — я обернулась.
— Вот эти синяки. Откуда?
— Не знаю. Может, ударилась где-то.
— Ударилась? — он схватил меня за руку. — Или я тебя вчера слишком крепко держал?
— Валерий, отпусти. Больно.
— Больно? — он сжал ещё сильнее. — А мне не больно с тобой жить? Дура бестолковая!
— Валерий, пожалуйста...
— Что пожалуйста? — он толкнул меня к стене. — Всё мне надоело! И ты надоела!
Я прижалась к стене, закрыла глаза. Ждала удара. Но вместо этого услышала стук в дверь.
— Кто это ещё? — зло спросил Валерий.
Стук повторился, настойчивее.
— Иди открой, — приказал он.
Я подошла к двери, посмотрела в глазок. На лестничной площадке стояла Света из соседнего подъезда и ещё какая-то женщина.
— Кто там? — спросила я.
— Лида, это Света. Открой, пожалуйста.
Я посмотрела на мужа. Он кивнул.
— Открывай. Только быстро отделайся от них.
Я открыла дверь. Света стояла с обеспокоенным лицом, рядом с ней женщина лет сорока пяти.
— Лида, мы слышали крики. Всё в порядке? — спросила Света.
— Да, всё хорошо. Просто телевизор громко работал.
— Лидия Ивановна, — заговорила незнакомая женщина, — меня зовут Марина Сергеевна. Я психолог. Работаю с женщинами, которые...
— Нам ничего не нужно, — быстро сказала я. — Всё хорошо.
— Лида, — Света положила руку мне на плечо, — мы знаем, что происходит. Мы хотим помочь.
— Мне не нужна помощь.
— Лидия Ивановна, — мягко сказала психолог, — домашнее насилие это не стыдно. Стыдно его терпеть.
— Какое насилие? — я попыталась закрыть дверь.
— Лида, не закрывайся, — попросила Света. — Поговори с нами.
— Лида, кто это? — донёсся голос Валерия из кухни.
— Соседки, — крикнула я. — Сейчас они уйдут.
— Пусть уходят быстрее.
— Лидия Ивановна, — тихо сказала Марина Сергеевна, — вы не одна. Есть люди, которые могут помочь.
— Я не нуждаюсь в помощи, — повторила я.
— Лида, — Света заглянула мне в глаза, — мы все видим. Синяки, страх в глазах. Это не жизнь.
— Это моя жизнь, — сказала я и захлопнула дверь.
Вернулась на кухню. Валерий стоял там же, где я его оставила.
— Что им было нужно?
— Да так, интересовались, не нужна ли помощь.
— Какая помощь?
— Не знаю. Может, денег занять хотели.
— Правильно, что послала. Хватит чужих в дом таскать.
Я кивнула и вернулась к плите. Котлеты уже подгорели, но я не решилась это сказать. Подала ужин, села рядом.
— Лида, а что это за психолог была? — вдруг спросил Валерий.
— Какой психолог?
— Ты же сама сказала, что какая-то Марина Сергеевна, психолог.
Я замерла. Когда я это сказала? Кажется, проговорилась.
— Не помню, — пробормотала я.
— Как не помнишь? — он отложил вилку. — Зачем психолог к нам приходил?
— Валерий, я не знаю. Может, она соседкам что-то предлагала.
— Не ври мне! — рявкнул он. — Зачем к нам психолог приходил?
— Не знаю, честное слово.
— Лида, — он встал со стула, — я последний раз спрашиваю. Зачем?
— Валерий, я правда не знаю.
Он подошёл ко мне, схватил за волосы.
— Говори!
— Больно! Отпусти!
— Говори, зачем психолог!
— Не знаю!
Он замахнулся, чтобы ударить, но я вдруг вскочила и закричала:
— Потому что ты меня бьёшь! Потому что я живу в аду уже несколько лет! Потому что боюсь собственного мужа!
Валерий остановился, опустил руку.
— Что ты сказала?
— Я сказала правду! — я почувствовала, как внутри что-то прорвалось. — Ты меня бьёшь! Каждый день унижаешь! Я боюсь тебя!
— Лида, ты что, с ума сошла?
— Может, и сошла! — я отошла от него. — Но я больше не буду молчать! Больше не буду врать соседям про падения! Больше не буду терпеть!
— Лида, успокойся.
— Не буду успокаиваться! — я почувствовала, как слёзы катятся по щекам. — Мне пятьдесят два года! Я прожила половину жизни, а вторую половину собираюсь прожить по-человечески!
— Лида, не кричи. Соседи услышат.
— Пусть слышат! — я кричала всё громче. — Пусть все знают, что ты меня бьёшь! Что ты алкоголик! Что ты монстр!
Валерий попятился. Видно, не ожидал такого поворота.
— Лида, мы же можем договориться...
— Не можем! — я пошла в комнату, достала из шкафа сумку. — Я ухожу от тебя!
— Куда ты пойдёшь?
— Не знаю! Но не останусь здесь!
Я начала складывать в сумку вещи. Валерий стоял в дверях и смотрел.
— Лида, не делай глупостей. Поговорим спокойно.
— Говорить не о чём, — я застегнула сумку. — Я ухожу.
— А квартира? А всё наше?
— Оставайся со своим всем. Мне ничего не надо.
Я взяла сумку и пошла к выходу. Валерий загородил дорогу.
— Лида, подумай. Куда ты пойдёшь? У тебя нет денег, нет работы.
— Найду работу. Как-нибудь устроюсь.
— В твоём возрасте? Кому ты нужна?
— Не знаю. Но попробую.
Он стоял и смотрел на меня. Наверное, понимал, что я настроена серьёзно.
— Лида, я больше не буду. Честное слово.
— Ты уже говорил это сто раз.
— Но теперь правда не буду.
— Валерий, отойди от двери.
— Лида, не уходи.
— Отойди.
Он посмотрел на меня ещё раз и отошёл. Я открыла дверь и вышла на лестницу.
— Лида! — крикнул он мне вслед.
Я не обернулась. Спустилась вниз, вышла из подъезда. На улице было темно, шёл дождь. Я стояла под дождём и не знала, куда идти.
Вдруг увидела, что ко мне подходит Света.
— Лида, что случилось? — она подбежала ко мне.
— Я ушла от него, — сказала я.
— Слава богу! — она обняла меня. — Пойдём ко мне домой.
— Света, я не могу. Не хочу никого обременять.
— Не обременяешь. Пойдём, поговорим.
Мы пошли к ней домой. Света заварила чай, дала мне сухую одежду.
— Лида, я так рада, что ты наконец решилась, — сказала она.
— Я боюсь, Света. Мне пятьдесят два года, я никогда не работала. Как я буду жить?
— Найдём работу. Я помогу. Главное, что ты ушла.
— А вдруг он найдёт меня? Заставит вернуться?
— Не заставит. Теперь все знают, что происходило. Соседи, участковый. Он не посмеет.
— Ты думаешь?
— Уверена.
Мы долго разговаривали. Света рассказала, что давно хотела мне помочь, но не знала, как подойти. Что Марина Сергеевна работает в центре помощи женщинам. Что я не одна такая.
— Лида, а почему ты так долго терпела? — спросила она.
— Не знаю. Стыдно было, наверное. Думала, что сама виновата.
— Ты не виновата. Никто не заслуживает такого обращения.
— Я понимаю это теперь. Но раньше... раньше мне казалось, что так должно быть.
— Не должно. Никто не должен терпеть насилие.
— Света, а что теперь будет?
— Теперь ты будешь жить по-человечески. Найдёшь работу, снимешь комнату. Может, познакомишься с хорошим мужчиной.
— В моём возрасте?
— Возраст не помеха для счастья.
На следующий день Света познакомила меня с Мариной Сергеевной. Психолог оказалась очень понимающей женщиной.
— Лидия Ивановна, — сказала она, — вы совершили очень важный шаг. Это потребовало большого мужества.
— Я просто не выдержала. Что-то во мне сломалось.
— Не сломалось, а проснулось. Проснулось чувство собственного достоинства.
— А что теперь делать?
— Теперь восстанавливать свою жизнь. Это будет непросто, но возможно.
Марина Сергеевна помогла мне найти работу. Уборщицей в офисе. Зарплата небольшая, но на комнату хватало. Я сняла однушку в том же районе, но в другом доме.
Валерий пытался меня найти. Звонил, приходил к Свете, просил передать, что он исправился. Но я не верила. Да и не хотела уже возвращаться.
Постепенно я начала привыкать к новой жизни. Работа простая, но мне нравилось, что я зарабатываю сама. Коллеги относились хорошо. Никто не кричал, не унижал.
Вечерами я читала книги, смотрела фильмы, училась пользоваться компьютером. Жизнь наполнялась смыслом.
Однажды я встретила на улице Галину Петровну.
— Лида, — сказала она, — я слышала, что ты от мужа ушла.
— Да, ушла.
— Правильно сделала. Мы все знали, что он тебя бьёт. Только молчали.
— Знали? — удивилась я.
— Конечно. Стены в наших домах тонкие. Всё было слышно.
— А почему молчали?
— Думали, что ты сама не хочешь, чтобы вмешивались. Ты же всё время говорила, что всё хорошо.
— Я боялась признаться.
— Понимаю. Но хорошо, что наконец решилась.
— Да, хорошо.
— Лида, а как дети отнеслись?
— Пока не знают. Не решаюсь рассказать.
— А зря. Дети должны знать правду.
Я долго думала, рассказывать ли детям. Наконец решилась и позвонила сыну.
— Алёша, я должна тебе кое-что рассказать.
— Что случилось, мама?
— Я ушла от отца.
— Как ушла? Куда?
— Снимаю квартиру. Работаю.
— Мама, а что произошло?
— Он меня бил, сынок. Много лет бил.
Долгая пауза.
— Мама, почему ты молчала?
— Не хотела вас расстраивать.
— Расстраивать? Мама, мы же твои дети! Мы должны были знать!
— Я думала, что сама справлюсь.
— Мама, я сейчас же еду к тебе.
— Алёша, не надо. У тебя работа, семья.
— Мама, ты важнее всего. Я буду завтра.
Сын действительно приехал на следующий день. Мы долго разговаривали. Он извинялся за то, что не заметил, не помог раньше.
— Алёша, ты не виноват. Я хорошо скрывала.
— Мама, а деньги у тебя есть? Может, помочь?
— Нет, сынок. Я хочу сама зарабатывать.
— Хорошо. Но если что-то нужно, звони сразу.
Дочь отнеслась так же. Приехала, плакала, обнимала. Предлагала переехать к ней в Питер, но я отказалась.
— Катя, я только начала жить своей жизнью. Не хочу быть обузой.
— Мама, ты не обуза. Ты наша мама.
— Я знаю, дочка. Но хочу попробовать сама.
Прошло уже полгода с того дня, как я ушла от Валерия. Я работаю, снимаю квартиру, хожу в театр, встречаюсь с подругами. Дети звонят каждую неделю.
Иногда я думаю о том, что было бы, если бы я не решилась тогда сказать правду вслух. Если бы продолжала молчать и терпеть. Наверное, так и прожила бы остаток жизни в страхе и унижении.
Но я сказала. Сказала то, что накопилось за годы. И это изменило всё.
Никто не ожидал, что я скажу это вслух. Ни Валерий, ни соседи, ни даже я сама. Но иногда нужно набраться мужества и сказать правду. Даже если это очень страшно.