Временная просьба
Людмила Васильевна как раз заваривала чай после работы, когда раздался звонок в дверь. За окном лил октябрьский дождь, ветер бил капли в стекло.
В глазок она увидела знакомую фигуру. Вячеслав Николаевич стоял с двумя сумками, промокший и жалкий.
— Люда, открой, пожалуйста! — крикнул он сквозь дверь.
Она колебалась секунду. Три года назад они развелись. Три года не виделись. А тут он стоит под дверью, как потерянный.
— Что случилось? — спросила она, открывая замок.
— Людочка, прости, что беспокою, — Вячеслав зашел, отряхивая мокрый плащ. — Попал в трудную ситуацию. Продал квартиру, а новую должны дать только через неделю. Отель дорого, у детей тесно...
— И что ты хочешь?
— Можно у тебя переночевать? Дней пять максимум. На диване, не мешаясь. Потом исчезну навсегда.
Людмила смотрела на него. Пятьдесят шесть лет, седые виски, усталые глаза. Когда-то этот мужчина был ее мужем. Отцом ее детей.
— Люда, я понимаю, это неловко. Но больше некуда деваться.
В Пенсионном фонде, где она работала уже двадцать лет, часто встречались люди в трудных ситуациях. Людмила привыкла помогать, входить в положение.
Доброта — это прекрасное качество. Но иногда она превращается в ловушку для того, кто ее проявляет.
— Хорошо, — сказала она против внутреннего голоса. — Но только на неделю. И чтобы я тебя не видела и не слышала.
— Спасибо, Людочка! Ты спасаешь меня.
Он поставил сумки в прихожей, повесил плащ на крючок. Как будто никогда отсюда и не уезжал.
— Белье постельное в шкафу, — сказала Людмила сухо. — Чай заваривай сам.
— Конечно, конечно. Я как мышка, даже не заметишь.
Но вечером, когда она смотрела телевизор, Вячеслав сел рядом на диван.
— А что смотришь? Новости? Давай лучше комедию какую-нибудь.
— Я новости смотрю.
— Да ладно, одни расстройства. Вон, переключай на канал с фильмами.
И взял пульт.
Людмила хотела возразить, но промолчала. Все-таки человек в трудной ситуации.
Только потом, лежа в постели, она подумала: а почему это он решает, что смотреть в ее квартире?
Обживается
К четвергу стало ясно — неделя закончилась, а Вячеслав уезжать не собирается.
— Как дела с квартирой? — спросила Людмила за завтраком.
— Ой, Люда, такая бюрократия! Документы задерживают. Еще дней пять-шесть, не больше.
— Ты говорил — максимум неделя.
— Ну что я могу поделать? Чиновники же.
За эти дни он успел освоиться. Вставал вместе с ней, заваривал кофе в турке — такой, как любил сам, крепкий и горький. Людмила пила растворимый всю жизнь, но промолчала.
После работы она заходила в магазин, покупала продукты на двоих. Вячеслав стал давать советы:
— А колбасу эту не бери, дорогая.
— Я сама знаю, что покупать.
— Знаешь, знаешь. Поэтому и денег не хватает вечно.
Людмила сжала губы и промолчала.
А в субботу утром она проснулась от звука передвигаемой мебели.
— Слава, ты что делаешь?
— Диван переставляю, — откликнулся он из гостиной. — Здесь неудобно стоял, загораживал проход. Теперь намного лучше!
— Кто тебе разрешил мебель переставлять?
— Да ладно тебе, Люда. Посмотри, как удобнее стало!
Диван действительно стоял по-другому. И правда, проход стал шире. Но Людмила была возмущена не этим.
— Это моя квартира, Слава. Мой диван. Хочешь переставлять мебель — переставляй в своей.
— Ой, какая ты нервная стала. Я же как лучше хотел.
— Я тебя не просила.
— Хорошо, хорошо. Больше не буду.
Но в понедельник она обнаружила, что на кухне поменяли местами солонку и сахарницу.
— Слава!
— Что? А, это... Ну они же логичнее так стоят. Соль чаще нужна, поэтому ближе к плите.
— Верни как было.
— Люда, ну зачем? Так же удобнее!
— Верни, говорю!
Когда человек начинает менять твой дом под себя, он перестает быть гостем. Он становится захватчиком.
Он вернул. Но Людмила поняла — процесс пошел. Вячеслав обживался. Забывал, что это не его дом.
— Кстати, — сказал он вечером, — завтра придет Толик. Мой старый друг. Посидим, поговорим. Ты не против?
— Я против.
— Ну почему? Мы тихо будем, чаю попьем.
— Я устаю на работе. Хочу дома отдыхать, а не развлекать твоих друзей.
— Люда, ну не будь такой... Человек специально едет.
— Тогда встречайтесь в кафе.
— В кафе дорого, а тут...
— А тут что?
— Тут уютно. По-семейному.
Она уставилась на него:
— Какому семейному? Мы разведены, Слава. Три года как разведены.
— Ну да, но дети-то общие. Внуки будут общие. Мы все равно семья, в каком-то смысле.
Людмила ничего не ответила. Но внутри все сжалось от тревоги.
Что она наделала?
Хозяин в доме
Толик пришел во вторник в семь вечера. С ним еще двое — Гена и какой-то Михалыч.
— Людочка, познакомься — мои друзья! — объявил Вячеслав, как будто это он тут хозяин.
— Добрый вечер, — буркнула Людмила.
— О, какая красавица! — загалдели гости. — Славка, ты что, с ума сошел был от такой уйти?
Людмила ушла в спальню. Но через полчаса Вячеслав постучал:
— Люда, а чайку можно? И печенье какое-нибудь?
— Сами заваривайте.
— Да мы не знаем, где что у тебя...
— В шкафу чай, в холодильнике молоко. Сообразите.
Еще через час:
— Люда, а борщ у тебя случайно нет? Мужики голодные, а магазины закрыты.
— Нет у меня борща!
— А что-нибудь поесть?
— Макароны свари. Сосиски в холодильнике.
— Люда, ну ты же умеешь готовить. Сделай что-нибудь вкусненькое.
Людмила распахнула дверь спальни:
— Я что, твоя прислуга? Сам готовь!
— Ну не кричи. Что мужики подумают?
— А мне все равно, что они подумают! Это мой дом!
— Люда, успокойся. Мы же не чужие.
— Мы именно чужие! — крикнула она. — Я тебе не жена, ты мне не муж!
Гости притихли в гостиной.
— Ладно, ладно, — Вячеслав махнул рукой. — Сами что-нибудь придумаем.
Людмила хлопнула дверью.
Они сидели до двух ночи. Пили, смеялись, рассказывали анекдоты. Телевизор работал на полную громкость.
Утром Людмила нашла на кухне гору немытой посуды, пролитый чай на столе и окурки в блюдце.
— Слава! — рявкнула она. — Немедленно убирай за своими друзьями!
— Ой, извини, Люда. Поздно было, не хотели шуметь.
— Зато всю ночь шумели!
— Мы тихо сидели.
— Тихо? До двух ночи телевизор орал!
— Да мы его почти не слышали...
Людмила с грохотом поставила чайник на плиту.
— Слушай, Слава. Сколько можно? Когда ты съезжаешь?
— Люда, ну вот буквально еще пару дней. Документы почти готовы.
— Ты это уже неделю говоришь!
— Ну что я могу поделать? Система такая.
— А ключи зачем себе сделал?
Вчера она видела, как он достает из кармана связку ключей. С ключом от ее квартиры.
— Какие ключи?
— Не притворяйся. Видела, как открывал.
— А... Ну да, дубликат сделал. Удобнее же. Чтобы тебя не беспокоить.
— Кто тебе разрешил?
— Люда, ну серьезно? Из-за ключей ругаться?
— Отдавай ключ.
— Зачем? Я же временно тут.
— Отдавай, говорю!
— Хорошо, хорошо. Потом отдам.
— Сейчас отдавай!
Он нехотя достал ключ, положил на стол.
— Вот, возьми. Только не понимаю, зачем такие страсти.
Есть люди, которые чужую доброту воспринимают как слабость. И пользуются этим, пока их не остановят.
Людмила поняла: он уже не просто живет в ее квартире. Он считает ее своей. Ведет себя как хозяин. Приводит друзей, переставляет мебель, делает ключи.
А она что? Прислуга в собственном доме?
— Слава, — сказала она твердо. — Завтра ты съезжаешь.
— Куда съезжаю? Квартира еще не готова!
— Не мое дело. Снимай жилье, иди к детям, к друзьям. Но отсюда уезжаешь завтра.
— Люда, ты же понимаешь, что это невозможно...
— Возможно. И нужно.
— Но мы же... Мы же семья...
— Мы бывшая семья. И завтра ты это вспомнишь.
Возвращение границ
Вячеслав не уехал. Утром он встал, как обычно, сварил себе кофе и сел читать газету.
— Слава, собирайся.
— Люда, будь разумной. Куда мне деваться?
— Это твои проблемы.
— Дети что скажут? Что ты родного отца на улицу выгнала?
— Скажут, что правильно сделала.
— Да ладно! Алеша вчера звонил, радовался, что мы помирились.
— Мы не мирились. Ты попросился переночевать.
— Ну вот видишь, даже дети поняли...
— Слава, прекращай манипулировать. Сегодня же уезжаешь.
— А если не поеду?
Людмила посмотрела на него внимательно. Он сидел за ее столом, пил кофе из ее чашки и спрашивал "а если не поеду", как капризный ребенок.
— Тогда я вызову полицию.
— Да ладно тебе, Люда. За что полицию? Я же ничего не нарушал.
— Нарушал. Живешь без прописки и согласия собственника.
— Но ты же согласие давала!
— На неделю давала. Неделя прошла — согласие закончилось.
Он помолчал, покрутил ложкой в чашке.
— Люда, а может, не будем ссориться? Может, попробуем еще раз? Заново?
— Что заново?
— Ну... Семью. Брак. Хорошо же было, правда?
Людмила едва не рассмеялась. Хорошо? Двадцать пять лет она убирала за ним, готовила, стирала. Терпела его капризы, его друзей, его манеру командовать.
А он думает, ей этого не хватает?
— Нет, Слава. Не хорошо было. Поэтому мы и развелись.
— Но мы же притерлись друг к другу. Понимаем без слов...
— Я тебя понимаю без слов. Ты меня — нет.
— Понимаю! Ты хочешь, чтобы я больше помогал по дому...
— Я хочу, чтобы ты отсюда съехал.
— Люда...
— Все, Слава. Разговор окончен.
Она взяла сумку и ушла на работу. Весь день думала — а что, если он действительно не уедет? Что она будет делать?
Вечером, поднимаясь по лестнице, Людмила услышала из квартиры голоса. Много голосов. И музыку.
Открыла дверь — в гостиной сидело человек семь. Мужчины и женщины, с бутылками и закуской.
— А вот и хозяйка! — крикнул Толик. — Людочка, проходи к нам!
— Что здесь происходит? — спросила она у Вячеслава.
— Да вот, друзья зашли. Провожать меня. Завтра ведь уезжаю.
— Сейчас уезжаешь. Все уезжают.
— Люда, ну что ты... Люди же пришли.
— Пусть уйдут.
— Но мы только начали...
— Я сказала — все уходят. Сейчас.
Гости замолчали, переглянулись.
— Слушайте, — сказала Людмила громко. — Вечеринка закончена. Всем спасибо за внимание, все свободны.
— Да ладно, тетя Люда, — начал было Толик.
— Я вам не тетя. И не Люда. Собирайтесь и уходите.
Минут через десять квартира опустела. Остался только Вячеслав.
— Ну зачем ты так? — упрекнул он. — Неудобно же...
— Мне неудобно уже две недели.
— Люда...
— Собирай вещи, Слава. Все. Чтобы к десяти вечера тебя здесь не было.
— А если я не соберу?
— Соберешь. Потому что знаешь — я не шучу.
Он посмотрел на нее и понял: действительно не шутит. В глазах Людмилы была такая решимость, которой он не видел давно.
В девять тридцать Вячеслав стоял в прихожей с теми же двумя сумками, с которыми пришел.
— Люда, если что — звони. Я всегда готов помочь.
— До свидания, Слава.
— Может, чаю на дорожку?
— До свидания.
Он ушел. Людмила закрыла дверь, повернула ключ и поставила цепочку.
В тишине вернувшейся квартиры она переставила диван на место. Поставила солонку туда, где она стояла двадцать лет. Убрала семейную фотографию в ящик стола — зачем лишние воспоминания? И выбросила в мусорное ведро его домашние тапочки.
Больше никого не пустит пожить "на недельку". Доброта должна иметь границы.
Особенно доброта к тем, кто уже один раз доказал — им нельзя доверять.
Стоит ли помогать бывшим, даже если они в трудной ситуации? Или после развода должны быть четкие границы? Поделитесь мнением в комментариях.
Если вам понравилось — ставьте лайк, делитесь стрелкой и подписывайтесь на телеграм @hrkotov. Там закулисье, детали между строк и немного магии для своих. С уважением, @Алекс Котов.