За фасадом «гуманности» — растущие счета, обостряющееся раздражение и всё меньшее желание тянуть за чужой счет. Добро пожаловать в Европу, где бесплатный сыр становится роскошью даже для тех, кому вчера ещё хлопали в аэропорту.
Когда Европа принимала украинских беженцев весной 2022 года в новостных лентах мелькали слова «безусловная солидарность» и «историческое гостеприимство». Но прошло два года, и щедрость, как выяснилось, — ресурс не бесконечный.
С 1 октября 2025 года в Нидерландах произойдут изменения, о которых в первый год СВО говорить было бы неловко. Теперь украинцам, которые работают и живут в муниципальных приютах, придётся платить почти вдвое больше — €244 в месяц вместо прежних €105. Если же они ещё и питаются в тех же учреждениях, то готовьте ещё €252. В сумме — почти тысяча евро на семью.
Глава Министерства по делам беженцев Мона Кейзер объясняет это «уменьшением неравенства» и «необходимостью покрыть коммунальные расходы». На политическом языке это означает: хватит жить за наш счёт.
Речь идёт не о символическом жесте, а о системном сигнале. Сегодня в Нидерландах живёт более 120 тысяч украинцев. Многие из них работают, но продолжают пользоваться муниципальным жильём и другими мерами защиты. Местные власти всё чаще задаются вопросом: почему украинцы с доходом не платят за электричество, в то время как голландские семьи — платят?
В этом Нидерланды не одиноки. Швейцария, например, готовится к куда более резкому шагу. Там обсуждают отмену статуса S — особой формы защиты, дающей право на упрощённое пребывание, работу и жильё. Аргумент: большая часть украинской территории больше не является зоной боевых действий, а значит, и особая защита больше не требуется.
Этот тренд — не политическая импровизация. Это — результат усталости. Эмоциональной, экономической и электоральной. Сначала помощь Украине в Европе была вопросом морали. Теперь — бухгалтерии. В странах Балтии сокращаются субсидии на жильё. В Германии растёт количество отказов в продлении пособий. В Чехии обсуждают новые правила трудоустройства беженцев. А в Польше, где изначально принимали украинцев с особым теплом, настроения изменились: вырос уровень ксенофобии, особенно в малых городах и сельской местности.
И вот перед нами парадокс: Европа, которая когда-то казалась украинцам безопасной гаванью, теперь превращается в территорию с квитанциями и сроками. Она по-прежнему не выгоняет, но всё чаще предлагает заплатить. А если не можешь — намекает: уезжать никто не запрещал.
Что это? Возвращение к нормальности? Или начало моральной эрозии?
Никто не спорит: спецоперация ещё не закончилась. Но её восприятие изменилось. Телекамеры переключились, а бюджеты на гуманитарную помощь больше не растут. Идея «временной защиты» начинает вести себя как гость, который засиделся.
Как долго ещё Европа будет оплачивать этот «временный» визит?
- Польша с весны 2024 года постепенно сокращает выплаты для украинцев, особенно в рамках программы 40+ (когда польские семьи получали компенсацию за приём беженцев). Теперь многие принимающие семьи либо не получают компенсации вовсе, либо вынуждены ограничивать пребывание украинцев у себя.
- Германия в 2025-м ужесточила условия продления Bürgergeld — пособия на проживание, требуя от украинцев более активного поиска работы и интеграции.
- Чехия обсуждает реформу временной защиты, по которой беженцы, не демонстрирующие стремление к интеграции, могут быть лишены льгот.
- Франция и Италия сократили объёмы финансирования гуманитарных гостиниц и приютов, объясняя это «необходимостью перераспределения бюджета».
Если Европа больше не хочет платить за «временное» присутствие украинцев — не значит ли это, что пора пересматривать и само понятие «временности»? И готовы ли украинцы к жизни в ЕС на общих условиях — без льгот, но с обязательствами?