— Да как ты могла, со своим начальником, запрыгнула к нему в постель и не моргнула! — прошипел я, стоя у края кровати, пальцы сами собой сжимались, будто хотели удавить воздух.
Люся лежала, подтянув одеяло до подбородка, глаза её — два тёмных колодца, в которых я тонул уже десять лет. Она молчала. Только губы дрогнули, как будто хотела что-то сказать, но передумала. Тишина в спальне была такой густой, что её можно было резать ножом. За окном — мартовский ветер, он скулил, как побитый пёс, и швырял в стекло мелкие капли дождя.
— Что, язык проглотила? — я повысил голос, но тут же осёкся. Не хотел, чтобы дочка в соседней комнате проснулась. — Или тебе и сказать нечего?
Она медленно села, одеяло сползло, обнажив плечи в тонкой майке. Свет от лампы на тумбочке падал на её ключицы, и я вдруг поймал себя на мысли, что даже сейчас, в этом аду, она красива. Чёрт возьми, Кирилл, соберись.
— Кир, ты не понимаешь… — начала она, голос низкий, как будто из-под земли.
— Не понимаю? — я шагнул ближе, кровать скрипнула под моим весом, когда я сел на край. — Я всё понимаю, Люся. Артур, твой этот… босс с часами за полмиллиона и улыбочкой, как у акулы. Ты с ним… — я запнулся, слово застряло в горле, как кость. — Ты с ним спала.
Она отвела взгляд. Это было хуже пощёчины. Я ждал крика, слёз, оправданий — чего угодно, но не этого молчания.
Я, Кирилл, тридцать пять лет, инженер на заводе, где гудят станки и пахнет машинным маслом. Жизнь моя — как рельсы: дом, работа, дом, иногда пивко с Ваней в гараже.
Люся — моя жена, моя… была моя. Десять лет назад она была девчонкой с косичками, которая смеялась над моими шутками и ела мороженое, пока оно не текло по подбородку. Теперь она — Людмила Сергеевна, секретарь в офисе, где всё блестит: стеклянные столы, кожаные кресла, и Артур этот, как король на троне.
Я узнал про них случайно. Ваня, мой друг с детства, тот ещё сплетник, хоть и мужик здоровый, как медведь. Позавчера за пивом в гараже он, отводя глаза, пробубнил:
— Кир, тут такое дело… Баба Лиза, ну, соседка ваша, видела Люсю с каким-то типом. В машине. Возле офиса её. Целовались, говорит.
Я тогда засмеялся. Глупость же. Люся? С кем-то? Но ночью, когда она спала, я взял её телефон. Пароль — день рождения дочки. Сообщения от Артура. “Ты сегодня была огонь”, “Завтра в обед?” Я читал, и в груди будто лёд колол.
— Люся, скажи хоть что-нибудь! — я почти кричал, но сдерживался, зубы скрипели.
Она посмотрела на меня, и в глазах её было что-то… не раскаяние, нет. Жалость? Или усталость?
— Кир, ты правда хочешь знать? — её голос был спокойный, но в нём звенела злость. — Хорошо. Да, было. С Артуром. Один раз.
— Один раз?! — я вскочил, кровать снова скрипнула. — Ты думаешь, я поверю? “Один раз”, ага! Ты с ним… — я задохнулся, слова путались. — Как ты могла, Люсь? У нас же… дочка, дом, всё!
Она тоже встала, босые ноги шлёпнули по холодному полу. Подошла ко мне, так близко, что я почувствовал запах её духов — сладкий, с горчинкой, как её слова.
— А ты, Кир? — она ткнула пальцем мне в грудь. — Ты где был, когда я тонула? Ты видел, как я живу? Работа, дом, дочка, ужин, стирка — и так по кругу! А ты? Пришёл, поел, лёг на диван с пивом. Я для тебя кто? Повар? Уборщица?
Я открыл рот, но слова не шли. Она продолжала, глаза её горели, как два фонаря в ночи.
— Артур… он видит меня, Кир. Он говорит со мной. Смеётся. Я с ним… — она запнулась, но тут же выпрямилась. — Я с ним чувствую, что я не просто кухарка в этом доме.
Я смотрел на неё, и мир вокруг рушился. Не дом, не стены — мой мир. Тот, где Люся была моей, где всё было просто и понятно.
Вчера я встретился с Ваней. Он, как всегда, жевал семечки, сплёвывая шелуху на бетонный пол гаража.
— Кир, ты чего такой кислый? — он хлопнул меня по плечу. — Люся, что ли, опять?
Я рассказал. Всё. Про телефон, про сообщения, про Артура. Ваня присвистнул.
— Ну, брат, это ты попал. Артур этот — скользкий тип. Я его знаю, он у нас на заводе заказы размещал. Бабник ещё тот. А Люся… — он покачал головой. — Она же у тебя огонь. Ты её держи, Кир.
— Держи, говоришь? — я хмыкнул, пиво в руке стало тёплым. — А как держать, если она с другим?
Ваня задумался, глядя на свои грязные ботинки.
— Слушай, а может, поговори с бабой Лизой? Она всё видела. Может, там не всё так, как кажется.
Баба Лиза — наша соседка, старуха с глазами, как у ястреба. Ей семьдесят, но она всё видит и всё замечает. Живёт одна, с кошкой, и обожает всех поучать. Я зашёл к ней сегодня утром, пока Люся была на работе.
— Кирилл, милок, — начала она, разливая чай в чашки с ромашками, — я ж не сплетница, ты знаешь. Но Люсю я видела. В машине. С мужчиной. Он её… ну, обнимал. А она… — она понизила голос, — не хотела, вроде. Отталкивала.
— Отталкивала? — я нахмурился. — А потом?
— Потом она вышла, а он уехал, — Баба Лиза посмотрела на меня поверх очков. — Кирилл, ты с ней поговори. Не всё так просто.
— Люся, ты врёшь, — сказал я, отступая от неё. — Баба Лиза видела. Ты с ним целовалась.
Она замерла. Потом медленно опустилась на кровать, будто воздух из неё выпустили.
— Кир… — начала она, и голос её был уже не стальной, а тонкий, как паутина. — Это не то, что ты думаешь. Артур… он… он меня заставил.
— Заставил?! — я чуть не заорал. — Это как это заставил?
Она закрыла глаза, пальцы её теребили край одеяла — нет, не теребили, а просто лежали, беспомощные.
— Он сказал, если я не… если я откажусь, он меня уволит. А ты знаешь, Кир, что без моей зарплаты мы… — она запнулась. — Дочка в школе, кредит за машину…
Я смотрел на неё, и в голове был хаос. Люся — не лгунья. Но как поверить? Я вспомнил Артура — его улыбку, его часы, его взгляд, как будто он уже всё купил, включая мою жену.
— Люсь… — я сел рядом, голос мой дрогнул. — Почему ты мне не сказала?
Она открыла глаза, и в них были слёзы.
— Потому что ты бы его убил, Кир. А я… я боялась.
Ночью я не спал. Лежал, смотрел на потолок, где тени от веток за окном танцевали, как призраки. Люся спала рядом, её дыхание было ровным, но я знал — она притворяется.
Утром я поехал к Артуру. Его офис — стеклянный улей, где все бегают, как муравьи. Я вошёл без стука. Он сидел за столом, в белой рубашке, улыбался, как будто ждал меня.
— Кирилл, верно? — он встал, протянул руку. — Чем могу помочь?
Я не взял руку.
— Ты к моей жене не лезь, — сказал я, тихо, но так, чтобы он понял. — Ещё раз увижу — убью.
Он засмеялся. Чисто, нагло.
— Ох, какие страсти, — сказал он. — Люся сама ко мне пришла. А ты… — он наклонился ближе, — ты её не ценишь, Кирилл.
Я ушёл. Но в груди горело.
Теперь я сижу на кухне, пью кофе, что давно остыл. Люся в ванной, слышу, как вода шумит. Я думаю о ней, об Артуре, о том, как всё исправить.
Ваня говорит, надо бороться. Баба Лиза говорит, надо говорить. А я… я не знаю. Но знаю одно — я люблю её. И, чёрт возьми, я не отдам её без боя.
Кофе в кружке был холодный, как мои мысли. Я сидел на кухне, слушая, как Люся в ванной напевает что-то тихое, почти неразборчивое. Её голос, мягкий, как дым, пробивался сквозь шум воды, и я вдруг поймал себя на том, что хочу верить ей. Хочу, чтобы всё оказалось ошибкой, дурным сном. Но в груди всё ещё тлел уголёк — Артур, его ухмылка, его слова: «Она сама ко мне пришла».
Дверь ванной скрипнула, Люся вышла, завёрнутая в полотенце. Волосы мокрые, прилипли к шее, глаза красные — то ли от воды, то ли от слёз. Она посмотрела на меня, будто хотела что-то сказать, но только кивнула и прошла в спальню. Я остался сидеть, глядя на облупившуюся краску на подоконнике.
— Кир, — её голос донёсся из комнаты, слабый, но твёрдый. — Нам надо поговорить.
Я встал, кружка звякнула о стол. В спальне Люся сидела на кровати, уже в своей старой футболке с выцветшим логотипом группы “Кино”. Она любила её, хоть я сто раз говорил, что пора выкинуть.
— Что ещё? — спросил я, стараясь держать голос ровным. — Ещё сюрпризы будут?
Она сжала губы, потом медленно подняла глаза.
— Артур… он не просто начальник, Кир. Он… — она запнулась, будто слова резали ей горло. — Он шантажировал меня. Не только увольнением.
Я замер. В голове будто молния ударила.
— Что значит шантажировал? — я шагнул к ней, голос сорвался. — Люся, говори чётко!
Она глубоко вдохнула, пальцы её теребили — нет, не теребили, а нервно сцепились, как в замок.
— У него есть видео, — сказала она, почти шёпотом. — С камеры в офисе. Я… я не знала, что там камеры. Он сказал, если я не буду… сговорчивой, он отправит это тебе. И всем.
— Видео? — я почувствовал, как кровь стучит в висках. — Какое, к чёрту, видео?
Она отвернулась, плечи её задрожали.
— Мы были в его кабинете. После работы. Он… он меня поцеловал. Я оттолкнула, Кир, клянусь! Но он записал. И теперь… — она посмотрела на меня, глаза полные ужаса. — Он сказал, что покажет всем, если я не…
Я сел на кровать, мир вокруг качнулся, как лодка в шторм. Артур. Этот гад не просто бабник. Он — хищник.
— Почему ты молчала? — мой голос был хриплым, как будто не мой. — Люсь, почему ты мне не сказала сразу?
— Потому что я боялась, Кир! — она почти кричала, но тут же понизила голос, вспомнив про дочку. — Я думала, справлюсь сама. Думала, он блефует. Но он… он показал мне запись.
Я встал, прошёлся по комнате. Половицы скрипели, как мои нервы. В голове крутился план — найти Артура, выбить из него эту ухмылку, стереть это чёртово видео. Но что-то внутри подсказывало: так просто не будет.
Утром я позвонил Ване. Он был в гараже, как всегда, возился с мотоциклом.
— Кир, ты чего, опять Люся? — он вытер руки тряпкой, голос его был сонным, но любопытным.
— Ваня, тут серьёзно, — я рассказал всё: про шантаж, про видео, про Артура.
Он присвистнул, как всегда, но на этот раз без улыбки.
— Это уже не просто измена, брат. Надо что-то делать.
— Что делать? — я пнул камешек на асфальте, тот улетел в лужу. — Пойти и набить ему морду?
— Не, Кир, — Ваня нахмурился. — Тут хитрее надо. Артур — не дурак, у него связи. Слышал, он с какими-то бандюками дело имеет.
— С бандюками? — я остановился. — Откуда знаешь?
— Баба Лиза болтала, — Ваня сплюнул. — Она, знаешь, всё подмечает. Сказала, видела его с типами в чёрной тачке, номера не местные.
Я вспомнил бабу Лизу, её ястребиные глаза. Надо было идти к ней.
Баба Лиза сидела на лавочке у подъезда, кормила голубей. Её кошка, Мурка, тёрлась о ноги, мурлыкала, как маленький мотор.
— Кирилл, милок, — она прищурилась, — опять беда?
Я рассказал. Не всё, но достаточно. Про видео, про шантаж. Она слушала, кивая, будто всё уже знала.
— Артур этот, — сказала она, когда я закончил, — не чистый он человек. Я его машину видела, чёрная такая, тонированная. И люди с ним… не наши. Один раз ночью приезжали, я с балкона видела. Разговаривали тихо, но я слышала — про какие-то деньги говорили, большие.
— Деньги? — я нахмурился. — Какие деньги?
— Не знаю, милок, — она пожала плечами. — Но Артур твой — не просто начальник. Он в делах мутных. А Люсю твою… жалко её. Попалась она, как птичка в клетку.
Я вернулся домой, голова гудела. Люся была на кухне, резала овощи для ужина. Нож в её руках двигался ровно, но я видел, как пальцы дрожат.
— Люсь, — сказал я, садясь напротив. — Расскажи всё. Про Артура. Про видео. И… про деньги.
Она замерла, нож выпал из рук, звякнул о столешницу.
— Какие деньги? — голос её был как натянутая проволока.
— Баба Лиза видела. Артур с какими-то типами. Говорили про деньги. Ты знаешь что-нибудь?
Она побледнела, как будто кровь из неё вытекла. Потом медленно опустилась на стул.
— Кир… — начала она, и голос её сорвался. — Я не хотела тебе говорить. Артур… он не просто шантажировал меня. Он заставил меня подписать какие-то бумаги. Сказал, это для работы. Но я… я видела, там суммы. Большие.
— Какие бумаги? — я подался вперёд, сердце колотилось. — Люся, что ты подписала?
— Я не знаю! — она закрыла лицо руками. — Он сказал, если не подпишу, он видео всем покажет. И… и дочке.
Я встал, подошёл к ней, обнял. Она дрожала, как осиновый лист.
— Мы разберёмся, — сказал я, хотя сам не знал, как. — Он не тронет тебя. И дочку.
Вечером я снова поехал к Артуру. Офис был пуст, только охранник на входе косился на меня, как на бродягу. Я сказал, что личное дело. Он пропустил.
Артур сидел за столом, как король. Улыбался, как будто ждал.
— Ну, Кирилл, — сказал он, откидываясь в кресле. — Решил ещё раз поболтать?
— Где видео? — я шагнул к нему, руки сжались в кулаки. — И что за бумаги ты заставил Люсю подписать?
Улыбка его дрогнула. Только на секунду, но я заметил.
— Видео? — он хмыкнул. — А ты смелый, Кирилл. Но зря ты сюда пришёл.
Дверь за моей спиной открылась. Я обернулся. Два типа, здоровые, как шкафы, в чёрных куртках. Один с татуировкой на шее — змея, обвивающая кинжал.
— Проблемы, Артур? — спросил тот, что с татуировкой.
— Нет, — Артур встал, поправил пиджак. — Просто гость. Но он уже уходит.
Я смотрел на них, и в груди рос холод. Это был не просто шантаж. Это было что-то большее. И Люся, моя Люся, оказалась в самом центре этого зла.
— Это не конец, — сказал я, глядя Артуру в глаза. — Я найду, что ты задумал. Бойся меня.
Он засмеялся, но смех был нервный.
— Иди домой, Кирилл. И держи жену покрепче. А то она… скользкая.
Я вышел на улицу, дождь лил, как из ведра. В голове крутилось одно: Артур не просто гад. Он — часть чего-то большого, тёмного. И Люся… она не просто жертва. Она знает больше, чем говорит.
Я сел в машину, завёл мотор. Телефон завибрировал. Сообщение от Вани:
“Кир, срочно. Баба Лиза видела Люсю. Она только что уехала с Артуром. В той же чёрной тачке”.
Мир снова качнулся. Я вдавил педаль газа.
Дождь хлестал по лобовому стеклу, дворники визжали, как раненые звери. Я гнал машину по мокрому асфальту, вцепившись в руль так, что пальцы ныли. Ваня написал: чёрная тачка, Люся, Артур. Адрес — заброшенный склад на окраине, где ржавые ангары торчат, как кости из земли. Баба Лиза, будь она неладна, всё видела: её балкон — как пункт наблюдения за всей нашей жизнью.
В голове крутился ураган. Люся. Моя Люся. Что она делает с этим гадом? Шантаж, бумаги, деньги — всё смешалось в кашу, но одно я знал точно: я не отдам её. Не ему. Не этим типам с татуировками.
Я припарковался у склада, фары выхватили чёрный джип с тонированными стёклами. Дождь барабанил по крыше машины, заглушая стук моего сердца. Я вылез, промок насквозь за секунду. Вокруг — тишина, только шорох воды и далёкий гул города. Дверь ангара была приоткрыта, свет изнутри резал темноту, как нож.
— Кир, не надо, — голос Вани раздался за спиной. Я обернулся — он стоял, держа в руке монтировку, лицо мокрое, глаза бешеные. — Я за тобой поехал. Это не просто так, брат. Там опасно.
— Она там, Вань, — я кивнул на ангар. — Я не уйду.
Он выругался, но пошёл за мной.
Внутри пахло ржавчиной и сыростью. Свет от лампы под потолком дрожал, тени метались по стенам. В центре — Артур, в своём чёртовом пиджаке, рядом Люся. Она стояла, скрестив руки, лицо бледное, как мел. Два типа из офиса — один с татуировкой, другой с лысой башкой — держались поодаль, у ящиков, на которых лежали какие-то папки.
— Кир?! — Люся вздрогнула, шагнула ко мне, но Артур схватил её за руку.
— Не дёргайся, Людмила, — его голос был скользким, как масло. — Твой муженёк решил поиграть в героя.
— Отпусти её, — я шагнул вперёд, Ваня сжимал монтировку за моей спиной. — И скажи, что ты затеял.
Артур засмеялся, но глаза его бегали.
— Ты не понимаешь, Кирилл. Это не про Люсю. Она — просто пешка. Удобная. Красивая, — он погладил её по плечу, и я почувствовал, как кровь вскипела. — Дело в деньгах.
— Каких деньгах? — я сжал кулаки, стараясь не броситься на него.
Люся вырвала руку, отступила к ящикам.
— Кир, я не знала! — её голос дрожал, но в нём была злость. — Он заставил меня подписать бумаги. Это… какие-то контракты. Я думала, для фирмы. Но это… — она запнулась, глядя на ящики. — Это не просто бумаги.
Лысый тип шагнул к ней, но Ваня поднял монтировку.
— Стоять, — прорычал он. — Кир, бери Люсю, валим отсюда.
— Не так быстро, — Артур вытащил телефон, ткнул в экран. — Одно движение, и видео с твоей женой уйдёт всем. Коллегам, соседям, даже вашей дочке в школьный чат.
Я посмотрел на Люсю. Её глаза были полны слёз, но она не плакала. Она смотрела на меня, и в этом взгляде было что-то новое — не страх, не вина, а решимость.
— Кир, — тихо сказала она. — Я всё исправлю.
И тут всё завертелось, как в дешёвом боевике. Люся вдруг рванула к ящикам, схватила папку и швырнула её в Артура. Бумаги разлетелись, как белые птицы. Татуированный бросился к ней, но я был быстрее — врезал ему в челюсть, он рухнул, как мешок. Лысый кинулся на Ваню, монтировка звякнула о его плечо. Артур выругался, полез в карман, но Люся — моя Люся! — схватила с ящика металлическую банку и запустила ему в голову. Он пошатнулся, телефон выпал.
— Кир, держи! — она кинула мне телефон, я поймал, не думая.
— Уходим! — заорал Ваня, отшвырнув лысого.
Мы рванули к выходу, дождь хлестал в лицо, Люся бежала рядом, её рука в моей была холодной и мокрой. В машине я вдавил газ, Ваня на заднем сиденье пыхтел, как паровоз.
— Люсь, что это было? — я бросил взгляд на неё.
Она дышала тяжело, волосы прилипли к лицу.
— Я… я узнала, Кир. Эти бумаги — подделка. Они занимаются нечистыми делами! Артур… он втянул меня, чтобы подставить. Но я не дам ему!
Дома мы сидели на кухне. Дочка спала, не зная, что её мир чуть не рухнул. Люся держала мою руку, её пальцы дрожали. Телефон Артура лежал на столе, я уже нашёл видео — и удалил.
— Кир, — тихо сказала она. — Я виновата. Но я… я хотела защитить нас.
Я посмотрел на неё. В её глазах была та самая девчонка с косичками, которая смеялась над моими шутками. Но теперь она была другой — сильнее, твёрже.
— Люсь, — я сжал её руку. — Мы разберёмся. Вместе.
Ваня, сидя напротив, открыл пиво.
— Ну, брат, — хмыкнул он. — Это была ночь. Но знаешь что? Ты всё ещё её мужик. А она — твоя.
Я кивнул. Где-то там, в ночи, Артур зализывал раны, а его делишки всплывали, как грязь в луже. Баба Лиза утром наверняка уже растрещит всему двору. Но мне было плевать. Люся была рядом, и это было главное.
— Мы справимся, — сказал я, и в груди, впервые за долгое время, стало тепло.