Антон стоял у окна и смотрел, как дядя Борис грузит в машину старинный комод — тот самый, который достался ему от бабушки. Комод, за которым он сидел в детстве, делая уроки. В котором хранил свои детские сокровища.
— Знай, родня уже поделила твой дом, так что молчи и не умничай, — прошипела жена Лида, подходя сзади.
Слова ударили, как пощечина. Антон медленно обернулся. Лицо жены было каменным, губы поджаты в тонкую линию.
— Что ты сказала?
— То, что слышал. Они собрались вчера у тети Марины. Все решили. Без тебя.
В голове Антона словно взорвалась граната. Он опустился на диван, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Но... как же завещание? Дом же мне...
— Какое завещание? — Лида села напротив, скрестив руки. — Твоя драгоценная бабушка ничего не оформила. А по закону наследников много. И они не собираются делиться.
Антон вспомнил бабушкины слова перед смертью: "Домик тебе, Антоша. Ты один обо мне заботился." Но документов действительно не было. Только устные обещания и детские воспоминания о том, как он каждые выходные ездил к ней, чинил кран, носил продукты...
— Тетя Марина сказала, что дом слишком большой для молодой семьи, — продолжала Лида. — Мол, нам и квартиры хватит. А дядя Борис уже ключи взял.
Телефонный звонок прервал их разговор. Антон автоматически поднял трубку.
— Тоша? Это Саша. Ты в порядке? Слышал, что у вас там творится...
Друг. Единственный, кто не отвернулся в трудную минуту.
— Саш, я... не знаю даже, что сказать.
— Выходи во двор. Поговорим.
Антон взглянул на жену. Та демонстративно отвернулась к телевизору.
— Иду.
Во дворе Саша курил, прислонившись к своей машине. Высокий, широкоплечий, с проницательными глазами — он всегда умел читать людей.
— Рассказывай, что случилось.
Антон выдохнул и начал говорить. О том, как умерла бабушка. О том, как родня вдруг объявилась — те самые родственники, которые годами не звонили, не навещали. О том, как они теперь делят дом, словно пирог.
— А ты что? Молчишь?
— Лида говорит, лучше не связываться. Мол, все равно ничего не докажу.
Саша затушил сигарету и посмотрел прямо в глаза другу.
— Антон, ты же понимаешь, что они тебя просто обманывают? По закону ты имеешь право на долю. И даже если завещания нет, факт твоей заботы о бабушке можно доказать.
— Как?
— Соседи видели, как ты к ней ездил. Чеки от продуктов, лекарств — у тебя же все сохранилось? Медицинские справки, где ты указан как сопровождающий?
Антон почувствовал, как в груди что-то екнуло. Надежда. Крохотная, но живая.
— У меня есть адвокат, — продолжал Саша. — Хороший. Он разберется.
— Но Лида...
— А что Лида? Она твоя жена или их адвокат?
Вопрос повис в воздухе. Антон никогда не задумывался о том, почему жена так быстро согласилась с решением родни. Почему не поддержала его, не предложила бороться.
— Саш, а что если... что если она знала заранее?
Друг молча кивнул.
— Думаю, пора тебе кое-что узнать.
Они поехали к тете Марине. Пожилая женщина с хитрыми глазками открыла дверь и тут же попыталась ее закрыть, увидев Антона.
— Марина Петровна, — спокойно сказал Саша, придерживая дверь. — Нам нужно поговорить.
— Не о чем разговаривать. Все решено.
— Кем решено? — Антон шагнул вперед. — Без меня? Без единственного человека, который заботился о бабушке?
Тетя Марина поежилась.
— Ты молодой, устроишься. А нам... нам деньги нужнее.
— Деньги? — Антон не понял. — Какие деньги?
— Дом продавать будем. Участок хороший, в центре. За него миллионы дадут.
Вот оно что. Не дом им нужен был, а деньги от его продажи. И делить их с Антоном никто не собирался.
— И давно вы это планировали?
Тетя Марина замялась, переводя взгляд с Антона на Сашу.
— Лидочка сама предложила... Сказала, что ты не против. Что вам квартиры хватает.
Мир перевернулся. Жена... Его собственная жена участвовала в заговоре против него.
Дорога домой прошла в молчании. Саша довез друга до подъезда и сжал его плечо.
— Завтра идем к адвокату. Будем разбираться по-честному.
— А если не получится?
— Получится. Правда на твоей стороне.
Антон поднялся в квартиру. Лида сидела на кухне, пила чай и листала журнал. Обычная семейная сцена. Только теперь все казалось фальшивым.
— Где был? — не поднимая глаз, спросила она.
— С Сашей. Ездили к тете Марине.
Лида наконец подняла голову. В ее глазах мелькнул страх.
— Зачем?
— Узнать правду. О том, как ты помогала им меня обманывать.
Повисла тишина. Где-то капал кран, тикали часы на стене.
— Ты ничего не понимаешь, — наконец сказала Лида. — Я хотела как лучше.
— Для кого лучше? Для меня? Или для тех, кто годами не интересовался бабушкой, а теперь делит ее наследство?
— Антон, будь реалистом! Ты никогда ничего не добьешься в суде. Они опытнее, у них деньги на адвокатов. А мы что? Будем тратить последние сбережения на бесполезную тяжбу?
— Значит, ты считаешь, что я должен просто смириться? Забыть о том, что обещала бабушка? О том, что я единственный, кто о ней заботился?
Лида встала, подошла к окну.
— Она была старая. Много чего говорила. Не все из этого правда.
— А ты откуда знаешь, что правда, а что нет? Ты же к ней ездить не любила.
— Именно поэтому я и знаю! — развернулась она. — Видела, как ты мучаешься каждые выходные. Как тебе эти поездки надоели. Сколько раз ты жаловался, что устал от ее капризов!
Антон остолбенел. Да, бывало, он уставал. Бывало, жаловался жене на бабушкину забывчивость, на то, что приходится по несколько раз объяснять одно и то же. Но это не значило, что он не любил бабушку или не хотел о ней заботиться.
— Это не одно и то же, — тихо сказал он.
— Одно и то же! — Лида подошла ближе. — Ты сам был рад, что эти мучения закончились. А теперь строишь из себя пострадавшего наследника!
Что-то щелкнуло в голове Антона. Он вдруг понял, что видит жену впервые. Не ту женщину, в которую влюбился десять лет назад, а совсем другую. Циничную. Расчетливую. Готовую предать ради удобства.
— Знаешь что, Лида? Завтра я иду к адвокату. Буду отстаивать свои права.
— И сколько это будет стоить?
— Сколько нужно.
— На какие деньги? На мою зарплату? Я не собираюсь тратить свои сбережения на твои амбиции!
— Тогда не трать.
Антон пошел в спальню собирать вещи. За спиной слышал, как Лида что-то выкрикивает, но слова не доходили до сознания. В голове была одна мысль: завтра начинается новая жизнь. Трудная, неопределенная, но честная.
Саша встретил его внизу.
— Переночуешь у меня. А завтра — к адвокату.
— Саш, а что если Лида права? Что если я зря затеваю эту войну?
Друг остановился и посмотрел на него серьезно.
— Антон, в жизни есть вещи, за которые стоит бороться. Память о близких людях — одна из них. Бабушка верила в тебя. Не подведи ее.
Они сидели на кухне у Саши до утра, пили кофе и планировали стратегию. К рассвету у Антона появилась ясность, которой не было уже давно. Он знал, что делать.
Через неделю адвокат подал иск в суд. Соседи бабушки дали показания о том, как Антон заботился о ней. Нашлись чеки, справки, фотографии. Медленно, но верно складывалась картина настоящей заботы, а не корыстного интереса.
Родня забеспокоилась. Тетя Марина названивала, предлагала "полюбовно договориться". Дядя Борис грозил "разобраться по-мужски". Но Антон был непреклонен.
Самым трудным оказалось примирение с женой. Лида несколько дней не отвечала на звонки, а потом вдруг появилась у Саши.
— Антон, давай поговорим.
Они вышли во двор. Лида выглядела усталой, постаревшей.
— Я... я поняла, что была неправа.
— В чем именно?
— В том, что не поддержала. В том, что решила за тебя. В том, что... поверила им больше, чем тебе.
Антон молчал, изучая лицо жены. Искал в нем искренность.
— Почему ты это сделала?
Лида опустила голову.
— Испугалась. Подумала, что если мы останемся без денег, без поддержки родни... Мне казалось, что я защищаю нашу семью.
— От чего защищаешь? От справедливости?
— От нищеты. От унижений. От того, что нам придется доказывать свою правоту людям, которые нас не любят.
Антон понял: страх. Обычный человеческий страх перед неопределенностью. Лида боялась рисковать, боялась бороться. Ей легче было согласиться с несправедливостью, чем противостоять ей.
— Лида, но так нельзя жить. Нельзя предавать близких из-за страха.
— Я знаю. Теперь знаю.
Они помирились. Не сразу, не легко, но помирились. Потому что за десять лет брака между ними многое накопилось. И любовь, и привычка, и общие планы.
Суд длился полгода. Родня наняла адвоката, пыталась доказать, что Антон заботился о бабушке из корысти. Но факты говорили сами за себя. Годы регулярной помощи, отсутствие попыток завладеть имуществом при жизни бабушки, свидетельства соседей — все это складывалось в убедительную картину.
В итоге суд признал за Антоном право на половину наследства. Дом пришлось продать — содержать его в одиночку было не по силам. Но деньги от продажи позволили купить небольшую квартиру за городом и открыть собственное дело.
Саша стал компаньоном. Тетя Марина и дядя Борис перестали общаться с Антоном — обиделись на то, что он "отсудил" их долю. Но Антон не жалел. Он понял: родство — это не только кровь, но и поступки. А настоящие родственники — это те, кто рядом в трудную минуту.
— Знаешь, — сказал он Лиде, когда они въезжали в новый дом, — бабушка была права. Дом действительно стал моим. Не тот, старый, а вот этот. Который мы купили на честно заработанные деньги.
Лида кивнула и крепче сжала его руку.
— Прости меня, Антон. За то, что не верила в тебя.
— Уже простил. Главное — мы справились.
А в новом доме, на почетном месте, стоял бабушкин комод. Тот самый, который дядя Борис пытался увезти в первый день. Антон выкупил его на аукционе, когда распродавали остальные вещи.
В ящике комода он нашел конверт со своим именем. Внутри была записка: "Антоша, знаю, что будет трудно. Но ты сильный. Справишься. Дом твой не потому, что я так хочу, а потому, что ты его заслужил. Твоя бабушка."
Антон долго смотрел на эти строки. Потом аккуратно сложил записку и убрал в семейный альбом. Рядом с фотографиями новой жизни, которую он построил своими руками.
Справедливость восторжествовала. Не сразу, не легко, но восторжествовала. И это было самой большой победой в его жизни.