- Натусь, а тебе Митька письма-то шлет? – усмехнувшись, спросила Галка.
Наталья пришла на поминки к соседской бабуле. Там и бесстыжая эта оказалась, которая когда-то с её супругом на берегу миловалась.
- А тебе дело до того есть? – сухо спросила Наталья. Ей бы вообще молчать да в разговоры с Галкой не вступать. Вот только показалось. Нате, что неспроста рыжая бесстыдница подошла к ней. Неужто, знает о чем-то?
Глава 1
- Никаких дел, - пожала плечами Галка, - мне в общем-то всё равно. Ты знаешь ведь, что Борьке Акимову я теперь невеста. Вот дождусь его и мы поженимся.
- Знаю, - хмыкнула Натка, - жалко Борьку, ну а что ж поделаешь, раз выбрал тебя?
- Себя пожалей, - презрительно фыркнула Галка, - рядом с твоим Митькой мой Борька служит. В одном окопе случалось бывать им. И рассказал мне кое-что любимый про твоего муженька.
- Жив он? – воскликнула Наталья, почувствовав, как сердце забилось одновременно тревожно и радостно. Последнее время не баловал её письмами муж. Но вдруг сослуживец рассказывает что-то про её Митьку в своих посланиям близким?
- Ещё как жив, - расхохоталась Галка, - и в добром здравии. Как же тут помрешь или заболеешь, когда медсестричка молодая под бочком спит?
- Что ты несешь, глупая? – возмутилась Ната. Знала она, что от Галки любой гадости ожидать можно. Но разве станет она наговаривать на бойца, что бок о бок с её женихом за родную страну бьется?
- Чистая правда, - усмехнулась Наталья, - любовь у него там. Про тебя и думать забыл.
Как хотелось Наталье наглой девице космы повыдергать, да не стала она руки марать. Тихонько вышла из соседского дома и к себе направилась. А там уж дала волю слезам – рыдала от горя так, что тело сводило от судорог.
Не одну ночь плакала Ната. Долго ещё она слезы лила, под глазами уже залегли глубокие тени, а лицо стало худым, бледным, болезненно-желтоватым. Порой приходили ей от мужа письма, вот только чувствовала женщина – чужие эти послания, холодные они, безличные, фальшь в них чувствовалась. И писал их мужчина, который давным-давно пылает страстью к другой.
***
Годы Великой Отечественной войны шли, Таська подрастала, радовала свою мать. На отца была похожа, как две капли воды. Аж не по себе порой становилось матери. Обернется – а там глаза Митькины, как такое может быть?
Через какое-то время заметила Ната, что письма мужа стали вновь искренними и глубокими. Они были полны тоски, любви. Не понимала Наталья, в чем причина перемен, а потом проглотила гордость и пошла к Галке.
- Поделили ребят наших, - стала рассказывать Галка. – куда-то увезли Митрофана, а сестричка та на прежнем месте осталась.
- Стало быть, расстался он с ней, - тихо произнесла Наталья. Настолько ей было грустно и тяжело, что не испытывала она какого-то унижения перед Галкой.
Пожала плечами рыжуха, сказала, что радоваться не стоит. Таким уж уродился Митрофан – охочим до женского полу. Никогда на одной не остановится.
Хотелось Наталье верить в том, что муж её когда-нибудь изменится, да понимала она, что напрасны эти надежды. Впрочем, на письма супруга, полные любви и тоски, она отвечала. Рассказывала Мите о дочке, писала, что с нетерпением ждет его домой. А всё ж уже надломилось что-то в её душе. Пока ещё любила Ната своего мужа, а огонёк внутри будто бы погас.
В конце 1944 года письма от Митрофана вновь перестала приходить. Тут уж ни Галка, никто другой не мог поведать Наталье, что стряслось с солдатом – то ли погиб в бою, то ли в плен попал, а, может, и влюбился так горячо, что позабыл обо всём на свете.
Горько было Нате или нет, она уж, и сама не понимала. Чувства будто бы заморозились все.
"Не пойму, что происходит, - думала несчастная женщина, - представляю, что с другой милуется, и не больно уже. А если думается, что под пулями погиб, слезы не идут".
А ещё здоровьем слабела Наталья. Хуже и хуже становилось ей день ото дня. Казалось бы, враг уже вот-вот разбит будет, и Митька, глядишь, вернется, и дочка умницей растет. А сил у неё всё меньше становилось.
***
Митька, расставшись с медсестрой Любочкой, вовсе не горевал. Он будто бы даже радовался, что приятная любовная история, помогла ему пережить кошмары войны, и теперь осталась в прошлом.
Не пришлось Митрофану объясняться с Любой – судьба всё решила за них двоих. Митька же вдруг вспомнил про жену, и сердце вновь стало биться чаще. Писал он супруге послания, нежные и искренние. Думал солдат о том, что вернется к теплые объятия любимой, и больше никогда ни на одну женщину не посмотрит. Только вот разве не нарушал он уже данного самому себе слова?
За несколько месяцев до окончания войны боец Авдеев был тяжело ранен. О том дне он не помнил почти ничего. Резкий, всепоглощающий взрыв света и звука слился в один оглушительный грохот. Всё вокруг будто потеряло форму и цвет.
Очнулся он в госпитале. Голова была забинтована, а сознание оказалось совершенно пустым. Лишь спустя несколько недель стали всплывать какие-то запахи и звуки. Будто сквозь плотный туман начали пробираться мысли и складываться в какую-то невероятно важную для раненого бойца картину. Потом он увидел образ, затем у образа появилось имя. Ната.
"Натка, Таська, дожить бы до нашей встречи, - подумал Митрофан, когда к нему вернулась память, - ждите меня, мои родные".
Он не сомневался, что жена и дочь ждут его возвращения домой. Мысли о них помогали ему выздоравливать, набираться сил.
Новость о выписке и весть о Великой победе пришли в одно время. Митька не шел и не бежал домой, он буквально летел на крыльях. Думал он о том, как, наверное, страдает его любимая жена, не получая писем в течение долгого времени. Получила ли она известие о его ранении? Судя по всему нет, ведь ответа на это письмо не последовало.
Дом, в котором жили молодые Авдеевы, выглядел пустым, двор казался запущенным. Всё здесь было странно. При виде высокой травы и темных окон Митрофану стало не по себе. По коже побежал зловещий холодок.
- Митька, ты что ль? – услышал он голос со стороны соседей.
- Тетя Тамара! – радостно воскликнул Митрофан. Как же рад он был в ту минуту увидеть знакомое лицо.
- Узнал соседку, приятно, - широко улыбнулась женщина и помахала рукой, - да ты зайди-зайди, не бойся.
- Да некогда мне, теть Тамар, - ответил Митька, - мне б к своим, а что-то дома никого нет.
Тамара широко распахнулась глаза и ахнула.
- Так ты не знаешь ничего? – воскликнула женщина и прислонила руку к груди.
- Чего не знаю, теть Тамар? – нахмурился молодой человек.
- Да схоронили мы Натку твою, - тихо произнесла она, - вот уж две недели, как покоится на кладбище.
Плохо помнил Митя, что Тамара там дальше говорила. Повела его соседка на погост, чтобы показать то самое место, где покоилась Наталья Авдеева. При виде простого холмика земли завыл Митрофан нечеловеческим голосом.
Горе накрыло его волной. Упал он на колени и стал биться головой о землю. Страдал он от невыносимой боли и непоправимой вины.
- От горя умерла, - произнесла тихо Тамара, - сохла, сохла…и померла. А врач говорит - опухоль какая-то. Видать, слишком беспокойной была, от переживаний это.
С отвращением к самому себе вспоминал Митрофан свои фронтовые утехи. Чувствовал, что именно он причастен к тому, что навеки закрылись полные любви глаза его Наты. Не снимал своей вины с того, что покоится его родная под холмиком земли на холодном погосте, а не встречает с улыбкой на пороге дома.
- Полно тебе слезы лить, Митрофан, - произнесла соседка, - подумай о дочери. Никак ей без тебя. Мать потеряла, потому в отце нужда особая.
Тамара сказала, что отец Натальи погиб на войне. Мать же совсем плоха, ещё и ослепла с горя. Девчоночка пока с ней живет, но очень уж тяжело незрячей женщине малышку воспитывать.
- В детский дом пошла бы Тася, если бы ты не вернулся, - со вздохом поведала соседка.
Забрал к себе Митрофан Тасю – приветливую четырёхлетнюю девчушку, которая с любопытством смотрела на мужчину, называвшего себя её отцом. Она доверчиво протянула ручонку и охотно пошла за ним.
Сначала думал Митя, что девчушка чураться его станет. Но Тася была веселым, общительным ребенком. Она сразу стала называть Митрофана папой и готова была всюду следовать за ним.
Вот только путалась девчушка под ногами, вызывала неприятные воспоминания. Лицом походила она на отца, а всё равно очень напоминала Наталью. Потому не было сил у Митрофана глядеть на малышку. Не хотелось ему ни слышать её, ни видеть.
- Прости, Натка, - сказал однажды Митя, когда напился браги да пришел на могилку покойной жены, - ну не могу я с ней. Не осилю. Ну не умею я с дитём!
Постоял он на кладбище ещё немного да отправился домой, где ждала его дочурка. Мордашка её круглая озарилась улыбкой, девочка протянула к отцу ручонки.
- Пойдем, - глухо сказал Митрофан, взял Тасю за руку и куда-то повел.
Дочь доверчиво шла за отцом. Ей было интересно, куда же так далеко идут они с папой. Несколько километров шли они до райцентра, пока не приблизились к высоким, мрачным воротам детского дома.
Вышла строгая женщина в белом. Она взглянула на мужчину, затем на девочку, что была похожа с ним как две капли воды, и сразу всё поняла. Лицо её стало грустным.
- Заберите её, - глухо произнес Митрофан и легонько подтолкнул дочь к входу.
Женщина в белом кивнула и взяла Тасю за руку. Девочка в последний раз подняла на него свои огромные глаза, полные детского недетского понимания. Затем повернулась и безропотно пошла за женщиной. Ворота захлопнулись с глухим стуком.
Митрофан стоял, прижавшись горячим лбом с холодным железным прутьям. Внутри была ледяная, всепоглощающая пустота. Дул ветер, он гнал по дороге пыль и опавшие листья, такие же ненужные и бесприютные, как он сам.
***
- Как ты мог? - услышал Митя угрожающий шепот.
На пороге дома Митрофана Авдеева появился Алексей Лукьянов. Лицо его было красным от ярости, руки сжались в кулаки.
- Это моя дочь, я сам решаю её судьбу, - заявил Митя. Он всегда недолюбливал Леху Лукьянова, так как помнил, что он был женихом его Натки.
- Хорош же отец, что именно так распорядился детской жизнью, - сквозь зубы произнес мужчина.
- Ну не умею я с ней, не справляюсь! Матери у меня нет уж давно, сестер тоже, кто поможет?
Алексей вернулся с фронта позже остальных. Его отряд участвовал в разминировании территорий, на которых ранее велись военных действия. Вернувшись в Соловьёво, Алексей узнал о смерти Натальи Авдеевой. До войны он женился на девушке по имени Ирина. К своей супруге он относился с нежностью и уважением. Однако чувства к Нате так и не угасли в сердце брошенного жениха.
Тепло обнялся Алексей со своей женой. Ирина рыдала от счастья, а он не мог сдержать слез, узнав о печальной судьбе Наты. А уж как узнал про бедняжку Тасю, которую отец определил в детский дом, так ни о чем другом больше думать не мог.
Пришел Алексей в дом Митрофана, чтобы образумить глупца, хотя бы с помощью силы. Но тот не стал даже слушать своего давнего соперника. Заладил одно – судьбу своего ребенка будет решать он сам.
На трудный разговор решился Алексей со своей супругой. Своих деток у них пока не было, так почему бы не взять девчушку из детского дома?
Ни минуты не сомневаясь, согласилась Ирина. Знала она, что когда-то любовь была у Алексея с матерью той самой сиротки Таси. Но настолько заботливым и внимательным к ней был муж, что ни разу не почувствовала она ревности к его прошлому. Ирина давно хотела детей и очень переживала, что пока не родились у них ребятишки. И Таську она не раз видела, нравилась ей девчушка.
***
Тася выросла в семье Лукьяновых. Она знала, что не является родной дочерью Алексею и Ирине. Однако свое раннее детство девочка помнила настолько плохо, что не представляла своею жизнь без них. Ирина души не чаяла в приёмной дочери. Алексей тоже любил и баловал девочку.
Лишь через четыре года после появления в их семье Таси, Ирина родила сына, затем ещё двух дочерей. Ни на мгновение старшая дочь не ощутила меньше любви, внимания и заботы.
- Я всегда была любимицей у родителей, - говорила Тася, даже когда стала взрослой.
Своего родного отца девочка старалась не вспоминать. Когда она была маленькой, Алексей запретил Митрофану подходить к девочке. Сначала Митя и сам не желал попадаться дочери на глаза. Но когда она повзрослела, попытался с ней поговорить. Он напился и полез к девчонке с разговорами про свою грустную судьбу. Алексей на кулаках объяснял ему, что Тася теперь его дочь. Она часть семьи Лукьяновых.
Когда девушка повзрослела и вышла замуж, она и думать забыла про родного отца. Но однажды он снова попытался выйти с дочерью на связь. Митрофан тяжело заболел, и ему предстояла серьезная операция на сердце. Он боялся за свою жизнь и хотел поговорить с дочерью, напирая на то, что этот разговор может стать последним.
- Пап, ты можешь считать меня бездушным человеком, но я не хочу к нему ехать, - сказала Тася Алексею. Они всегда были близки и очень откровенны друг с другом. О желании Митрофана встретиться, Тася сразу же сообщила приемному отцу.
- Поступай так, как велит сердце, - кивнул Алексей и обнял дочь.
- Моё сердце молчит. Я не могу себя заставить ехать.
ЭПИЛОГ
Больше про своего родного отца Тася никогда не слышала. Как прошла операция, она не знала, и никогда не винила себя за это. Иногда в её памяти всплывали большие ворота и слова Митрофана - " заберите её". Видимо, любовь Алексея к её матери была сильнее, чем у родного отца, потому что Митрофан даже в память о матери не постарался, не смог воспитать и вырастить дочь.
Спасибо за прочтение.