Введение
Анна Керн… Имя, звучащее как отголосок пушкинской строки — летящее эхо былых балов, затяжных романсов и нераскрытых тайн. Говорят, что красота бывает роковой, но вот— бывает ли роковой сам человек? Анна Петровна Керн — из числа тех, чья судьба навсегда вошла в хронику Серебряного века, окутанная дымкой интриг, споров и перешёптываний за спиной.
Прекрасная Анна, та самая “гений чистой красоты”… Но ведь нельзя забывать: за этими поэтическими словами — не просто героиня баллады или журнала, а живой человек. С реакциями, с внутренними драмами, с обидой и радостью. Она танцевала на балах, флиртовала со светскими львами, но — как бы там ни было! — не теряла собственной индивидуальности. Ни в Петербурге, ни в Москве, ни в загородных усадьбах.
Ах, как Анна умела вести себя в обществе! Одета с безупречным вкусом, обходительна; и всё же — неуловимо дерзка. Её остроумие, её прихотливые взгляды вызывали восхищённые смешки и тайную зависть… И даже нешуточный страх — ведь кто знает, что выкинет эта женщина в следующий раз?! Разумеется, дороги в высший свет ей открывались легко — а вот почётные места за великим столом? Тут дело было сложнее. Потому что далеко не всякая красавица, даже и с “выходом в свет”, становилась любимицей петербургской элиты.
— Кто же она на самом деле, эта Керн? — спросил бы пытливый читатель.
— Муза великого Пушкина? Капризная светская львица? Жертва скандалов? Или, может быть, дерзкий вызов всему обществу?
С Пушкиным их связывало гораздо больше, чем знаменитое стихотворение: вспышка чувств, воспоминания, ещё больше — бесконечная игра взглядов, полунамёков, эмоциональных качелей. Ах, если бы вы могли услышать перешёптывания дам в зале — “Боже, что она нашла в этом поэте?” или “Какая развязность! Всё бы ей эпатировать…” Но что скрывалось за этим парадным портретом?
Интрига, уважаемый читатель, уже здесь. Анна Керн была женщиной противоречивой, свободной в мыслях, не желавшей подстраиваться под чужие сценарии. Вот почему так многих она… раздражала, даже бесила. Её талант и тонкая психологическая интуиция, её умение обольщать — и не смиряться, её память (да-да, память на обиды и измены: пушкинские письма она сохранит всю жизнь) — всё это делало её фигурой незаурядной, непредсказуемой.
Талант?! Красота?! Или… вызов? Почему же история любви, начавшаяся с волнующей строки (“Я помню чудное мгновенье”), закончилась ледяным отчуждением светского общества? Почему ослепительная Анна, казалось бы, воплощённая мечта любого художника,— так и не стала предметом настоящего обожания в великосветских кругах? Почему столь блистательную женщину терпеть не могли как мужчины, так и дамы?
Что ж, давайте разберёмся вместе. Шаг за шагом. Иллюзия за иллюзией. Без прикрас и шумихи.
Готовы? Тогда пойдём — по лабиринтам любви, разочарований и самых тёмных закоулков светских страстей…
1. Жизнь Анны Керн до любовного треугольника
Погружаясь в прошлое, мы встречаем совсем другую Анну. Не музу, не светскую львицу, не “гения чистой красоты”. Просто — девочку из хорошей семьи, воспитанную, как водится, в классических традициях дворянских родов России.
Семья и воспитание…
Керн родилась в столице — в Петербурге, где всё дышит роскошью и предписаниями этикета. Её отец, Пётр Полторацкий, был человеком знатным и строгим: он обожал блеск и форму, с усердием следил за тем, чтобы дочери впитали “правильные” манеры, знали французский, вышивали белым по белому… Ах, как же она уставала от этой удушающей правильности!
— Ты будешь примерной женой, Аннушка! — говаривал отец.
— Я хочу счастья, папенька… Неужели только так его можно найти?
Воспитание Анны, казалось бы, должно было подготовить её к идеальной жизни “по списку”. Благородные танцевальные шаги, поэтические вечера, нежные разговоры о погоде и модах… Но под хрупкой внешностью — бушевала энергия. Та самая, что позже будет раздражать свет и сводить с ума Пушкина.
И вот — брак.
Не по любви, а по расчёту. Ах, как часто так было в старой России…
Отец, видя в Ермолае Керне, офицере, человеке с положением (а главное — с немаленьким состоянием), завидную партию, настоял:
— Пора, Анна. Будешь женой.
Анна, чувствуя себя заложницей — подчиняется. И тут сразу… разочарование, одиночество, бесконечная тоска.
Дом Кернов — не дом, а крепость. Жизни нет: строгий, сухой Ермолай — намного старше, погружён в военную службу и хозяйские дела. Молчаливый, подозрительный, ревнивый. Ни ласки, ни интереса, ни даже простой дружбы между супругами. Анна — словно в золотой клетке, где все двери распахнуты, но выйти нельзя.
О чём она тогда думала?
Давайте подслушаем строки из её дневника (Анна писала откровенно, иногда безжалостно к себе):
“Мой муж знает лишь деньги да порядок. Сердце моё тоскует по сочувствию, но ему не понять моей боли. Всё, что свет молчит — он произносит вслух. С ним я утрачиваю себя, будто меня вовсе не существует.”
Не кажется ли вам, читатель, что в этих строках — голос женщины, которой лишили права на самостоятельный выбор?
Тайно — как будто вора — она проносит в душу первые мечты о свободе… Но где ей найти эту свободу? В стране, где “хорошая жена” — это “невидимая жена”, где любая попытка вырваться против порядков осуждается обществом?
Сложности супружеской жизни.
Анна ищет любовь — а находит только одиночество. Она слишком умна, чтобы довольствоваться ролью безмолвной спутницы. В семейном доме — холод, за дверями которого ещё холоднее. Муж видит каждый её шаг, вздыхает при каждом её слове, будто в ней нет ничего ценного, кроме фамилии и рук для хозяйства.
Мне не хватает воздуха, — пишет она подруге. — Я задыхаюсь здесь. Разве ради этого живут женщины?
Первое разочарование, первый внутренний бунт — вот где началась история Анны Керн, совсем не похожей на ту безмятежную светскую даму, которой её считали впоследствии. Появляются обиды, растёт внутренний разрыв. Нет любви, нет доверия, нет понимания. Только показная правильность — и глубокая, почти безысходная тоска.
Её письма тех лет почти всегда наполнены стоном:
“Я просыпаюсь утром и не вижу ни цели, ни надежды. Нет счастья здесь. Я — лишь тень, живущая ради чужого уюта.”
Слышите ли вы в этой исповеди не только боль, но и искру будущего протеста? Это предчувствие той, другой Анны — свободной, яркой, идущей против ветра. Той самой, кто потом пробудит ненависть и зависть света… потому что однажды она решит: больше не будет жертвой.
Вот так и начиналась судьба легендарной Керн. В клетке. В одиночестве. Но уже — с внутренним огнём, который не потушит ни муж, ни общество, ни тысяча светских шёпотов за спиной…
Продолжение читайте тут: