Тьма обрушилась на Вику, поглощая целиком. Непроглядная, тяжёлая, она давила со всех сторон, усиливая ощущение замкнутости и беспомощности. Последние слова Игоря эхом отдавались в голове.
Игра.
Для него это была игра.
Для неё – кошмар наяву.
🔗 Начало истории 🔗
Паника, которая до этого была лишь холодным уколом, теперь превратилась в ледяную волну, захлестнувшую с головой.
Она дернулась, пытаясь разорвать хомуты, но они лишь сильнее врезались в запястья и лодыжки, обжигая кожу. Металлическая клетка, в которой она лежала, была холодной и жесткой, прутья больно впивались в спину. От земляного пола исходил затхлый запах, смешанный с чем-то неопределенно-зловонным.
— Нет, нет, нет! – хрипела она.
Она попыталась выпрямиться, но места было слишком мало. Голова продолжала раскалываться, во рту стоял отвратительный привкус.
Мысли метались, сталкиваясь друг с другом. Осознание того, что она не первая, что эти пустые клетки вокруг – свидетельства чужих страданий, чужих исчезновений, – пронзило её насквозь. Это был не спонтанный порыв, не случайность. Это было спланировано, продумано. Он хищник, а она – его очередная новая жертва.
Вика попыталась позвать на помощь, но изо рта вырвался лишь жалкий хрип.
Кто услышит?
Внизу, в погребе, в кромешной тьме, под землей.
Никто.
Полное, всепоглощающее одиночество.
Часы тянулись невыносимо долго. Каждая секунда казалась вечностью. Она лежала, прислушиваясь к каждому шороху, каждому звуку, но слышала лишь собственное прерывистое дыхание и бешеное биение сердца. Холод проникал до костей, заставляя её дрожать. Она свернулась калачиком, пытаясь хоть как-то согреться, но это было бесполезно. Слёзы текли по щекам, смешиваясь с грязью и потом.
Стресс и усталость постепенно брали своё. Веки стали тяжёлыми, мысли путались. Она пыталась не засыпать, боялась, что во сне её кошмар станет ещё реальнее, или что Игорь вернётся, пока она без сознания. Но тело не слушалось. Сознание медленно погружалось в небытие, унося с собой лишь обрывки ужасающих образов и эхо его голоса.
Наверху, в своём уютном доме, Игорь спал крепким, безмятежным сном. Утро наступило для него как обычно – с чашкой ароматного кофе, свежими новостями и планами на день. Никаких теней, никаких угрызений совести. Он был идеальным соседом.
Для Вики же утро пришло с новой волной агонии. Она проснулась от пронизывающего холода и жгучей боли в связанных конечностях. Голова гудела. Поначалу она не могла понять, где находится, но затем жуткая реальность нахлынула с новой силой. Та же тьма, тот же холод, тот же запах. Она была здесь. Все ещё здесь.
Прошло ещё несколько часов, которые она уже не могла сосчитать. Голод начал сводить живот, жажда мучила невыносимо. Отчаяние сжимало сердце, вытесняя даже страх. Она была готова на всё, лишь бы это закончилось.
И тогда она услышала его.
Луч света, слабый вначале, затем становящийся ярче. Дверь в полу снова открылась.
Скрип.
Скрип ступеней.
Звук, который теперь навсегда ассоциировался у неё с ужасом.
Игорь медленно спускался по лестнице, держа в руке фонарик. На этот раз он нёс что-то ещё – небольшой поднос. На его лице не было той улыбки, что была вчера. Теперь оно было совершенно непроницаемо, словно высечено из камня. Его глаза, когда луч фонаря упал на клетку, были пустыми и холодными, как лёд.
Он подошёл к клетке, опустился на колени. Поставил поднос на землю рядом с ней. На нём были стакан воды и небольшой, сухой кусок хлеба. Он не сказал ни слова. Просто смотрел на испуганную девушку, его взгляд был изучающим, оценивающим, словно он рассматривал не живого человека, а экспонат в своей коллекции.
Вика смотрела на него, тело дрожало не от холода, а от ужаса. Она не могла понять, что он собирается делать. Зачем еда? Зачем вода?
Неужели он будет её кормить?
Игорь медленно протянул руку, его пальцы нащупали замок на дверце клетки.
Щелчок.
Дверца открылась.
Он не пробовал войти внутрь. Просто оставил её открытой, затем отступил на шаг, всё так же глядя на неё. Его молчание было невыносимым.
— Ешь, Вика, – наконец произнёс он, его голос был тихим, ровным, без единой интонации. – Тебе понадобятся силы.
Он ждал. И в его ожидании было что-то глубоко зловещее, предвещающее, что это лишь начало. Кошмар продолжался, и теперь он приобретал новые, более мучительные формы.
Голод и жажда были нестерпимы. Вика смотрела на еду, на открытую дверцу, но не двигалась.
Разум кричал: «Не доверяй ему! Это ловушка!»
Но тело, истощённое, дрожащее, молило о глотке воды. Она подняла взгляд на Игоря. Глаза маньяка были зеркалом, отражающим лишь её собственный ужас.
— Ешь, Вика, – повторил он, его голос был теперь чуть громче, но всё так же лишён эмоций. – Иначе умрёшь от голода. А это не входит в мои планы.
Последние слова прозвучали как приговор. Она медленно, мучительно поползла к краю клетки. Запястья и лодыжки, стянутые хомутами, саднили и горели. Доползти до стакана было невозможно, не высунув голову из клетки. Она осторожно высунула лицо. Горло пересохло, язык прилип к нёбу.
Игорь наблюдал за ней, не мигая. Его взгляд был пытливым, как у учёного, наблюдающего за подопытным животным.
Он не двигался, не помогал.
Просто ждал.
С огромным трудом Вика дотянулась до стакана. Связанные руки и задеревеневшие пальцы, не могли его обхватить. Она попыталась наклонить его ртом, чувствуя холодный, грязный пол под щекой. Но он был слишком тяжёл, и вода расплескалась на землю. Отчаяние пронзило её. Она снова попыталась, на этот раз осторожнее, но руки дрожали так сильно, что стакан снова опрокинулся.
Игорь усмехнулся. Беззвучно, одними уголками губ. Это была не улыбка, а гримаса превосходства. Он наклонился, взял стакан, который почти опустел, и медленно, демонстративно налил в него воды из бутылки, которую достал из кармана. Затем поставил его обратно, но теперь чуть дальше от клетки, вынуждая высунуться ещё больше.
— Пей, – произнёс он.
Вика чувствовала, как слёзы жгут глаза. Это было унижение. Она была вынужде ползти, как собака, чтобы утолить жажду. Снова высунувшись, она наконец-то смогла наклонить стакан. Вода была холодной, спасительной. Она пила жадно, пока не опустошила его. Затем попыталась дотянуться до хлеба, но он был ещё дальше.
Игорь снова усмехнулся. Он взял кусок хлеба и поднёс к её рту. Вика отпрянула. Она не хотела, чтобы он прикасался к ней, не хотела принимать пищу из его рук. Но голод взял своё. Она медленно открыла рот, и он, высокомерно ухмыльнувшись, вложил в него сухой, чёрствый кусок. Она жевала медленно, пытаясь растянуть это жалкое подобие еды.
Когда она закончила, Игорь снова самодовольно заговорил.
— Видишь, Вика. Ты хочешь жить. Это хорошо. Потому что наша игра требует выносливости. И желания выжить.
Он отодвинулся. Встал.
— Я не буду держать тебя в этой клетке постоянно. Это было бы слишком просто. И скучно. Но тебе нужно усвоить правила.
Он поднял фонарь, и луч света скользнул по стенам, по другим пустым клеткам, по каким-то инструментам, висящим на стене.
Вика вздрогнула.
Инструменты… какие? Она не могла разглядеть в тусклом свете, но их силуэты казались зловещими.
— Ты будешь выходить. - Он медленно провёл рукой по холодному, влажному земляному полу. - Этот подвал большой. Здесь много интересного. Можешь попытаться сбежать. Можешь попытаться найти выход. Но помни: я всегда буду знать, где ты. И я всегда буду смотреть.
Его слова были как удар. Он будет наблюдать.
Откуда?
Камеры?
Скрытые датчики?
Ужас снова сжал её сердце.
— Ты будешь голодна, Вика. Ты будешь испытывать жажду. Ты будешь бояться. Но ты будешь учиться. Ты будешь меняться. - Его голос стал почти ласковым, что делало его ещё более отвратительным. - Потому что в конце концов, ты поймешь, что единственное, что имеет значение, – это моя воля. И твоя покорность.
Он повернулся и начал подниматься по ступеням. Свет фонаря уменьшался, пока не превратился в тонкую полоску, а затем исчез вовсе, когда дверь наверху снова закрылась. Скрип, щелчок замка.
Предыдущий рассказ ⬇️
Другие рассказы ⬇️