Был дивный тёплый вечер. Такой, как бывает в сентябре, когда днём ласковое солнце ещё греет, а с приходом сумерек земля благодарно отдаёт своё тепло. От чистого воздуха, пронизанного запахом жёлтой листвы, кружится голова, прохожие медленно прогуливаются по скверам и паркам, наслаждаясь чудесными картинами, так щедро подаренными нам природой.
Солнце почти скрылось за крышами домов, но где-то там, за городом, оно ещё скользило по деревьям, по дороге, по земле.
Среди великолепия осеннего вечера, где, казалось, не было места слезам и боли, бесцельно брела Рита, не замечая ничего вокруг. Ни жёлтые причудливые листья под ногами, ни пение птиц, ни нежные косые лучи заходящего солнца, ничто не трогало её израненного сердца. Слёз ни осталось, иногда из груди вырылись громкие всхлипывания , и она тут же закрывала рот обеими руками, чтобы не закричать.
Так добрела она до вокзала. Величественное здание эпохи семидесятых переливалось сотнями огней. Вечная суета пассажиров, уезжавших и приезжавших, не прекращалась здесь ни на минуту. Она машинально поднималась по высоким ступенькам, кто-то оттолкнул её, кто-то прикрикнул, чтобы смотрела под ноги.
- Марго, чёрт тебя дери! Давненько тебя здесь не было! – неслась к ней бомжиха, возраст которой не поддавался определению из-за опухшего лица с синяком под глазом и необъятных размеров куртки,- Да постой ты! Не слышишь, что-ли?
Рита, не замедляя шага, посмотрела сквозь бомжиху.
-А чё эт ты? Зазналась? Гляди на неё, чистенькая какая! Пойдём выпьем, Колян проставляется.
Она замотала головой, бомжиха вцепилась ей в руку, - Так дело не пойдёт, ты мне должна! –раскрыла она беззубый рот.
Рита сунула ей пятитысячную, и бомжиха, ошалев от щедрого подгона, забыв о Рите, бросилась к стайке своих собутыльников.
Табличка «Кассы» вдруг привлекла её внимание, она подошла к окошку.
- Один билет.
- Билет куда?
- На поезд.
- Понятно. У нас самолёты не летают! –нашлась, что ответить кассирша.
- Куда-нибудь. Куда хватит пять тысяч?
- За пять тысяч ты и в Иркутск доехать можешь.
-Тогда туда.
- Точно? - внезапно кассирше стало жалко её.
-Точно.
Через час Рита зашла в плацкартный вагон. Она одна была без чемоданов, даже без маленькой сумочки. Всё, что у неё осталось – её одежда и паспорт, спрятанный в боковом кармане хлипкой курточки.
- Ты в этом на севера собралась? - удивилась проводница.
- У меня больше ничего нет, - равнодушно ответила Рита, потом легла на боковую полку и, отвернувшись к мутному окну, закрыла глаза.
******
Часов в пять утра её плеча коснулись. Рита даже не шелохнулась.
-Ты бы поела чего-нибудь, - проводница держала в руке стакан с чаем и большую сдобную булочку, - Я смотрю, лежишь, как мёртвая. Все сумки подоставали, куриц жаренных едят, а ты? Святым духом решила до Иркутска доехать или, чего хуже, помереть с голода у меня в вагоне?
Медленно Рита повернулась.
- На, вот, держи! И что б пустой стакан мне принесла!
Проводница сунула булочку Рите в руку и, потирая затёкшую спину, ушла.
Через полчаса Рита скреблась в её малюсенькое купе.
- Спасибо.
- Ай да, молодец! Силы, детка, они нужны. Ты ж не от хорошей жизни на севера подалась. Много я всяких перевидала, у меня глаз намётанный.
- Спасибо, - ещё раз поблагодарила Рита, собираясь уходить.
- Присядь, - остановила её проводница, -Ты ж на неделю вперёд выспалась. Меня, кстати, Марьей Степановной зовут, но чаще - тётя Маша. А тебя как?
- Рита.
- Божечки! Имя –то царское –королевское, - усаживая рядом с собой Риту, воскликнула тётя Маша, - Так что стряслось - то у тебя? Рассказывай!
Маска отчуждённости слетела с лица Риты, слова пожилой женщины растопили лёд в её сердце, и она, уже не стесняясь правды, излила ей всю свою душу, всё как было, всё как на духу.
-Мы сами –творцы своей судьбы, - покачала головой тётя Маша, когда Рита закончила рассказ.
- Я знаю. Я не оправдываю себя.
Под грохот колёсных пар, под завывание ветра за окном, под яростно хлеставший по стёклам дождь обе думали о своём.
-Ты работы не боишься? – осенило вдруг тётю Машу.
- Нет.
- Тогда, Ритуля, дам тебе телефончик моего сына. У него строительная бригада, маляры и штукатуры всегда нужны. Как приедем в Иркутск, позвони ему, и я, конечно, позвоню, предупрежу.
- Спасибо вам. Вы не пожалеете!
- Если б сомневалась, не предложила бы ничего. Я хороших людей за три версты вижу.
******
- Маргарита? Мать мне сказала, что вам остановиться негде?
Коренастый мужчина лет сорока в светлой дублёнке и чёрных джинсах подошёл к ней, когда она уже отчаялась. Как и договаривались с тётей Машей, она позвонила, её попросили подождать и отключились. С того момента прошло больше двух часов.
- Вы - сын Марьи Степановны?
- Собственной персоной. Ярослав.
Живые карие глаза смотрели на неё, излучая спокойствие и уверенность. Ярослав протянул крепкую руку, Рита вложила свою ладошку и почувствовала, как он бережно сжал её.
- Если вам подойдёт комната в общежитии, я буду рад сопроводить вас туда.
- Конечно, подойдёт! - обрадовалась Рита, - Я думала, что проведу эту ночь на вокзале, да и другие тоже.
- Как можно? Я матери обещал, она у меня в людях разбирается. И, если вы не против, по дороге заедем в магазин, вы в вашей курточке околеете тут.
- Я отработаю, - от стыда, что приходиться пользоваться его добротой, опустила она глаза.
- Что –что.... А работы у нас много!
******
Этой же ночью, лёжа на казённой кровати в общежитии, под завывание холодного ветра за окном, Рита прощалась с прошлой жизнью, давая себя обещание обязательно заработать много денег и вернуть детей.
Она ещё не знала, как это сделает, и сколько времени займёт, но твёрдая уверенность, что именно так и будет - стала для неё единственным смыслом и целью.
Продолжение
- Что было бы с Ритой, если б не тётя Маша и её сын?