— Миша, спаси меня!
Михаил замер, держа пятилетнюю Аню на руках. Детская площадка во дворе дома на Московском проспекте словно остановилась на мгновение. Другие родители продолжали болтать на лавочках, дети кричали и смеялись, но для него время будто застыло.
Только что она сказала «папа». Впервые за год совместной жизни с её мамой Викторией.
— Конечно спасу, доченька, — прохрипел он, прижимая девочку крепче.
Аня обняла его за шею своими тонкими ручками и глубоко вздохнула с облегчением. В её карих глазах он прочитал целую гамму чувств: удивление от собственной смелости, радость от принятия, безграничное доверие.
Час назад всё началось, как обычная летняя прогулка. Виктория осталась дома готовить ужин, а они с Аней пошли во двор. Девочка была в розовом сарафане с белыми туфельками, волосы собраны в хвостики с жёлтыми резинками.
— Миша, а можно на качели? — спросила она, пока они спускались по лестнице.
— Конечно можно. А потом ещё в песочнице поиграем.
Аня кивнула и взяла его за руку. Маленькая тёплая ладошка в его большой руке такой простой жест, а как много значил для Михаила.
Год назад, когда он познакомился с Викторией в книжном магазине, она честно предупредила: у неё есть дочка от первого брака. Отец девочки ушёл из семьи, когда Ане было два года, и больше не появлялся. Никаких алиментов, никаких звонков, просто исчез.
— Если тебя пугает ответственность, лучше скажи сразу, — говорила Виктория тогда, нервно теребя в руках книгу Пастернака.
— Не пугает, — ответил тогда Михаил. — Но я никогда не был отцом. Не знаю, получится ли.
— Главное — не притворяться. Дети чувствуют фальшь.
Аня поначалу держалась с ним настороженно. Привыкла, что в их маленьком мире только мама. А тут появился высокий дядя, с тёмными волосами и добрыми глазами, который хочет стать частью их семьи.
Миша не спешил. Работал врачом-хирургом в городской больнице, понимал ценность терпения. Не навязывался, не пытался сразу стать «папой». Просто был рядом. Читал Ане сказки, собирал с ней пазлы, водил в зоопарк.
— А почему ты не мой настоящий папа? — спросила она как-то вечером, когда он укладывал её спать.
— Потому что у тебя есть другой папа, — осторожно ответил он.
— А где он?
— Не знаю, солнышко. Но я буду рядом, с тобой и мамой, если ты не против.
— А ты нас не бросишь?
Вопрос ударил в самое сердце. В пять лет девочка уже знала, что взрослые могут исчезнуть без объяснений.
— Не брошу, — твёрдо пообещал он. — Никогда.
С тех пор прошло несколько месяцев. Аня постепенно привыкала, стала называть его «Миша», иногда рассказывала про детский сад. Но держала дистанцию, как умный ребёнок, который не хочет снова обжечься.
А сегодня на детской площадке всё изменилось.
— Ань, смотри, какая горка высокая! — девочка лет пяти подбежала к ним. — Давай вместе кататься!
— Давай! — обрадовалась Аня.
Девочки быстро подружились. Звали новую знакомую Машей, она жила в соседнем доме. Рядом на лавочке сидел её отец, мужчина лет тридцати в спортивной куртке, читал газету.
Сначала девочки просто катались с горки. Потом начали играть в догонялки. Маша убегала от Ани, весело визжа, и периодически подбегала к своему отцу.
— Папа, спрячь меня! — кричала Маша, прижимаясь к его ногам.
— Папа, спаси! — смеялась, когда Аня её почти догоняла.
Мужчина улыбался, обнимал дочку, изображал защитника. Обычная картина, отец и ребёнок.
Михаил заметил, как Аня наблюдает за этой сценой. Она останавливалась, смотрела то на Машу, то на её отца. В её глазах читалось понимание, вот как это работает. Вот что значит «папа».
Потом девочки поменялись ролями. Теперь Аня убегала, а Маша догоняла. И вдруг Аня подбежала к Михаилу.
— Папа, спаси меня! — произнесла она почти шёпотом, но он услышал каждое слово.
Время остановилось. У Михаила перехватило дыхание, в горле встал ком. Он осторожно поднял девочку на руки, боясь спугнуть этот момент.
— Конечно спасу, дочура.
Аня крепко обняла его за шею и прижалась щекой к его плечу. Михаил почувствовал, как его сердце наполняется невероятным теплом. Вот оно, принятие. Она решила довериться ему полностью.
— А теперь я тебя поймаю! — кричала Маша, подбегая к ним.
— Не поймаешь! — смеялась Аня. — У меня есть папа-защитник!
Слово «папа» прозвучало уже увереннее, естественнее. Как будто она попробовала его на вкус и решила, что оно ей нравится.
— Ого, какой высокий папа! — восхитилась Маша. — А мой папа ниже.
— Зато твой папа в очках, как профессор, — дипломатично ответила Аня.
Девочки снова побежали играть, а Миша остался стоять, всё ещё потрясённый произошедшим. Отец Маши подошёл к нему.
— Красивая дочка, — сказал он. — Очень на вас похожа.
— Спасибо, — ответил он, и не стал объяснять, что Аня не родная.
— Сколько ей лет?
— Пять, уже почти шесть. В сентябре в школу пойдёт.
— И как, не страшно отпускать? Первый класс, всё-таки серьёзно.
— Немного страшно, — честно признался Михаил. — Но она умная, справится.
Они постояли молча, наблюдая за играющими детьми. Аня время от времени оглядывалась на Мишу, улыбалась ему. В её взгляде больше не было настороженности, только доверие и радость.
— Пап, а можно ещё покачаться? — подбежала к нему Аня.
— Пап». Уже не «Миша», а «пап». Он кивнул, не доверяя своему голосу.
— Конечно, солнышко.
Он качал её на качелях, слушал её смех, отвечал на бесконечные вопросы. Обычные отцовские дела, но для него, целый мир.
— Пап, а ты всегда будешь меня качать? — спросила Аня, когда качели замедлились.
— Всегда, — пообещал он. — Пока ты не вырастешь и не скажешь, что уже большая.
— А если я вырасту, ты всё равно будешь моим папой?
— Всё равно буду.
— А если у меня будет братик или сестричка?
— И тогда буду. Ты же у меня старшая дочка.
Аня задумалась над этими словами, потом кивнула.
— Хорошо. Тогда я буду хорошей старшей сестрой.
Домой они шли, держась за руки. Аня болтала без умолку, рассказывала про новую подружку Машу, про горку, про качели. И всё время называла его «пап».
— А Маша сказала, что у неё есть дедушка, который приезжает на дачу. А у меня есть дедушка? — спросила она в лифте.
— Есть, — улыбнулся Михаил. — Мой папа. Твой дедушка. Он живёт в другом городе, но скоро приедет в гости.
— Правда? А он добрый?
— Очень добрый. И умный. Он учитель, как мамина мама, твоя бабушка Света.
— Здорово! Значит, у меня целая большая семья!
— Целая большая семья, — подтвердил Миша.
Дома Виктория встретила их у двери.
— Как прогулка? — спросила она, целуя дочку.
— Мам, а знаешь что? — Аня прижалась к Михаилу. — Миша теперь мой папа! Совсем настоящий!
Виктория посмотрела на него удивлённо, потом улыбнулась.
— Неужели?
— Угу! Он меня спасал от Маши, и я поняла, что он мой папа. Правда, пап?
— Правда, доча, — Он обнял их обеих. — Самая настоящая правда.
Вечером, когда Аня уснула, они с Викторией сидели на кухне и пили чай.
— Расскажи, как всё было, — попросила она.
Миша рассказал про детскую площадку, про Машу и её отца, про тот момент, когда Аня впервые назвала его папой.
— У меня до сих пор мурашки, — признался он. — Понимаешь, я готовился к этому году. Думал, когда она меня примет, если вообще примет. А тут так неожиданно...
— Дети всё чувствуют, — сказала Виктория. — Она видела, что ты искренний, что не играешь роль. Поэтому и довериться решила.
— А вдруг завтра проснётся и передумает?
— Не передумает. Аня, серьёзная девочка. Если решила, что ты папа, значит, так и будет.
Михаил взял жену за руку.
— Вик, а давай официально оформим? Я хочу удочерить Аню.
— Ты уверен?
— Более чем. Она моя дочь. И я хочу, чтобы это было не только на словах, но и в документах.
Виктория заплакала, от счастья, от облегчения, от переполняющих эмоций.
— Да, — прошептала она. — Конечно, да.
На следующее утро Аня проснулась, как обычно, прибежала на кухню завтракать. Увидела Михаила и радостно закричала:
— Пап, а давай сегодня опять на площадку пойдём! Маша сказала, что будет ждать!
— Конечно пойдём, солнышко, — улыбнулся он.
И понял, что вчерашний день изменил их жизнь навсегда. Теперь он не просто Миша, мамин друг. Он — папа. Со всеми радостями и ответственностью, которые несёт это слово.
Самое удивительное, что быть папой оказалось так естественно, словно он готовился к этому всю жизнь.