— У тебя что, совсем крыша поехала?! — Алина с грохотом поставила сковороду на плиту и резко обернулась к мужу. — Я правильно поняла — ты хочешь всю эту ораву к нам прописать?!
Кирилл стоял посреди кухни с телефоном в руках, и вид у него был такой виноватый, что хотелось швырнуть в него чем-нибудь потяжелее.
— Алинка, успокойся... мама просто попросила...
— Твоя мамочка много чего просит! — Алина схватила со стола пачку документов, которые он принес. — А это что за бумажки?
— Заявление на регистрацию. Мамаша решила к нам прописаться. А с ней еще и двоюродный братец мой, Виктор. И племянница моя, Марина. Все скопом!
Алина медленно положила половник на стол. В голове крутилась одна мысль: "Началось..."
— Ну и что, хочешь всех прописать в нашу квартиру? — возмутилась она, поворачиваясь к мужу всем телом.
За двадцать лет брака она научилась читать Кирилла как открытую книгу. Сейчас он стоял у окна, сутулясь, и вертел в руках зажигалку — верный признак того, что он уже принял решение, но боится ей об этом сказать.
— Алинка... они просто временно. Мама говорит, на полгода максимум, пока не решат жилищный вопрос...
— Временно?! — Алина рассмеялась, но смех этот был похож на лязг ножа о точильный камень. — Как временно твоя мамочка пять лет назад "временно" оставила у нас свой диван? Он до сих пор в нашей спальне стоит!
Кирилл поморщился. Диван Ольги Васильевны действительно был больной темой в их семье. Громоздкий, обитый выцветшим плюшем, он занимал половину спальни и каждую ночь напоминал Алине о том, кто в этом доме главный.
— Это другое дело...
— Да ничего не другое! — Алина схватила со стола одну из бумаг и принялась изучать. — Так... заявление на регистрацию по месту жительства... постоянную регистрацию, Кирилл! Не временную!
Руки у нее мелко дрожали, когда она читала знакомые фамилии. Виктор Семенович Козлов — сорок восемь лет, безработный. Марина Викторовна Козлова — двадцать четыре года, студентка заочного отделения. А внизу размашистая подпись свекрови: "Согласие собственника — Ольга Васильевна Козлова".
— Собственника?! — Алина почувствовала, как внутри все переворачивается. — Какого еще собственника?
Кирилл отвернулся к окну. На улице моросил октябрьский дождь, и капли по стеклу стекали медленно, как слезы.
— Мам... мама вчера была у нотариуса. Она... она оформила дарственную на свою долю в квартире.
— На кого?! — Алина сделала шаг к мужу, и тот невольно прижался спиной к подоконнику.
— На Виктора и Марину. По половине ее доли каждому.
Мир вокруг Алины словно замедлился. Она помнила, как пятнадцать лет назад они с Кириллом купили эту квартиру в ипотеку. Помнила, как считали каждую копейку, отказывая себе во всем. А свекровь тогда "помогла" — внесла свою долю и это было очень мало.
Двадцать процентов квартиры. Всего лишь двадцать процентов. Но теперь эти проценты стали оружием.
— Значит, так... — Алина присела на табуретку, чувствуя, как подкашиваются ноги. — Значит, твоя мамочка решила нас подставить. Красиво. Очень красиво.
— Алин, не драматизируй. Они просто хотят жить нормально...
— А мы что, ненормально живем?! — она вскочила, опрокинув табуретку. — Мы двадцать лет горбатились на эту квартиру! Я три работы совмещала, когда ты после сокращения полгода без дела сидел! А теперь твоя родня решила, что мы им должны?!
В прихожей послышались шаги и знакомое покашливание. Алина закрыла глаза — она узнала бы этот звук из тысячи. Ольга Васильевна имела привычку прочищать горло перед тем, как сказать что-то неприятное.
— Кирюша, мы приехали! — раздался бодрый голос свекрови из коридора.
"Мы", — мысленно повторила Алина. Значит, привезла с собой новых жильцов.
В кухню вошла Ольга Васильевна — как всегда, безупречно одетая, с аккуратной прической и холодной улыбкой. За ней протиснулся грузный мужчина в засаленной куртке — это был Виктор, двоюродный брат Кирилла. А следом семенила худенькая девушка с наглыми глазами — Марина.
— Алиночка, дорогая! — Ольга Васильевна расцеловала невестку в обе щеки, и Алина почувствовала запах дорогих духов, смешанный с чем-то еще... триумфом, что ли. — Какая ты хозяйственная, суп варишь. А мы как раз проголодались с дороги.
— Здравствуйте, Ольга Васильевна, — Алина машинально ответила на приветствие, но внутри у нее все клокотало.
Виктор молча кивнул и принялся разглядывать кухню оценивающим взглядом. Марина достала телефон и начала что-то печатать, даже не поздоровавшись.
— Ну что, Кирюша, объяснил жене ситуацию? — Ольга Васильевна присела на стул и сложила руки на коленях. Поза была расслабленной, но Алина видела, как напряжены плечи свекрови. Она готовилась к бою.
— Мама, мы еще не все обсудили... — начал было Кирилл, но Виктор его перебил:
— Да что тут обсуждать? Документы готовы, завтра подаем. Месяц — и мы полноправные жильцы. — Он присел к столу и потянулся к хлебнице. — А там посмотрим, может, и перепланировку сделаем. Кухню расширить за счет коридора...
Алина почувствовала, как внутри что-то лопается. Не от злости — от отчаяния. Эти люди уже распределили ее дом, ее жизнь. Они говорили о перепланировке так, словно она и Кирилл тут вообще ни при чем.
— Перепланировку? — она медленно подошла к плите и выключила газ. — В моей квартире?
— В нашей, — поправила Ольга Васильевна, и голос ее стал жестче. — Теперь в нашей, дорогая. По закону Виктор и Марина имеют право на жилое пространство. А оно, согласись, используется неэффективно. Зачем вам спальня такая большая? Вы уже не молодые, детей не планируете...
— Мама! — Кирилл покраснел, но это было не от стыда, а от злости. — Ты о чем говоришь?
— О правде говорю. Виктор с Мариной молодые, им нужно место. А вы можете и на диване поспать. В моем возрасте уже все равно, где спать.
Марина подняла голову от телефона и усмехнулась:
— Тет Алин, не переживайте. Мы же не выгоняем вас. Просто будем жить все вместе. Как одна большая семья.
— Одна семья... — Алина повторила эти слова, и они прозвучали как приговор.
Она посмотрела на мужа. Кирилл стоял у окна и молчал. В этом молчании было все — его слабость, его неспособность защитить жену, его страх перед матерью. Двадцать лет брака, и только сейчас Алина поняла, с кем живет.
— Знаете что... — она медленно сняла фартук и повесила его на спинку стула. — Живите. Живите одной большой семьей. Готовьте сами, убирайте сами, платите за коммунальные услуги сами.
— Алин, ты куда? — Кирилл наконец ожил, но было уже поздно.
— К сестре. Подумать. — Она взяла сумку и направилась к выходу. — А вы пока осваивайтесь. Перепланировку обсуждайте.
В прихожей Алина остановилась и обернулась. В дверном проеме стояли четыре человека — чужие люди в ее доме. Даже муж казался теперь чужим.
— Только имейте в виду, — сказала она тихо, но так, чтобы слышали все. — Я тоже собственник этой квартиры. И я не такая добренькая, как вы думаете.
Дверь за ней закрылась с мягким щелчком.
На лестничной площадке Алина остановилась и прислонилась к стене. Руки дрожали, в горле стоял комок. Но слез не было. Слезы — это слабость, а она больше не могла себе позволить быть слабой.
В кармане завибрировал телефон. Сообщение от подруги: "Как дела? Давно не виделись!"
Алина посмотрела на экран и впервые за этот ужасный день улыбнулась. Да, давно не виделись. И поговорить им было о чем. Особенно о том, как защищать свои права и не давать себя в обиду.
Три дня спустя Алина вернулась домой с чемоданом и папкой документов. За это время она успела побывать у юриста, в Росреестре и в районной администрации. Информации собрала достаточно.
Входная дверь была заперта на новый замок.
— Ну, твари... — прошептала она и достала ключи. Замок, конечно, не подошел.
Алина позвонила в дверь. Долго. Настойчиво.
— Кто там? — раздался голос Марины.
— Хозяйка квартиры. Откройте немедленно.
Дверь приоткрылась на цепочку, и в щели показался наглый глаз племянницы.
— А, тетя Алина вернулась. Мы думали, вы совсем от нас ушли.
— Открывай, сказала! — Алина толкнула дверь плечом.
— Ой, нельзя. Мы тут ремонт делаем. Пыль, грязь...
— Марина, я считаю до трех. Раз...
— Тет Алин, ну что вы... — девушка заюлила. — Дядя Кирилл сказал, что вы не против...
— Два...
Цепочка щелкнула. Алина толкнула дверь и вошла в прихожую. То, что она увидела, превзошло все ожидания.
Коридор был завален строительным мусором. Стены наполовину ободраны, на полу валялись куски обоев и штукатурки. А там, где раньше была стена между кухней и коридором, зияла дыра.
— Это что такое?! — Алина ступила в гостиную и ахнула.
Ее диван куда-то исчез. Вместо него стояла раскладушка с грязным постельным бельем. На полу валялись пустые бутылки, окурки и объедки. А вся ее посуда — хрустальная, фарфоровая, которую она собирала годами — была свалена в углу в картонной коробке.
— Виктор! — заорала она. — Виктор, ты где?!
Из спальни показался двоюродный брат Кирилла в засаленной майке и трусах.
— О, хозяюшка вернулась, — он зевнул и почесал живот. — Че орешь? Мы же договорились — живем одной семьей.
— Какой семьей?! Вы что с квартирой сделали?!
— Ремонт делаем. Евроремонт. Стены сносим, пространство расширяем. Кирилл разрешил.
— Где Кирилл?!
— На работе. А что?
Алина рванула в спальню. Ее кровать исчезла. Как и шкаф. Как и все ее вещи. В комнате стояли только диван свекрови и новый шкаф-купе.
— Где мои вещи?! — она метнулась обратно в гостиную.
— На балконе, — равнодушно ответил Виктор. — Дождь вчера был, правда. Но ничего, высохнут.
На балконе действительно лежала куча мокрых тряпок — все, что осталось от ее гардероба. Платья, костюмы, белье — все в одной груде, все пропитанное водой и покрытое плесенью.
— Я вас убью! — Алина кинулась на Виктора, но он легко отстранил ее.
— Ты того, потише. Мы теперь здесь хозяева. А ты, если не нравится, можешь съезжать.
— Хозяева?! — Алина достала из сумки папку с документами. — Вот что, дебилы недоделанные! Я тут была у юриста. Знаете, что он мне сказал?
Виктор и Марина переглянулись. Что-то в голосе Алины их насторожило.
— Дарственная вашей тёти недействительна! — Алина размахивала бумагами. — Она не имела права распоряжаться долей в квартире без согласия всех собственников! А я согласия не давала!
— Врешь! — Марина вырвала из рук Алины один из документов. — Там же подпись...
— Подделка! — отрезала Алина. — Завтра подаю в суд. И заявление в полицию о незаконном проникновении в жилище и порче имущества.
В этот момент в квартиру вошли Кирилл и Ольга Васильевна. Свекровь была при полном параде — в новом пальто и с довольной улыбкой на лице.
— Алиночка! — она развела руки. — Вернулась! Видишь, как мы дом преобразили?
— Преобразили?! — Алина показала рукой на разгром. — Вы мой дом уничтожили!
— Да что ты говоришь... — Ольга Васильевна оглядела комнату. — Ремонт — дело хорошее. Современно, стильно...
— Ольга Васильевна, — Алина подошла к свекрови вплотную, — вы мошенница. Подделывать документы — уголовно наказуемое деяние.
— Какие документы? — свекровь изобразила удивление.
— Дарственную! Мою подпись вы подделали!
— Доказать сможешь? — Ольга Васильевна усмехнулась. — У меня есть свидетели. Кирилл видел, как ты подписывала.
Алина медленно повернулась к мужу. Тот стоял в дверях, красный как рак, и не мог поднять глаза.
— Кирилл? — голос ее стал тихим, опасным. — Это правда?
— Алин... я... мама сказала, что ты согласна...
— Я согласна?! — Алина почувствовала, как внутри что-то рвется. — Я согласна на то, чтобы эти твари разрушили мой дом?!
— Не ори на меня! — Кирилл наконец взорвался. — Мама права! Ты эгоистка! Всю жизнь только о себе думаешь!
— Эгоистка?! — Алина схватила со стола бутылку. — Я эгоистка?! Я двадцать лет этот дом создавала! Я на трех работах работала, чтобы ипотеку выплачивать! А ты...
— А я что? — Кирилл сделал шаг к жене. — Я тоже работал! И между прочим, зарабатывал больше тебя!
— Зарабатывал? — Алина рассмеялась истерически. — Когда? Когда после института два года работу искал? Или когда с завода тебя за пьянку выгнали?
— Алин! — Кирилл замахнулся на жену, но она увернулась и бутылка из ее рук полетела в стену.
Стекло разлетелось осколками, и в квартире повисла тишина.
— Все, — тихо сказала Алина. — Все кончено.
Она прошла в прихожую, взяла чемодан и направилась к выходу.
— Алинка, стой! — Кирилл кинулся за ней. — Не уходи!
— Поздно, — она обернулась в последний раз. — Получите повестку в суд. Всей вашей дружной семейкой.
— Не смеешь! — завопила Ольга Васильевна. — Это наш дом!
— Увидим, — Алина открыла дверь. — Увидим, чей это дом.
Через месяц Кирилл сидел в пустой квартире на единственном оставшемся стуле и читал судебное решение. Дарственная признана недействительной. Виктор и Марина обязаны выплатить ущерб за испорченное имущество. Ольга Васильевна получила условный срок за подделку документов.
А Алина... Алина подала на развод и требовала раздела имущества.
Телефон зазвонил. На экране высветилось: "Мама".
— Кирюша, — всхлипывала в трубке Ольга Васильевна, — что же мы наделали...
Кирилл посмотрел на обдранные стены, на дыру в потолке, на груду мусора в углу.
— Поздно, мама, — сказал он и отключил телефон. — Поздно.