Каждое слово Анатолия резало по живому: при чем тут Москва? Она хотела остаться у того, которого любила больше всех в жизни – у несравненного Семена. Хоть в роскошном доме в Москве, хоть в шалаше. Неужели непонятно?
Но Толику было понятно что-то другое. Он жевал зубочистку и задумчиво смотрел на Зойку. Тревожило, что в задумчивости проглядывала грусть. Как будто он видел судьбу Зойки, и она его не радовала.
– Слушай, давно хотел спросить, а за каким … что вас тянет сюда? Я ведь был в ваших землях. Благословенный край. Яблочные сады одни чего стоят. Вишня, арбузы. Солнце щедрое. Хлопцы гарные. Живи и радуйся. А что здесь? Понимаю, хреново без денег…
– Ничего ты не понимаешь, – Зойка отложила вилку. – Хреново, когда просыпаешься утром, а вставать не хочется, потому что не за чем. Когда думаешь, а зачем я женщина? Кому я нужна?
– Ого!
– Угу. А с чего вдруг такой разговор? Разлучница появилась?
– Она самая, – Толя вздохнул и бросил сломанную зубочистку в пепельницу. – Не появилась еще, но обязательно появится. Скука ее зовут.
– Скажи мне, как ее победить? Толя, родной, читать буду, в театр ходить буду! Иностранный язык выучу! Что нужно сделать, скажи? В первую очередь?
– В первую очередь? – Анатолий покачал головой. – В первую очередь разлюби его и полюби себя.
– Как это?
– Не вздумай навязываться. Он этого терпеть не может. Прояви характер! Включи стерву!
– Стерву? Толя, я этого не умею!
– Научись! Или…
– Ну? Говори!
– Или готовься к разлуке. Да не забудь попросить откупного. Только – цыть! Я тебе ничего не говорил!
Разговор был как гром среди ясного неба. А неделю спустя прозвучал звоночек пострашнее. К Семену с визитами зачастила молодая дама. Женщины были нередкими гостьями в доме. Зоя одним взглядом определяла, что они не опасны. Эта была опасна. Эта играла явно в одной – высшей – лиге с Семеном и, похоже, в турнирной таблице даже стояла на ступеньку выше него. Людей равных себе Семен встречал на крыльце, низших в своем кабинете. Наталье, так звали даму, он сам открывал дверцу автомобиля, целовал руку и распахивал перед нею дверь в дом.
Это была брюнетка лет двадцати пяти, чуть склонная к полноте, с умными, живыми, блестящими глазами, с бархатной здоровой кожей, уверенными движениями и гордой осанкой, а также заразительным смехом, который ясно свидетельствовал, что она ничего ни у кого не просит, а сама берет, что ей надо.
Начался поединок, старый как мир, между мужчиной и женщиной, которые, прежде чем спариться, решали, кто будет сверху.
Наверху оказалась Наталья. У нее было больше денег, больше связей, больше амбиций. А главное, она умела включать стерву – то, о чем говорил Анатолий Зое.
Она жалила Семена болезненно и безжалостно, то обещая и принуждая к сближению, то отчуждая без всякой причины. Вообще-то, это была месть женщины, которая догадывалась, что ее не любят, но страстно хотят заполучить. Хочешь – терпи. И знай, дальше будет так же несладко. И жених вскоре запросил пощады, а взамен предложил руку и сердце.
Но все эти мудреные «страсти-мордасти» были далеки от Зойки. Она лишь видела, что любимый стал зол и раздражителен, а потом и подавлен, и ничто так не выводило его из себя, как слова утешения и сочувствия.
– Я в полном порядке! – часто раздавался его голос в доме. – А если возникнут проблемы, то я решу их сам!
Однажды Наталья нанесла визит, когда Семена не было дома. Тогда они и встретились с Зоей. Столкнулись «случайно», в библиотеке.
Наталья фыркнула и обошла вокруг Зои, словно это был манекен в магазине женской одежды.
– Так вот ты какая… Зоя. Слушай, а ведь ты просто прелесть! Правда. Рыженькая. С веснушками. А меня зовут Наташа. Будем дружить?
Зоя растерянно кивнула.
– Где же он тебя прячет? Покажи!
Осмотрев комнату Зои, Наталья села на диван
– Ну что же, сераль что надо. Пока ты одна тут, полагаю? Примешь в компанию? Я буду старшей женой и обещаю тебя не обижать. Ну-ну, не обижайся. Смеюсь. Давно тут?
– Три месяца.
– Ого! На Семена это не похоже. Он никогда не отличался постоянством. Худенькая-то какая… Сема, Сема, еще немного и все закончится нимфетками. Сядь, девочка моя. В ногах правды нет. Расскажи мне о себе.
– Зачем?
– Ну как же! Ведь мы делим одного мужчину. Ну, по крайней мере, его тело. А значит? Не чужие люди!
Зоя присела на краешек дивана.
– Родилась в деревне.
– Папка тракторист?
– Папка зека. Три года осталось. В Печоре.
– Извини. А мама?
– Жива. И тетка. В Воронеже.
– А ты, значит, решила Москву завоевать? Знаешь, у тебя неплохо получается. Семен Яковлевич очень разборчивый человек.
– Люблю я его!
– Любишь? Это хорошо. Только вот какое дело, голубушка. Собираемся мы с Семеном пожениться. И как быть?
– Не знаю…
– И я не знаю, – вздохнула Наталья. – А Семену нашему, похоже, наплевать. Даже удобно. С одной можно о Шиллере поговорить, с другой… Кстати, о чем же вы говорите с моим суженым? Когда удовлетворите свою страсть? Я слышала, мужчины разговорчивы в постели…
– По-разному. О деревне он любит. О природе. О рыбалке. О политике не любит. И о финансах…
– Вот как? С чего бы это? Ведь он сам финансист. Зоя, скажи пожалуйста, сколько у тебя было мужиков? Только не говори, что Семен второй.
– А я и не говорю. Вот охота их считать. Все одинаковые. Козлы.
– Иногда готова с тобой согласиться. Тут вот ведь какое дело, только между нами, – Наталья даже оглянулась на дверь опасливо, – девица я! Стыдоба, но факт. Четверть века и все в холостую.
– Как же вы это… Двадцать пять лет и ни разу? Характер!
– Это у папы моего характер, а я просто послушная дочка. В нашей семье строгие правила – до свадьбы ни-ни! А потом – карьера, работа… А теперь страшно. Боюсь. Вдруг заору, как дура? А он испугается.
– Испугается, как же, – фыркнула Зойка. – Да они любят это дело, когда девчонка орет. Кричите сколько влезет.
– Слушай, Зоя, – Наталья перешла на шепот. – Скажи, а Семен хорош в постели? Ну, в сравнении с другими? Мне нужно понять на перспективу: если это люкс, то и искать ничего больше не нужно. А если на троечку, то все еще впереди. Понимаешь?
– Ну и вопросики у вас, – ответила Зоя, краснея – да для меня ничего лучшего нет! Люблю я его. Ведь сказала!
– Ой, Зойка, боюсь! Тебе хорошо, ты опытная. Мы после свадьбы уедем на две недели на Мальдивы. Там отдельный домик на острове. Не убежишь…
Зойка вдруг спросила:
– Наташа, а вы стихи любите? Ну, Блока там, Пушкина…
– Стихи? Боже мой, неужели вы с Семой читаете стихи в постели? Поверить не могу. Когда-то любила. Пастернака, Бродского, Пушкина, конечно… А потом как-то все меньше и меньше любила. Читать перестала… Знаешь, когда-то в детстве я обожала землянику, мне казалось, что ничего вкуснее в мире нет! А потом полюбила кока-колу, холодную, сладкую, да еще с горячим гамбургером… бррр… хорошо, что диетологи не слышат. И вот как-то в гостях меня угостили свежей земляникой прямо из леса. Я с вожделением накинулась и… была разочарована. Кислятина. Аромат, правда, хранил детские воспоминания. Утешало, что кислятина полезная. Так и со стихами. Помню. Но не хочу… Хотя, говорят, полезно. Для души. Приходится почему-то выбирать – или кока-кола, или земляника. Вот, девочка моя, так бывает. Догадываюсь, что вся жизнь – это выбор между земляникой и кока-колой с гамбургером… Согласна? А ты что выбираешь?
– У меня тоже выбор, только между картошкой в мундире и репой.
Наталья крепко задумалась. Минута за минутой проходили в молчании, и Зойка боялась пошевелиться, потому что догадывалась, что сейчас решается что-то важное, в том числе и в ее судьбе.
Наталья так и не проронила ни слова. На пороге повернулась, обожгла яростной улыбкой:
– А лучше водочки с маринованным огурцом.
– Наталья Валерьевна, вы меня не выдавайте! Я как дура разболтала все. Люблю я его. А он, а он…
– А он себя, – закончила Наталья и захлопнула дверь.
***
…Рано утром Зою разбудил Анатолий. Он был одет по-походному и улыбался. Правда как-то криво улыбался и глаза его бегали
– Собирайся, мать. На подвиг Родина зовет…
У крыльца стоял «мерседес».
– Куда едем-то? – спросила Зоя.
– Увидишь – буркнул Анатолий. – Садись!
Толя гнал молча. Зоя тоже молчала, свернувшись калачиком на заднем сиденье. Сердце сжималось от тоски и страха. Несколько раз она пыталась заговорить, но не смогла. В горле стоял горький ком, мысли убегали… Несколько раз она погружалась в беспокойный сон, больше похожий на обмороки. Ехали долго. Мелькали деревеньки, перелески, потом начались степи. С федеральной трасы свернули на местные дороги и «мерин» запрыгал на ухабах.
– Куда мы едем? – наконец, опять спросила Зойка.
Толя не ответил. В зеркале заднего вида лицо его казалось упрямым и сосредоточенным, словно у стрелка, обнаружившего цель. На разбитой асфальтовой дороге машина остановилась. Вокруг расстилался океан пшеницы соломенного цвета, от которого веяло сухим жаром. Тишину нарушал лишь стрекот кузнечиков, да убаюкивающий шелест колосьев. Высоко в небе парили аисты.
Автор: Артур Болен