Крупная девочка на вид лет девяти крепко спала, широко раскинувшись, и занимала полностью всё пространство их нижней полки. На противоположней нижней полке (тоже их, если судить по местам в билетах) сидела полная блондинка лет тридцати пяти и что-то медленно листала в смартфоне.
— Дима, проверь билеты, может, мы купе перепутали? — Анна повернулась к одиннадцатилетнему сыну, который уже достал из кармана их билеты.
— Нет, мам, всё правильно. Купе 9, места — два нижние, и одно верхнее, — подтвердил мальчик.
Анна вздохнула. Она специально покупала билеты за два месяца, чтобы точно получить две нижние полки — для себя и трёхлетних двойняшек Ксюши и Полины. Третье место, верхнее, взяла для Димы — он уже большой, справится. Правда, девочкам тоже пришлось брать билет — хоть дети до пяти лет могут ехать без места, но втиснуть двух активных трёхлеток к себе на одну полку было бы настоящим испытанием.
— Извините, вы не могли бы разбудить свою дочь? — обратилась Анна к женщине, сидевшей на противоположной нижней полке. — Вы на нашем месте.
Женщина оторвалась от смартфона:
— А вы не видите? Ребёнок спит.
— Вижу, — терпеливо ответила Анна. — Но это наше место, мы заплатили за него.
— Ну и что? — женщина пожала плечами. — Пусть поспит, потом переложу. Куда вы торопитесь?
Анна почувствовала, как внутри закипает раздражение. Двойняшки, уставшие после долгого дня, начали капризничать.
— Мамочка, я хочу спать, — захныкала Ксюша, потирая глазки.
— И я тоже, — поддержала её Полина.
— Сейчас, мои хорошие, — Анна погладила дочек по головам и снова обратилась к женщине: — Послушайте, у меня тоже дети устали. Нам нужно наше место.
— А где ваши дети поедут? — внезапно поинтересовалась незнакомка.
— На нижних полках, я же говорю — у нас оба нижних места. Вот билеты, — Анна протянула ей распечатки.
Женщина бросила беглый взгляд на билеты:
— Так у вас двойняшки? Им сколько, три? Зачем вы им отдельное место купили? Они могли бы с вами ехать!
Анна опешила от такой наглости:
— Извините, но это не ваше дело. Я купила три места для своих детей, и одно из них сейчас занимает ваша дочь.
— Лизе через неделю будет только пять, — сообщила женщина таким тоном, словно это всё объясняло. — И она очень плохо спит на верхних полках. Боится высоты.
— Сочувствую, но это не наша проблема, — твёрдо ответила Анна. — У вас билет на верхнюю полку?
— Да, у нас одно место на верхней полке, — неохотно призналась женщина. — Но Лиза — крупная девочка для своего возраста, мы с ней вдвоём там не сможем.
— И вы решили просто занять чужое место? — Анна уже с трудом сдерживала возмущение.
— Я думала, никто не придёт, — пожала плечами женщина. — Обычно поезда полупустые ходят.
В этот момент в купе заглянула проводница:
— Всё в порядке? Размещаетесь?
— Нет, не всё в порядке, — Анна решительно повернулась к ней. — У нас оплачены две нижние полки, но одну из них заняли без разрешения.
Проводница нахмурилась:
— Давайте проверим ваши билеты.
После короткой проверки она обратилась к блондинке:
— Гражданка Сорокина, у вас с дочерью одно место — верхнее. Пожалуйста, освободите нижнюю полку.
— Но моя дочь спит! — возмутилась Сорокина. — Вы что, не видите?
— Вижу, — спокойно ответила проводница. — Но место не ваше. Будьте добры, переместите ребёнка на свою оплаченную полку.
— А как я её переложу? — женщина всплеснула руками. — Ребёнок спит!
— Нужно было об этом думать, когда на чужую полку укладывали, — заметила проводница. — Если девочке скоро пять, надо было взять ей отдельное место.
Тем временем двойняшки начали громко плакать — день был долгим, и они устали. Дима неловко переминался с ноги на ногу, не зная, как помочь маме в этой ситуации.
— Видите, что вы наделали? — неожиданно атаковала Сорокина. — Ваши дети разбудили мою Лизу!
Действительно, девочка на нижней полке зашевелилась и открыла глаза.
— Мама? — сонно пробормотала она.
— Ничего, ничего, солнышко, — сладким голосом зашептала Сорокина. — Просто нам придётся переместиться на верхнюю полку. Эти люди не хотят уступать нам место.
— Я не хочу наверх! — тут же заявила девочка, мгновенно проснувшись. — Там высоко!
— Видите? — торжествующе сказала Сорокина. — Ребёнок боится! Может быть, вы всё-таки проявите человечность? Ваши малышки могут спать с вами, им же три года всего!
— Нет, вы серьёзно? — пассажирка ошеломлённо смотрела, как на ее нижней полке спит чужой ребёнок
Анна глубоко вздохнула, считая до десяти:
— Послушайте, я заранее купила эти места именно потому, что с двумя трёхлетками на одной полке невозможно выспаться. Я имею полное право...
— Ой, ну конечно, ВАШЕ ПРАВО! — перебила Сорокина, делая акцент на последних словах. — А о ребёнке подумать? Моей Лизе будет плохо наверху!
— А моим детям где спать? — не сдавалась Анна.
В купе повисла напряжённая тишина, нарушаемая только тихими всхлипываниями двойняшек. Проводница кашлянула:
— Гражданка Сорокина, если вы не освободите место добровольно, мне придётся вызвать начальника поезда.
— Вызывайте хоть президента! — огрызнулась Сорокина, но всё же начала собирать разбросанные по полке вещи своей дочери. — Никакого понимания у людей! Разве так сложно уступить место ребёнку?
— Мои дети тоже дети, — тихо заметила Анна. — И им тоже нужно место для сна.
— Ваши могли бы и с вами поспать! — не унималась Сорокина.
— А моя Лиза может упасть с верхней полки! Она крупная!
— Значит, нужно было покупать ей отдельное место, — вмешалась проводница. — По правилам перевозки.
Неохотно, с демонстративными вздохами и причитаниями, Сорокина помогла дочери подняться наверх:
— Ну вот, теперь мы будем всю ночь мучиться, — громко объявила она, забираясь следом. — Потому что некоторые не могут проявить элементарную человечность!
Анна предпочла промолчать, быстро застилая освободившуюся полку и укладывая туда уставших двойняшек. Дима уже самостоятельно обустраивал свою верхнюю полку.
— Спасибо, — тихо сказала Анна проводнице, когда та собралась уходить.
— Не за что, — ответила та. — Такие пассажиры нередко встречаются. Манипуляторы детьми.
Весь вечер с верхней полки Сорокиной доносились тяжёлые вздохи и громкие замечания:
— Лизонька, прижмись ближе, а то упадёшь... Ох, как же тесно! Если бы некоторые мамаши были добрее...
Анна делала вид, что не слышит. Она уложила двойняшек, которые, измученные долгим днём, быстро уснули, и теперь тихо разговаривала с Димой.
— Мам, а почему та тётя решила, что может просто занять наше место? — шёпотом спросил мальчик.
— Некоторые люди считают, что правила созданы для других, но не для них, — ответила Анна. — И используют своих детей как оправдание.
— Это неправильно, да?
— Конечно. Каждый должен уважать других и соблюдать правила.
Утром Сорокина демонстративно не здоровалась и делала вид, что их не существует. Лиза же, напротив, с интересом рассматривала проснувшихся двойняшек.
— Они как куколки одинаковые, — заметила она. — А я думала, так только в кино бывает.
— Это называется «близнецы», — с важным видом объяснил Дима.
Когда поезд подъезжал к станции назначения, Анна заметила, что Сорокина суетливо собирает вещи, пытаясь уйти первой.
— Мам, а мы правильно сделали, что не уступили? — вдруг спросил Дима. — Может, нам надо было проявить эту... человечность?
Анна улыбнулась, глядя на сына:
— Человечность — это хорошо, Дима. Но она не должна работать только в одну сторону. Мы тоже позаботились о комфорте своих детей, купив им места. И это тоже проявление заботы.
Когда они выходили из вагона, Анна услышала, как Сорокина громко жалуется кому-то по телефону:
— Представляешь, попались такие эгоисты в купе! Ни за что не хотели уступить место ребёнку! А сами трёхлеткам отдельную полку купили! Куда катится мир...