Последний шанс
Владимир Сергеевич сидел в кресле у окна и смотрел на дождь. В пятьдесят шесть лет он остался совсем один — ни жены, ни детей, ни друзей. Только пустая квартира на окраине, скрипучая мебель и воспоминания, которые грызли душу хуже любой болезни.
Подрабатывал курьером в интернет-магазине — после банкротства никто из серьезных компаний не брал. От прежнего богатства ничего не осталось. Даже фотографий семейных не сохранилось — в припадке злости когда-то все сжег. Теперь жалел, но было поздно.
Телефон зазвонил резко, нарушив тишину. Владимир вздрогнул — звонили редко, в основном коллекторы или рекламщики.
— Владимир Сергеевич? Это из дома престарелых "Забота". У нас есть предложение, — голос молодой девушки звучал устало. — Нам нужны волонтеры для работы с пожилыми людьми. Может быть, вас заинтересует?
Он хотел отказаться, но вдруг услышал себя:
— А что нужно делать?
— Помогать старичкам — покормить, почитать книжку, просто поговорить. Многие совсем одни, родственники забыли. Знаете, как это бывает — дети вырастают, дела появляются, а про стариков забывают.
Забытые родственники. Как же он понимал этих стариков. Сам стал именно таким забытым стариком, которого никто не навещает.
— Зарплаты нет, — честно предупредила девушка. — Только благодарность и чай с печеньем. Но многим волонтерам это помогает... ну, найти смысл.
— Приеду завтра, — сказал он и повесил трубку.
Встреча с прошлым
В доме престарелых Владимира встретила медсестра Лидия Петровна — женщина лет пятидесяти с добрым лицом и быстрыми движениями.
— Большинство наших бабушек страдают деменцией, — объясняла она, проводя его по длинному коридору с облупившимися стенами. — Не узнают родных, путают время. Вчера думают, что сегодня. Но ласковое слово понимают все. Им просто нужно чувствовать, что кто-то рядом.
По коридору шаркали тапочками несколько стариков. Один дедушка сидел на скамейке и монотонно повторял: "Коля придет, Коля придет..." Другой листал старый журнал, хотя читать, видимо, уже не мог.
— Вот Анна Григорьевна, — остановилась Лидия Петровна у палаты. — Совсем одна, сын давно не навещает. Говорят, богатый очень, в Москве живет. А к матери ни разу не приехал. Может, попробуете с ней?
Владимир заглянул в палату. Маленькая комната с двумя кроватями, тумбочкой и единственным окном. На кровати у окна сидела крошечная старушка и что-то шептала, перебирая край одеяла. Седые волосы растрепались, халат застегнут криво. Второе место было пустое — видимо, соседка умерла.
— Мамочка, — вдруг сказала старушка, подняв мутные глаза. — Ты пришел? Я так ждала...
Сердце Владимира сжалось. Точно так же ждала его собственная мать. Точно так же спрашивала по телефону: "Володенька, когда приедешь?"
А он отвечал: "Некогда мне, мам. Дела."
Время не лечит. Оно просто учит жить с болью, которая никогда не уходит полностью.
Карьера любой ценой
— Здравствуйте, Анна Григорьевна, — тихо сказал он, садясь рядом. — Меня зовут Владимир.
— Володя? — оживилась старушка. — Мой Володенька приехал!
Владимир не стал её разубеждать. Достал яблоко из сумки, стал осторожно кормить.
— Расскажи, как дела, сынок, — попросила она, прожевав кусочек.
И он рассказал. Не ей — себе. Про то, как двадцать пять лет назад работал в небольшой IT-компании в Нижнем Новгороде. Времена были лихие — конец девяностых, начало интернет-бума. Как мечтал о больших деньгах и готов был ради них на всё. Как завидовал московским коллегам с их зарплатами и возможностями.
Мать тогда работала учительницей в сельской школе в Дзержинске — небольшом городке под Нижним. Получала гроши, но гордилась сыном-программистом. Звонила каждую неделю:
— Володя, приезжай на выходные. Борщ твой любимый сварю. Соседка Зинаида спрашивает, как дела у моего умника.
— Мам, у меня проект горит. В другой раз.
А сам думал: "Опять эти деревенские разговоры. Опять вопросы про мою зарплату и планы."
Другой раз так и не наступил.
Когда его стартап выстрелил и принес первые миллионы, Владимир купил квартиру в центре Москвы. Трешка с евроремонтом, дорогая мебель, вид на Москву-реку. Мать увидела фотографии в соцсетях и попросилась погостить.
— Не очень удобно, мам. У меня тут деловые встречи постоянно, инвесторы приезжают. Ты пока в своем городе оставайся. Там тебе спокойнее.
— Я не буду мешать, Володенька. Просто хочется на тебя посмотреть, твой дом увидеть...
— Мам, ну не время сейчас. Вот заработаю еще, тогда и приглашу.
Она больше не напрашивалась. А он даже не заметил, как перестала звонить каждую неделю.
Цена успеха
— А потом я женился, — продолжал Владимир, поглаживая морщинистую руку Анны Григорьевны. — На красивой девушке из богатой семьи. Лариса была младше на пятнадцать лет, модель, из приличной московской семьи. Папа у неё — известный адвокат, мама — искусствовед. А я — провинциал, сын деревенской учительницы.
Лариса стеснялась его происхождения. "Зачем всем знать, что твоя мать — деревенская учительница?" — говорила она перед важными встречами. — "Скажи, что родители умерли. Так проще."
И он согласился. Перестал упоминать о матери вообще. На вопросы журналистов о семье отвечал уклончиво или рассказывал придуманные истории про детский дом.
Мать узнала об этом случайно — увидела интервью с сыном в местной газете, которую ей показала соседка. Журналист спрашивал про семью, а Владимир отвечал: "Родителей, к сожалению, нет. Воспитывался в детском доме."
Позвонила ночью, плакала:
— Зачем ты так, Володенька? Разве я тебе не мать? Разве я тебя плохо воспитала?
— Пойми правильно, — холодно ответил он, раздраженный ночным звонком. — У меня репутация, статус. Журналисты копаются в биографии. Твое прошлое мне не подходит. Это бизнес, мам, ничего личного.
— Но я же твоя мама...
— Ты была моей мамой. А теперь я другой человек.
После этого разговора мать больше не звонила. А он даже облегчение почувствовал — одной проблемой меньше.
Самая дорогая цена за успех — это те, кого мы предаем по дороге к вершине.
Последний звонок
— Володенька, не сердись на маму, — прошептала Анна Григорьевна, и Владимир вздрогнул — будто его собственная мать заговорила.
— Я не сержусь, — солгал он.
Но злость действительно была. Когда бизнес рухнул, когда жена ушла к более успешному мужчине, когда остался ни с чем — он злился на мать. За то, что не поддержала в трудную минуту. За то, что исчезла из его жизни.
А потом пришла страшная новость.
Звонила незнакомая женщина, соседка матери:
— Ваша мама умерла. Инфаркт. Похороны завтра в два часа.
Владимир тогда сидел в опустевшем офисе среди коробок с вещами. Сотрудники уже разошлись, мебель вывезли, на стенах остались только следы от картин. Банкротство довершило крах его жизни — долги, суды, арест счетов.
— Не могу приехать, — сказал он в трубку, глядя на груду документов о банкротстве. — У меня... дела.
На самом деле он просто боялся. Боялся увидеть упрек в глазах соседей. Боялся осознать, каким сыном был. Боялся собственной вины.
— Мама всё ждала вас, — тихо сказала соседка. — До самого конца говорила: "Володенька приедет, я знаю. Он не может не приехать." А когда стало совсем плохо, всё просила: "Позвоните Володе, скажите, что мама его очень любит."
Но Володенька не приехал. Сидел в пустом офисе и ненавидел себя за трусость.
Запоздалое раскаяние
Анна Григорьевна заснула, все еще держа его за руку. Владимир осторожно высвободился и вышел в коридор.
И пришел на следующий день. И послезавтра тоже. Каждый день в течение полугода он навещал Анну Григорьевну, кормил её, читал книги, рассказывал о погоде.
— Хороший мальчик, — говорила она, поглаживая его седую голову. — Мамочка тебя любит.
Эти слова разрывали сердце и одновременно лечили его.
— Простите меня, — шептал он. — Простите за всё.
— Прощаю, сыночек, — отвечала старушка. — Мамочка всегда прощает.
Прощение не всегда приходит от тех, кого мы обидели. Иногда его дает незнакомый человек, который напоминает нам о потерянной любви.
Последнее объятие
Анна Григорьевна умерла во сне холодным февральским утром. Владимир пришел в палату и увидел застеленную кровать.
— Ушла тихо, — сказала медсестра. — Не мучилась. Вчера всё спрашивала: "Володя придет?"
Он стоял у пустой постели и плакал. Плакал по Анне Григорьевне, которая заменила ему мать. Плакал по собственной матери, которую предал и потерял навсегда.
На похороны он пришел. Проводил добрую старушку в последний путь, как не смог проводить родную мать.
— Спасибо вам, — сказала Лидия Петровна. — Для неё вы были настоящим сыном.
Владимир кивнул, не в силах говорить.
Некоторые ошибки нельзя исправить. Но можно не дать им повториться в чужих судьбах.
А вы успели сказать родителям "спасибо" и "прости"? Поделитесь в комментариях.
Если вам понравилось, нажмите на палец вверх и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.